— Вы восхитительно уравновешенная женщина, — с уважением сказал Джон. — Так, безусловно, было бы разумно поступить, но мне не хотелось их нигде оставлять.
Клиона хлопнула в ладоши.
— Хотите сказать, они здесь, в доме? Ах, как умно! Мне бы так хотелось на них взглянуть.
Джон улыбнулся ей, потом поднял пальцами ее подбородок, так что Чарльзу захотелось сбить его с ног.
В то же время его ужасало поведение Клионы. Как могло это легкомысленное существо казаться ему божественной женщиной, которую он любил?
Джон подозвал одного из лакеев, которые неподвижно застыли у стен, делая вид, будто не замечают разворачивающейся драмы.
— Найди моего камердинера Раскина, — сказал он, — и немедленно приведи его сюда.
— Джон, ради Бога! — сказал Чарльз, пока они ждали. — Отдай обратно его дом.
— Мой дом, как мне кажется, Чарльз. Юридически теперь мой. Это должно тебя радовать. Продажа принесет приличную сумму. Если, конечно, не предположить, что я тем временем найду другой источник доходов. А я весьма склонен думать, что найду. Это, смею сказать, тебя тоже порадует.
— Говори тише, — резко сказал Чарльз, оглядываясь на Клиону, которая, к счастью, как будто ничего не услышала.
Джон пожал плечами.
— Скоро это уже не будет секретом. Ах, Раскин, вот ключи от особой шкатулки. Принеси документы, которые в ней лежат, и поскорее.
Раскин поспешил прочь. Гости стихли. Одни смотрели на Омерода, другие на Джона, но никто не знал, как реагировать на происходящее.
— Подумай хорошенько о том, что сейчас делаешь, — уговаривал Джона Чарльз. — Ты начал нравиться этим людям. Неужели безрассудно отметешь их доброжелательность теперь, когда сумел ее завоевать?
— Мой дорогой Чарльз, — пробормотал Джон, — они могут забирать свою доброжелательность и делать с ней, что вздумается. Какое мне до них дело?
Омерод, слегка оживившийся после бокала вина, поднимался на ноги; в его усталых глазах загорелась надежда.
— Вы послали за документами? Вы вернете их мне? Умоляю вас… моя семья обнищает… умоляю… позвольте мне забрать их.
— Быть может, позволю, — задумчиво произнес Джон. — Посмотрим, что будет.
— Но вы должны… вы должны… — взмолился Омерод. — Я схожу с ума… это болезнь, азартные игры… это находит на меня… и я не понимаю, что творю…
Чарльз мягко взял Омерода за плечи и повел к скамье, на которую тот почти упал и закрыл лицо руками. Клиона стояла рядом, и Чарльз отвел ее в сторону.
— Не знаю, имеете ли вы какое-нибудь влияние на этого жестокого человека, — сказал он. — Но если имеете, ради всего святого, пустите его вход.
— Он идет своим путем, — раздраженно ответила Клиона. — Он не уступит, ничего не получив взамен.
— Если он любит вас, то уступит. Просите его, льстите ему, умоляйте. Но пусть он вернет эти бумаги.
Клиона открыто взглянула на Чарльза.
— Вы этого хотите?
Граф не ответил. Невозможно было передать словами, чего хочет он.
Раскин вернулся с документами. Глаза Омерода загорелись, и он предпринял тщетную попытку схватить бумаги. Но Джон быстро сделал шаг назад, пряча документы во внутренний карман фрака.
— Вы сказали, что отдадите их мне, — прокричал Омерод.
— Нет, я сказал «может быть», — холодно ответил ему Джон. — Я предложу вам кое-что, мистер Омерод. Вы потеряли эти бумаги в игре. Я сыграю на них с вами еще раз. И, чтобы продемонстрировать свои благие намерения, я не стану требовать от вас никаких ставок. Я рискую проиграть документы. Вы не рискуете ничем.
В толпе облегченно зашептались, гости подумали, будто знают, что затеял Джон. Он даст Омероду выиграть и, таким образом, вернет бумаги, позволив старику в какой-то мере сохранить лицо.
Но Чарльза Джон не убедил. Он слишком хорошо знал кузена, чтобы ожидать от него добрых поступков. Джон играл с Омеродом, потешался над горем этого человека. И для пущей забавы он унизит старика при всех.
Омероду пришлось все повторять по два раза. Старик выглядел еле живым от истощения, как будто не ел несколько дней, и Чарльз был уверен, что душевное состояние не позволяет ему сейчас играть в карты. Граф с радостью прекратил бы эту неприятную сцену, но не в силах был отказать несчастному в шансе отыграть документы, каким бы мизерным этот шанс ни был.
Омерод, наконец, поднял голову и, казалось, встряхнулся.
— Во что будем играть? — с оттенком вызова в голосе спросил он.
— В покер, — сказал Джон.
Гости переглянулись. Многие никогда не слышали об этой игре. Мало кто знал ее правила.
— Мы играли в эту игру тем вечером, — сказал Джон. — А потому должны играть в нее и сейчас.
Клиона стояла рядом с Чарльзом.
— В Америке многие в него играют, — сказала она. — Папа мне говорил. В молодости он как-то раз путешествовал на речном пароходе по Миссисипи. Он пробыл на борту две недели, выигрывая и проигрывая. Покер называют «нечестной игрой».
— Значит, Джон будет играть нечестно, — простонал Чарльз.
— Он, вероятно, нечестно играл и тем вечером, — заметил лорд-наместник. — Наверное, победить его сможет человек, который владеет такими же приемами.
— Я сомневаюсь, что Омерод — такой человек. Но это его единственный шанс.
Для игроков принесли маленький столик. Поскольку ночь была теплой, а в бальном зале становилось чересчур жарко, столик поставили на террасе ближе к свету.
Теперь, когда решение было принято, Омерод успокоился. Фредди принялся объяснять зрителям правила игры.
— Это поистине игра в блеф, — сказал он. — Каждый игрок получает карты и затем делает ставку, если считает, что его карты достаточно хороши. Фокус в том, чтобы угадать, насколько хороши карты у соперника, и сделать вид, будто у вас они лучше, чем на самом деле. Можно улучшать свой набор карт, меняя их.
— Хорошо, — сурово сказал Чарльз. — Раз уж мы делаем это, то будем делать как следует. Сэр, — обратился он к сэру Кентону, — согласны ли вы как лорд-наместник взять документы под свою ответственность и вручить их полноправному владельцу, когда игра закончится?
— Безусловно, — согласился сэр Кентон.
Игроки сели за стол друг напротив друга. Фредди раздал карты, и каждый взял свои.
Сразу же стало ясно, что Омероду не победить. Он какие-то карты брал из колоды, какие-то отбрасывал, но делал это без воодушевления или цели. Наконец, Джон положил карты на стол. У него было четыре дамы. Только четыре короля или четыре туза могли их побить.
У Омерода оказалась тройка, пятерка и две семерки.
— Похоже, я выиграл, — сказал Джон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});