Читать интересную книгу Время Путина - Рой Медведев

Эти обвинения несправедливы. Идеология государственного клерикализма не может доминировать в постсоветской России, где большая часть населения продолжает причислять себя к неверующим и не посещает церковных служб. Конечно, наш атеизм не является сегодня «воинствующим», а многие из граждан России, подобно Юрию Лужкову, могли бы назвать себя «православными атеистами». Свою позицию на этот счет Владимир Путин излагал не раз и вполне исчерпывающе. «У каждого человека, — говорил В. В. Путин, — должна быть какая-то моральная, душевная основа. При этом неважно, к какой конфессии он принадлежит. Все конфессии придуманы людьми. А если Бог есть, то он должен быть в сердце человека. Для такой страны, как Россия, философия религии очень важна, потому что у нас, после того как господствующей идеологией была коммунистическая, которая заменяла собой, по сути дела, религию, государственная религия перестала существовать. Но ничто не может в душе человека заменить общечеловеческие ценности так эффективно, как это может сделать религия. Религия делает человека духовно богаче»[532].

Когда в начале 2000 года на экономическом форуме в Давосе впервые громко прозвучал вопрос: «Кто есть мистер Путин?», речь шла в первую очередь об экономической стратегии нового российского лидера. В. Путин ясно выступал тогда против «олигархического капитализма» и за экономический суверенитет России. За последние восемь лет государство существенно расширило свое присутствие в экономике в первую очередь в базовых энергетических отраслях. Еще в 1997 году около 75 % всех активов России находились под контролем крупного частного капитала, который был тогда представлен образовавшимися в результате приватизации двенадцатью финансово-промышленными группами — ФПГ. С тех пор капитализация российской экономики возросла в 30 раз, и самые богатые российские предприниматели стали еще богаче. Однако на сегодня не менее 75 % всех активов России находится в собственности или под контролем государства и лишь около 25 % — под контролем частного капитала. В последние два-три года в дополнение к таким государственным корпорациям, как «Газпром» и «Российские железные дороги» было образовано несколько новых крупных государственных холдингов и корпораций — по авиастроению, судостроению, по нанотехнологиям, в сфере ЖКХ, в атомной отрасли, в сфере ВПК, для строительства олимпийских объектов Сочи и др. Государство контролирует и несколько ведущих коммерческих банков — Сбербанк, Внешэкономбанк, Газпромбанк. В экономической печати новая экономическая реальность получила название «социального госкапитализма», ибо социальная направленность деятельности современной российской экономики не вызывает сомнений. Поясняя принятые решения, Владимир Путин заметил на одном из заседаний Торгово-промышленной палаты, что «государственный капитализм — это не наш путь, это не наш выбор. Но мы вынуждены идти по этому пути, так как частный капитал не идет в эти менее прибыльные и трудоемкие отрасли, а без них развитие страны невозможно». В. Путин обещал привлекать ко всем заявленным большим проектам также и частные корпорации. Однако мы видим, что частный капитал устремился в последние годы главным образом в металлургию, строительство, а также в развитие сотовой телефонной связи, торговлю, фармакологию, пищевую промышленность, в сферу услуг, в полиграфию и издательское дело. Это естественное поведение для частного капитала, ибо он идет в первую очередь в те отрасли, где прибыли больше, а риски меньше.

Понятие «государственного капитализма» не имеет точного определения, и еще В. Ленин писал, что между государственным капитализмом и социализмом промежуточных ступеней нет. Все определяется здесь политикой государственных корпораций. Во Франции, где более 50 % активов промышленности принадлежит государству, принято относить эту часть экономики к «социалистическому сектору».

В нескольких интервью в 2007 и 2008 годах Владимир Путин говорил, что он считает себя «нормальным социал-демократом», но он не стал развивать этот тезис. Однако все мы видим, что социально-экономическая политика в России в 2000–2008 годах отвечала всем главным критериям социал-демократической концепции. Именно В. В. Путин настоял в эти годы на значительном укреплении и расширении масштабов социальной политики в России. Он особенно внимательно следил и продолжает следить за ростом реальных доходов населения, а особенно за заработками бюджетников и уровнем пенсий для пожилых людей и пособий для матерей. В. Путин воздерживается от абстрактных идеологических формул, ссылаясь нередко на соображения здравого смысла. Вероятно, именно поэтому он и принял предложение занять на ближайшие годы пост премьера, отклонив предложения о каком-то «духовном лидерстве», которое предполагало провозглашение некоей целостной системы идей и духовных ценностей. Российская власть, по убеждению В. В. Путина, должна быть озабочена сегодня не исполнением какой-то особой миссии, а повышением конкурентоспособности страны на всех направлениях ее развития.

Российская Федерация в ее нынешних границах и формах власти существует пока еще меньше двадцати лет, и в нашем российском уравнении есть еще несколько важных, но не вполне определившихся или даже неизвестных величин. Это касается и отношений России с Западом в целом и с Европой в частности. Советский Союз не считал себя, как известно, простой частью Европы, а свою советскую культуру частью европейской культуры. Претензии советских лидеров были гораздо более амбициозны, они претендовали на лидерство в мировой политике и в мировой культуре. У России таких претензий нет. Еще в одном из первых интервью в феврале 2000 года Владимиру Путину был задан вопрос: «Будем снова искать особый путь для России?» «А ничего искать не надо, — ответил В. Путин. — Все уже найдено. Это путь демократического развития. Конечно, Россия более чем разнообразная страна, но мы — часть западноевропейской культуры. И в этом наша ценность на самом деле. Где бы ни жили наши люди — на Дальнем Востоке или на юге, мы — европейцы». «Осталось, чтобы Европа считала так же», — возразили В. Путину интервьюеры. «Мы будем стремиться оставаться там, где мы географически и духовно находимся. А если нас будут оттуда выталкивать, то мы будем вынуждены искать союзы, укрепляться. А как же? Обязательно»[533].

О европейской природе России и русской культуры В. В. Путин говорил не один раз и позднее. В книге «Решения. Моя жизнь в политике» бывший канцлер Германии Герхард Шрёдер свидетельствовал: «Я беседовал с Путиным несчетное число раз и хорошо знаю, насколько напряженно он размышляет над тем, как можно организовать российско-европейские отношения, чтобы они развивались и крепли в обоих направлениях. Его представление о будущем своей страны совершенно очевидно: он хочет восстановить значимость России. И это, будучи дополнено его христианскими убеждениями, — а отношение президента России к православию в своей стране я считаю исключительно серьезным, — означает одно: Путин мыслит по-европейски. Иными словами, Путин видит миссию России как неотъемлемой части Европы, пусть и с азиатской компонентой, что он прекрасно сознает, что в культурном плане, по складу чувств и эмоций, по восприятию жизни и по отношению к жизненным ценностям Россия является именно частью Европы»[534].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});