Леонатос: Цвета Кадмейских янычар! Это… Это Трамессина-IV, где янычары сражались вместе с Кровавыми Ангелами. Почему ты перенес меня сюда, демон? Что здесь может меня сломить?
Гвардеец: Солдаты Кадмеи! Кровавые Ангелы организуют здесь оборону, и мы будем рядом с ними. Есть здесь кто-то, кто даст знаменитым ангелам смерти повод назвать янычар трусами? Есть здесь кто-то, кто сбежит, пытаясь спасти свою шкуру, пока Кровавые Ангелы будут сражаться? Нет! Они скажут, что мы столь же сильны духом, как космические десантники! Я знаю, многие из вас говорили, что нам следует отступить и перегруппироваться. Но не таков наш путь! Если лучшие воины Императора решили остаться и продолжить сражение, то так же поступим и мы! Пусть мы погибнем, но что бы ни случилось, имя Кадмеи будет покрыто славой!
За руинами возвышался эльдарский титан — изящная и стремительная машина смерти в тридцать метров высотой, на одной руке которого крепилось огромное лазерное орудие ксеносского происхождения. Оно выстрелило раз, и алый поток разрезал здание надвое.
Строение упало, подняв облако пыли и мусора, но грохот падения не сумел заглушить крики солдат внутри.
За титаном хлынули вражеские солдаты. Они неслись через руины, казня раненых и расстреливая тех, кто был способен стоять и сражаться. За несколько мгновений погибли сотни, и их кровь смешивалась с пылью, превращая землю в бурое болото. Это была война в своей самой стремительной, самой судьбоносной, самой бессердечной форме.
Опустилась тьма. Силуэт титана разросся и закрыл собой все небо Трамессины-IV.
Леонатос: Что может изменить очередное зрелище войны, демон? Думаешь, меня это сломит? Я пережил тысячу таких сражений.
Голос: Нет, не таких.
Пробуждение
Вслед за тьмой пришли холод и безмолвие. Не совсем забытье — скорее сон, какого Леонатос не знал с тех пор, как его сделали космическим десантником, с тех пор, как его перестали посещать сновидения.
Но сейчас они явились: обрывки изображений и ощущений, перемешанные в беспорядке, в котором проглядывало что-то цельное. Ему снились лица давно умерших людей, детали невозможных картин, увиденных на Эйдолоне, суд перед орденом, где его лишили всех званий и заставили отправиться на поиски меча Белария. И куда более странные вещи. Мысли и идеи, обретшие форму, ворвавшиеся в бытие. Составленные из одних лишь мыслей хищники, что пожирали слабые умы. Видения варпа, зараженные не-реальностью, которая правила в этом безумном измерении.
Когда он проснулся, его ждала боль.
Узники
Тибальт: Капитан Леонатос! Доброе утро.
*Смех*
Лизандр: Капитан, вы проснулись?
Леонатос попытался шевельнуться, но не смог. Его привязали к одному из тех крепких, покрытых колючками деревьев, что окружали оазис, а конечности обмотали растущими на стволах волокнистыми лозами. Когда он начал бороться, они лишь сильнее сжались, как змеи, не забывающие о силе своей жертвы.
Леонатос: Скаут-послушник, что произошло? Где мы?
Тибальт: Недалеко от пещер, где мы нашли тебя, Кровавый Ангел, и твоих боевых братьев, лежащих без сознания. Многие из моих солдат хотели пустить тебе лазерный заряд в голову, но командир здесь я. Я приказал, чтобы тебя, в кои веки беспомощного, принесли сюда и связали, и ты узнал, почему тебя казнят. Да, мы от многого отреклись, но Кадмейские янычары все еще помнят о чести и не станут убивать спящего врага или губить его обманом. Если человеку предстоит умереть, он должен знать почему, и он должен услышать причину… от своего палача.
Клотен: Они схватили нас всех. Я бы после этого отправился в искупительный поход, да только уже в одном участвую. Нет для воина ничего более постыдного, чем оказаться в таком беспомощном положении!
Лизандр: Что вы увидели в пещере, капитан?
Леонатос: Это не имеет значения. Уверен, все мы видели разные вещи.
Тибальт: Да, сирены оазиса. Нам пришлось дорого заплатить за то, чтобы они действовали в наших интересах. Всем пойманным в крепости мутантам мы перерезали горло на алтаре собора. Вообще сиренам не нужны жертвоприношения, им просто нравится ощущать свою значимость. Разумеется, когда мы сказали им, что собираемся привести в их логово космических десантников, они несколько охотнее пошли на сговор.
Леонатос: Этот мир извратил вас, полковник. Он отнял у Кадмейских янычар честь, завоеванную в крестовых походах Императора. Но вы еще можете искупить свои грехи! Вы еще можете вырваться из-под проклятья Эйдолона!
Тибальт: Ха! Эйдолона? Мы отринули Императора задолго до того, как оказались на Эйдолоне. А я думал, что вы — одни из лучших воинов Императора. Неужели вы до сих пор не догадались? Даже сейчас, связанные, находящиеся в нашей власти, вы все еще не понимаете? Когда мы встретили того демона над Субиако Диабло, нам сразу стало ясно, что мы наконец нашли способ отомстить. Он рассказал нам о мире, где вас можно будет найти, и о его демоническом лорде, который согласится заключить с нами сделку. Он помог нам заманить вас: перенес в Муул и со своей стороны предпринял все, чтобы ваш путь привел вас сюда. Поведал о сиренах и объяснил, что нам нужно будет сделать, чтобы поймать вас в ловушку. В ответ он попросил лишь ваши черепа… И я согласился. Все мои люди согласились, и они вступили в этот ад, чтобы посмотреть вам в глаза, когда вы будете умирать. И как ты думаешь, почему мы на все это пошли, м? Обрекли себя, потеряли в процессе половину солдат, и для чего же?
Леонатос: Ты ненавидишь космических десантников…
Тибальт: Плевал я на космических десантников! Меня волнуют только Кровавые Ангелы.
Леонатос: Из-за Траммесины-IV!
Тибальт: Из-за Траммесины-IV… Мы могли бы отступить, мы могли бы пережить сражение. Все те люди. Но поскольку могучие Кровавые Ангелы не сдавали позиций, мы тоже не могли этого сделать. Потому что мы не позволили бы себе так запятнать свою честь. Вы все это знали, но ни один Кровавый Ангел не дал нам разрешение отступить. Вашему командиру достаточно было только одно слово произнести: "Уходите!", и это сохранило бы нам и жизнь, и честь. Но нет! Мы были вынуждены остаться и сражаться. Но мы — не Кровавые Ангелы, поэтому для нас это значило остаться и умереть! Одиннадцать тысяч человек! Ксеносы уничтожили их меньше чем за час! А после всего этого, когда те немногие, кто выжил, добрались до имперских позиций, нам заявили, что поскольку мы сражались так отважно, теперь мы связаны клятвой! С вами! Какая сила воли потребовалась, чтобы удержаться и не плюнуть в лицо Кровавому Ангелу, который сказал нам, как хорошо мы себя проявили! Как будто вышитая полоска на каком-то боевом знамени вернет к жизни лучших сынов Кадмеи…
Леонатос: Но это было несколько столетий назад!
Тибальт: Как и Ересь Хоруса! Как и Эра Отступничества! Однако космические десантники говорят о них так, будто они произошли лишь вчера. Вы никогда не прощаете — но и мы тоже. От командующего к командующему, от офицера к офицеру, на протяжении всех последующих поколений мы передавали клятву. Клятву мести Кровавым Ангелам! Мы сражались в императорских войнах, ожидая подходящего момента, и когда он пришел, мы его не упустили!.. Жаль, конечно, что я не могу отплатить всему вашему ордену, но и вы четверо подойдете. К тому же в будущем еще представятся новые возможности. Повелитель Эйдолона нам это обещал.
Леонатос: Вам не будет прощения, Тибальт! Тебя найдут — не мы, так Император! Даже здесь, на Эйдолоне, предателям не скрыться!
Тибальт: Довольно! Янычары! Приступить к исполнению приговора!
Кадмейские гвардейцы выбрали для расстрельной команды двадцать человек. В их лазганы были установлены перегруженные батареи, чтобы выстрелы смогли пробить даже плотную мускулатуру и кость космического десантника.
Тибальт приказал им построиться и подождал мгновение, прежде чем приказать открыть огонь — словно наслаждаясь видом четырех Кровавых Ангелов, связанных и беспомощных.
Броня веры
Клотен: Без брони, без оружия… Не так должен умирать космический десантник.
Леонатос: У нас есть оружие, брат Клотен.
Клотен: Я знаю, капитан, но от брони веры и меча истовости в этом бою толку много не будет.
Леонатос: Я говорю буквально. Кончик меча, которым лорд Хексус ранил меня в крепости, еще у меня. Я не давал Тибальту закончить монолог, чтобы выиграть время и вытащить его из спины. Он уже почти у меня в руке, нужно еще несколько секунд.
Протей: Но у нас их, кажется, нет, капитан.