— Так. Хватит. Сядьте там и слушайте сюда. — Цитата из Жванецкого выскочила сама собой. Судя по полуулыбке, понял шефа только Юра. Народ примолк.
— Пойдём снова на юг. Сами, может, и не разглядим ничего, но, может быть, дадим возможность увидеть НАС. Поплывём медленно. На корме устроим дым. Олег, озаботься сырой травой. Ночью, на стоянке, будем факелы жечь.
Маша тревожно посмотрела на мужа. Маляренко мягко улыбнулся.
— Мы аккуратненько.
Травы и камыша погрузили целую копну. Плюнув на вёсла, Иван велел Сашке сразу начинать «кочегарить» движок — идти на вёслах пару километров по затону не хотелось абсолютно. Несмотря на раннюю весну, солнышко припекало нещадно, и ворочать тяжеленные дубовые вёсла не было никакого желания.
Провожающие дружно столпились на берегу и пирсе и пожелали счастливого пути. Потом, обождав пару минут, пожелали ещё раз. Через пять минут томительного ожидания Маша ещё разок послала воздушный поцелуй мужу и ушла домой. Ещё через пять минут на пирсе возле намертво стоявшей лодки остался лишь верный Бим.
— Сашка!
— Греется, Иван Андреич, греется.
Мысль о том, что можно попробовать «засветиться», оправдала себя на все сто процентов. Снова, как и в прошлый раз, «Беда» дошла до южной оконечности острова и, повернув налево, устремилась на восток, вдоль горного хребта. Все запасы травы и камыша сожгли уже через два дня пути, так что пришлось искать укромную бухту, высаживаться на берег и заниматься сенозаготовками. Эта непредвиденная операция отняла у Ивана два дня, но дело того стоило.
— Шеф. — Сашка, вылезший из трюма, выглядел весьма озабоченным. — Там один бочонок с водой протёк. Так что у нас только полбочонка осталось!
«Вот тебе, блин, и космические технологии!»
— Уронил, небось?
— Да что вы! Иван Андреевич!
Маляренко с досадой оглядел неторопливо изменяющиеся виды берега. До него было рукой подать — метров двести. Можно было рассмотреть каждую сосенку, каждый кипарис. Кроме них, на склонах иногда встречались здоровенные раскидистые деревья неизвестного вида. Наверное, агроном смог бы их узнать, но его тут не было. Лодка бодро шла вперёд, море было спокойным — плыви себе и плыви.
Иван скрипнул зубами.
— Олег, разворачивай! Идём домой.
«Что за невезуха!»
Солнце падало в море, отчего, казалось, вода горела огнём. Иван на секунду представил себя средневековым пиратом.
«Ёлки-палки, какая непредсказуемая штука жизнь! Офис, квартира, одиночество. И вдруг — БАЦ! И я — капитан. Плыву совершать географические открытия. Охренеть!»
Лодка шла почти бесшумно, только немного поскрипывала палуба, когда по ней вышагивал мающийся от безделья Олег, да волны негромко бились в борт. Маляренко, убаюканный монотонным движением, совсем уж было собрался отдать приказ становиться на ночёвку.
— Сашка, глуши…
Два выстрела разорвали тишину, словно гром.
— Ложись!
Иван ничего ещё не успел понять, а Олег уже сбил его с ног.
— В трюм! Сашка — гони, бля! — Прапорщик зашвырнул шефа в открытый проём трюма и рыбкой нырнул следом. — Сашок, пригнись и не высовывайся!
— Это в нас стреляли? Все целы? Олег?
— Норма.
— Саня?
— Я тут. Всё в порядке.
— Я посмотрю.
— Сиди ты! — Иван отпихнул от проёма Олега и осторожно выглянул. Лодка с закрепленным штурвалом продолжала сама собой плыть на запад, мимо берега. Стволы сосен, густо облепивших высокий склон, в закатном солнце казались ярко-оранжевыми, а хвоя — жёлтой.
— А-а-а-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а!
У самой кромки воды, на камнях, суматошно прыгал человечек, размахивая зажатым в руках оружием. Подняв ствол, человек снова дважды пальнул в воздух. Рядом с Иваном, тяжело дыша, появился Олег. В руках у него уже был заряженный арбалет.
— Похоже, просто внимание привлечь хочет.
— Похоже на то. — Иван предостерегающе положил руку на плечо служивого и осторожно приподнялся над фальшбортом.
— А-а-а-а-а-а-а-а!
Человечек, увидев Ваню, осторожно положил оружие на камень и принялся усиленно орать нечто непонятное, при этом размахивая руками, словно мельница.
— Сашка. Стоп машина! Олег, не высовывайся. Тебя не должны видеть.
Впрочем, бывший омоновец уже и сам это сообразил и растянулся на палубе, подтянув к себе поближе арбалет и мачете.
— Сашка. Якорь.
Иван изо всех сил всматривался в берег. Солнце ушло за горизонт, и быстро наступающие сумерки мешали как следует рассмотреть, что же там происходило.
Увидев, что лодка остановилась, маленький человечек заметался по берегу, что-то крича. Усилившийся ветер свистел в ушах и сносил звуки в сторону. Понять, о чём им кричали, было невозможно.
— Чего это с ним? — Сашка с любопытством разглядывал незнакомца.
— Похоже, плыть собирается. — Иван скосил глаза на Олега. Тот с готовностью кивнул, мол, я наготове.
— Саша, приготовь-ка камеру с верёвкой. На всякий случай.
Человечек быстро разделся, сделал небольшую разминку и сиганул в воду.
— Доплывёт?
— Захочет — доплывёт. Олег, поднимайся. Этот товарищ ружьецо на берегу оставил.
— А если…
— А если бы нас хотели перестрелять, то давно уж перестреляли бы. Есть там у него напарник или нет — уже не важно.
Олег вздохнул.
— Это точно. Судя по звуку — у него что-то автоматическое. Но не «калаш» точно. Импорт. Триста метров — это для таких аппаратов не расстояние. А уж если с оптикой…
Человечком оказалась совсем юная девица. Коротко, по-мальчишечьи, стриженная, загорелая и худая. Триста метров по открытому и всё ещё довольно холодному морю она проплыла, на неискушённый взгляд Ивана, ну очень быстро.
— Ни хрена себе, это ж — баба!
Повинуясь приказу шефа, Саша с огромным энтузиазмом выбросил за борт автомобильную камеру с привязанной к ней верёвкой. Пловчиха сообразила, что лестницу ей не подадут, вцепилась в спасательный круг, натянула его на себя и принялась судорожно дышать. Воздух с хрипом и свистом вырывался из её глотки, девушка явно была не способна вымолвить ни слова. Иван припомнил рассказы Маши о болезнях, сопровождавших её группу, и присмотрелся внимательнее: кроме излишней худобы, лицо и руки ничем особым не отличались.
— Ну, привет. Ты кто?
Девчонка замерла. Даже дышать перестала. В её глазах на миг промелькнула растерянность.
— Вас? [7]
— Вася? — Иван удивлённо посмотрел на «Васю». Та немедленно разразилась длинной речью на немецком языке. По-немецки Ваня не понимал, но не узнать язык было невозможно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});