— Почему это так важно для вас? — спрашиваю я.
— Это взгляд с другой стороны, — отвечает гномий старшина. — Если смотреть с одной только стороны, никогда не придет понимание. Мы помним о тех временах, но мы многого не понимаем.
Так и получается, что гномий обоз доезжает до Коронного леса, до красновато-коричневого, в рост человека, валуна, отмечающего начало Королевской тропы, а гном так и не рассказал мне о Кареле.
Понятное дело, я печалюсь. Но гномий старшина говорит так:
— Если остались меж нами нерешенные дела, Анже, — это знак. Мы еще встретимся с тобой. И знай, я рад буду этой встрече.
Мы спрыгиваем с телеги и останавливаемся. Трудно уйти сразу.
— Спасибо, мастера Подземелья, — говорит Серж. — Доброй дороги вам.
— И вам того же, люди Господа, — отвечает гном. — И запомните: вы будете желанными гостями в Подземелье. Ты, Анже. И ты, Серж. Вы можете рассчитывать на помощь Подземелья. Вы оба.
Мы кланяемся в ответ. Страж гукает, телега трогается… мы смотрим вслед обозу, пока последний пони не исчезает за близким поворотом.
МОЛОДОЙ КОРОЛЬ
1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Королевский егерь встречает нас у начала тропы: молодой ладный парень, высокий, широкоплечий, очень красивый в зеленом, отделанном бело-фиолетовым шнуром охотничьем костюме.
— Кто из вас Анже? — неожиданно мрачно спрашивает он.
Я отзываюсь.
— А ты? — спрашивает он у Сержа. — Мне сказали, зван только Анже.
— Брат Серж, — коротко представляется Серж. Медлит мгновение и добавляет: — Анже всего только послушник.
— Вы там, в монастыре, боитесь отпустить своего послушника одного в гости к королю?
— Боимся, — покладисто соглашается Серж.
— Ладно, — ухмыляется егерь. — Раз так, ступайте оба за мной.
Он поворачивается и идет по тропе впереди нас, легким, неслышным шагом охотника. Широкие плечи, соломенные волосы до плеч, самострел за плечом, широкий нож на поясе. Нужны ему два монаха… оттого и злой, верно.
— Я думал, королевские егеря ходят по двое, — тихо говорю я Сержу.
— Не всегда, — бурчит Серж.
— На вас двоих хватит меня одного, — не оборачиваясь, бросает егерь.
Понимай, как знаешь… Серж толкает меня в бок, коротким выразительным жестом приказывает: «Молчи!» Я киваю.
Мы идем по лесу довольно-таки долго. Сгущаются сумерки, в шум ветра вплетается далекое тявканье. Кричит какая-то птица… или не птица, не знаю… не разбираюсь я в лесных звуках. Серж, верно, знает. Провожатый наш — тот вовсе идет как по собственному дому. Ему ли леса не знать! А на нас и не оглядывается. Неприятный тип.
— Пришли. — Мрачный провожатый останавливается и жестом гостеприимного хозяина пропускает нас вперед. — Королевский охотничий домик. Вас встретят.
— Благодарю, — с вовсе не свойственной ему обычно церемонностью кивает Серж. — Пойдем, Анже.
Я не сразу могу сдвинуться с места. Да и потом не под ноги гляжу, а на лесной дворец короля. «Домик»! Два этажа, стены из гномьего белого кирпича сияют в сумерках, окна из настоящего прозрачного стекла, а крыша… крыша, кажется, такая же, какую сделали в Готвяни, при старом еще короле, в Адмиралтействе. Желтое дерево, пропитанное гномьим хрустальным лаком. Да… вон блики какие золотые. Красиво. Представить трудно, сколько отвалили подземельным мастерам за работу… уж поболе, пожалуй, чем двум-трем городкам вроде моего родного Каменного Рога в год на пропитание уходит. Зато — красиво.
Навстречу нам выходит слуга. Величественный — самому королю впору. Нам неоткуда знать, может, он среди здешних слуг за главного, а может — и вовсе никто, побегушка распоследний. Все равно — величие короны глядит на нас его глазами. Неприятно… таким ничтожным сразу себя ощущаешь под этим взглядом!
— Пройдемте. — Он кланяется нам, людям Господа, как подобает, но голос его, как и взгляд, принижает нас. — Вас велено накормить.
— Веди, — улыбается Серж.
Наш новый провожатый разворачивается и идет перед нами, прямой, неторопливый… неприятный. Серж толкает меня:
— Идем, чего топчешься.
Мы проходим в стороне от парадного крыльца, мимо двух огромных окон, мимо вделанного в стену фонаря — темное серебро и ярко-желтые стекла, и сворачиваем за угол. Там оказывается еще вход. Дверь поуже, крыльцо пониже — но, как и парадное, отделано желтым деревом и серебром.
— Сюда. — Высокомерный провожатый кивает нам на дверь и уходит с видом человека, достойно исполнившего не слишком приятный долг.
За дверью оказывается… ну, кухня, наверное. Огромный очаг с открытым огнем, каменный пол, деревянные темные стены, огромный дубовый стол, табуреты… или все-таки трапезная? С высокого потолка свисают на цепях кованые фонари. Над огнем жарится на решетке мясо. Рядом возится толстый дядька в полотняных штанах и фартуке на голое тело. Это, что ли, повар? Королевский? На темной коже пляшут блики огня. Говорят, повар был подарен молодому королю послом Хандиарской империи в день коронации. И еще говорят, что молодой король оценил подарок. Толстяк кидает на нас внимательный взгляд и выходит.
— Попомни мои слова, друг Анже, — совсем не то будешь ты делать здесь, за чем шел, — тихо говорит Серж. — Ведь это, знаешь ли, сам король встретил нас на тропе. Верно, пожелал он поглядеть на тебя. Расспросить… я так понимаю, пресветлый не слишком балует его рассказами.
— Мне рассказывать все? — спрашиваю я.
— А что остается? — Серж пожимает плечами.
Входит толстяк, ставит перед нами огромное серебряное блюдо. Хлеб, сыр, холодное мясо, вино. Скромный набор, но отмерен щедро, пятерых накормить хватит.
— Спасибо доброму нашему королю, — весело говорит Серж, — и тебе, сын мой. Благословен будь сей хлеб. Ешь, Анже.
Хлеб оказывается в меру мягким, а мясо — изумительно нежным. А вино… что ж, пожалуй, только королю и пристало пить такое. Но если он угощает таким вином двух ничем не примечательных слуг Господних…
Чуть слышный звук заставляет меня поднять глаза от угощения. К столу подходит давешний егерь. Король, поправляю я себя. Молодой король.
Серж встает. Почтительно склоняет голову:
— Мой король.
Я поднимаюсь следом, торопливо заглатывая не-дожеванный кусок.
— Сидите, — усмехается король. — Ешьте. Вы гости здесь. — Он подходит, придвигает ногой табурет и садится против нас. — Акми, еще кубок!
Акми… точно, королевский повар.
Толстяк, оторвавшись от хлопот над жарким, ставит перед королем кубок. Точно такой, какие и нам дал, — серебряная чаша на ножке желтого дерева.