Пистолет, который мы добыли у диверсанта, был у дежурного, то есть, у «Рубина». Ружьё я брать не стал, больно уж неудобное. Вместо него захватил нож.
При звёздном свете было мало что видно, а фонарик я включать не хотел. И всё же я попробовал найти следы, опустившись на четвереньки.
Примятая трава вела к облюбованным нами накануне кустам. Но тут, уже ожидаемо, «Рубина» не оказалось.
На всякий случай я сходил к реке, мысленно представляя, что же могло пойти не так. Допустим, он решил освежиться ночью, чтобы прогнать сон. Нырнул, зацепился за корягу… так, увы, бывает.
Но в таком случае осталась бы одежда на берегу. А её не было, я прошёл вдоль речки на сто метров в каждую сторону.
Туман сильно мешал, видно было на метр-два, не больше. Поэтому я вскоре вернулся к машине, чтобы не заплутать. Сел на водительское сиденье и начал думать.
Вчера мы сделали большой рывок: успешно миновали мост через Волгу под Кинешмой. Жёлтая зона, действительно, была объявлена из-за заражения, машину потом снова пришлось обрабатывать связывающей радионуклиды пеной.
Неприятно, но ничего критичного.
Зато Владимир обошли по чистым землям и спустились вниз, через Спас-Клепики и Гусь-Хрустальный. Сами населённые пункты, разумеется, объезжали второстепенными дорогами и просёлками, ни разу не нарвавшись на пост.
Рязань, Коломна, Воскресенск — подверглись ударам. Следы осадков от взрывов тянулись на северо-восток, так что спускаться ниже было опасно. Поэтому мы поехали на Егорьевск, чтобы через Белозёрский и Раменское добраться до Жуковского.
Егорьевск не пострадал, хотя находился на самой границе жёлтой зоны. Гражданским было рекомендовано эвакуироваться на Урал, и очень многие последовали этой рекомендации. Тут, среди сплошных жёлтых и красных зон, жить было не слишком комфортно. Мародёров тянуло в сторону бывших крупных городов, а в органы власти на местах восстанавливались медленнее, чем хотелось бы. Да, ситуация вроде бы находилась под контролем, сильно помогали чрезвычайные полномочия, но одно дело доклады с мест и совсем другое реальная обстановка.
Размышляя, я достал смартфон, поставил яркость экрана на минимум и начал разглядывать карту.
Речка, на берегу которой мы расположились, называлась Цна. Выше она была перекрыта дамбой, формируя Шалаховское водохранилище. Что это была за дамба и для чего там собирали воду я не знал. Едва ли для энергетики, масштабы не те.
Ближайшие деревни находились ниже: Жабки и Починки. Вчера, когда на закате мы проезжали их, те выглядели брошенными — ни огонька, ни дымка. Только тёмные избы. Но если начинать поиски — то стоит на них взглянуть поближе. Как только рассветёт.
Как ни крути, а ждать до рассвета придётся. Пользоваться фонариком и заводить двигатель не вариант: опасность может быть совсем рядом.
Допустим, «Рубин» ходил на речку. Увидел нечто, что привлекло его внимание. Направился в ту сторону и… тут всего два варианта: или он погиб, или захвачен в плен. Иначе он, конечно же, уже вернулся бы.
Если его захватили живым, то он точно меня не выдал — иначе я уже был бы с ним. Но почему предполагаемые похитители не обследовали место? Впрочем, причины тут могли быть теми же самыми, почему я не могу продолжать поиск: темнота и туман.
Был ещё один вариант, о котором думать не хотелось, но и его нужно было учитывать, планируя действия на завтра.
«Рубин» мог уйти сам. То, что мы, работая вместе, по сути, оставались незнакомцами, имело свою оборотную сторону: формировать доверие было просто не на чем.
Нехотя я начал проверять припасы, однако всё было на своих местах, включая воду. С облегчением я снова вернулся на место водителя.
Ожидание рассвета было мучительным. В голову постоянно лезли непрошенные мысли. А что, если на него напал зверь, и теперь он лежит где-то, истекая кровью, не в силах позвать на помощь? Может быть, это совсем рядом?
С трудом я отгонял такие картины и продолжал ждать.
Наконец, небо начало светлеть. Выпала роса, туман начал рассеиваться. Взошло солнце — день обещал быть ярким.
Я снова вышел из авто и внимательно осмотрел поляну, где мы остановились.
Новых следов возле машины я не нашёл. Лишь вчерашние борозды из примятой травы, ведущие к берегу реки и к «туалетным» кустам, которые оставили мы сами.
Немного подумав, я направился к реке. И тут заметил то, что не смог разглядеть ночью: кусты чуть выше по течению были примяты, будто сквозь них что-то тащили. На листьях кустарника я заметил несколько небольших тёмных пятен. Наклонился, понюхал. Свернувшаяся кровь.
Плохо, но оснований для паники нет — крови слишком мало. Если «Рубин» был ранен, то не сильно. К тому же, это он мог оказать сопротивление и задеть кого-то из нападавших.
Я пошёл в ту сторону, и дальше обнаружил три борозды на траве, ведущие в сторону дороги. В центре борозда была толще, кое-где валялись комья почвы. Видимо, двое тащили третьего, а его ноги волочились по земле. Тут же я нашёл ещё несколько капель крови на траве.
Вдоль следа я дошёл до асфальтированной дороги. Пересёк её, убедился, что следы не появляются на другой стороне. Немного прошёл вдоль. Здесь кое-где валялись комки земли и травинки, образуя короткий след. И ещё пара тёмных капель на асфальте. После этого любые следы пропадали.
Что ж, ситуация потихоньку проясняется. Некто напал на «Рубина», когда он ходил на реку. Вероятно, его вырубили, после чего утащили в припаркованный на дороге автомобиль.
Я вспомнил нашу учёбу и полигоны. То, как мог драться «Рубин». И мне стало немного не по себе: кто бы это ни сделал, он определённо обладал очень высокой боевой квалификацией. Это плохие новости.
Опять диверсанты? Если так — то против нас развёрнута самая настоящая диверсионная война. К тому же, это ведь не одинокий боевик, а целая группа… и для чего им мог понадобиться «Рубин», которого, судя по всему, захватили живьём?
Впрочем, этому как раз можно найти объяснение. Допустим, это действительно диверсанты. Пришлые, знающие обстановку и местные реалии только по картам. Значит, им нужен помощник, который бы указал, что и как.