наглости спрашивать об этом после того, что ты сделал?
Она стояла передо мной – ноги на ширине плеч.
– Но теперь, кажется, мы квиты, – отозвался я.
– Где ты его нашел и чем он занимался? – спросила она Пранского.
– Просто шатался на площади, привлекая к себе внимание.
– Я хотел с тобой увидеться.
Пранский указал на одно из подчеркнуто утилитарных кресел; никакой другой мебели в этой комнате не было.
– Присаживайтесь, Мирабель. Спешить вам некуда.
– Говоришь, хотел со мной увидеться? – спросила Зебра. – Я потрясена. То-то ты так засиделся у меня в прошлый раз.
Я поглядел на Пранского. Какую роль он во всем этом играет? И что ему известно?
– Я оставил тебе записку, – жалобно проговорил я. – А потом позвонил, чтобы извиниться.
– И совершенно случайно решил, что мне известно, где будет проходить «Игра».
Я пожал плечами, оценивая общий уровень дискомфорта, – кресло оказалось довольно жестким.
– А у кого еще мне было узнать?
– Ты подонок, Мирабель. Сама не знаю, зачем я это делаю, но ты этого абсолютно не заслуживаешь.
Она была прежней Зеброй, если не сосредоточиваться на мелочах. Но она сделала раскраску кожи менее контрастной, и теперь полосы казались серебристыми волнами, лишь подчеркивая лепку лица и совершенно исчезая при недостаточном освещении. Черные волосы стали пепельными, жесткий гребень превратился в изящную короткую стрижку с густой челкой, прикрывающей лоб. Наряд был неброским – плащ из темной материи, почти такой же, как и мой сюртук; полы касались щиколоток, обтянутых голенищами сапог на шпильках. Не хватало лишь парчовых «заплат».
– Никогда не говорил, будто чего-то заслуживаю, – возразил я. – Разве что определенных объяснений. Например, как получилось, что мы не встретились чуть раньше. Правда, тогда между нами была та здоровенная рыбина по имени Мафусаил…
– Я стояла у тебя за спиной, – ответила Зебра. – Ты увидел не меня, а мое отражение. Я не виновата, что ты не обернулся.
– Могла бы окликнуть.
– Таннер, твое поведение было в высшей степени красноречивым.
– Хорошо. Тогда начнем с самого начала? – Я вопросительно посмотрел на Пранского. – Предлагаю сделать следующее. Я поделюсь с вами своими соображениями, а потом вместе решим, как быть дальше.
– На мой взгляд, исключительно разумное предложение, – ответил специалист по безопасности.
Я глубоко вздохнул. Дело зашло слишком далеко, но другого выхода не было.
– Вы работаете на Рейвича, – сказал я. – Оба.
Пранский взглянул на Зебру:
– Он уже упоминал это имя. Но мне оно ни о чем не говорит.
– Все в порядке, – отозвалась Зебра. – Я знаю, о ком идет речь.
Я кивнул. Меня охватило странное чувство – смесь облегчения и безразличия. Не могу сказать, что обрадовался, узнав, на кого работает Зебра, – тем более что сейчас она держала меня под прицелом. Скорее, это было удовлетворение проигравшего, которому тем не менее удалось разгадать некую важную тайну.
– Полагаю, Рейвич связался с тобой, как только очутился здесь, – сказал я. – Ты, случайно, не наемный специалист по безопасности, вроде Пранского? Это было бы вполне логично. Ты умеешь обращаться с оружием. Ты на два хода опередила Уэверли и его команду, когда они охотились на меня. Вся эта история про саботажников – просто сказка. Насколько мне известно, ты саботируешь «Игру» каждый вечер и даже числишься среди лучших охотников. Ну как тебе начало?
– Просто восхитительно, – кивнула Зебра. – Продолжай, пожалуйста.
– Рейвич поручил тебе найти меня. Он заподозрил, что кто-то с Окраины Неба гонится за ним, поэтому тебе оставалось лишь приложить ухо к земле и прислушаться. Еще один участник операции – композитор, который выследил меня, как только я покинул хоспис нищенствующих.
– Композитор? – переспросил Пранский. – Сначала Рейвич, теперь какой-то композитор… Эти люди действительно существуют?
– Заткнись! – резко бросила Зебра. – Пусть говорит.
– Маэстро оказался на высоте. Правда, я не уверен, что выложил ему много интересного, а главное – то, что нужно. Возможно, он поверил, что я просто невинный иммигрант.
Я посмотрел на Зебру, ожидая подтверждения своей догадки, но она промолчала.
– Скорее всего, он сообщил Рейвичу лишь о том, что не снимает с меня подозрения. Поэтому к слежке подключили тебя. С помощью твоих агентов из числа игроков, или саботажников, как ты их называешь. Ты узнала от Уэверли, что меня выбрали на роль жертвы.
– Что он говорит? – спросил Пранский.
– К сожалению, правду, – ответила Зебра, угостив испепеляющим взглядом специалиста по безопасности. Как я понял, он был ее подчиненным, дублером и мальчиком для битья в одном лице. – По крайней мере, относительно охоты. Таннера занесло в трущобы Мульчи, и там он попал в плен. Само собой, он храбро сражался, но силы были неравны. Его бы убили, но я вовремя подоспела.
– Ей пришлось меня спасти, – перебил я. – И не надо называть это актом милосердия. Зебре всего лишь была нужна информация. Допустим, меня прикончили. Каким образом Рейвич определит, был ли я убийцей, который за ним охотился? Он бы оказался в весьма щекотливом положении, причем, очевидно, до конца жизни. Постоянно дожидаться появления убийцы – настоящего убийцы. Не спать ночами… Ведь так оно и есть, Зебра?
– Так и было бы, – мрачно ответила она, – если бы я вступила в тайный сговор с твоими фантазиями.
– Тогда для чего ты меня спасла? Разве не для того, чтобы сохранить мне жизнь и выяснить, тот ли я, кто вам нужен?
– Я уже объясняла тебе. Спасла, потому что ненавижу «Игру». Потому что хотела, чтобы ты уцелел. – Она покачала головой почти смущенно. – Извини, Таннер, но при всем желании я не могу согласиться с твоими параноидальными измышлениями. Я не притворялась, а действовала по известным тебе причинам. И буду очень благодарна, если ты не станешь распространяться о сабах, даже в обществе Пранского.
– Но разве ты не сказала мне и ему тоже, что знаешь Рейвича?
– Да, теперь знаю. Но тогда не знала. Может быть, продолжим? Тебе не помешает выслушать мою точку зрения.
– Я весь внимание.
Зебра вздохнула, с любопытством окинула взглядом необъятный тестообразный потолок и снова посмотрела на меня. Кажется, сейчас я услышу нечто неожиданное.