на пороге она обессилила, хоть в голос кричи, и готова была сама рухнуть на пол, заткнув уши руками, чтобы не слышать мучительные стоны страдающего существа.
Медиков было двое – молодой мужик со складными носилками под мышкой и женщина с чемоданчиком в руке, постарше. Оба в костюмах спецзащиты из белого нейлона и в респираторах. Они вошли с деловито-отрешенным видом, почти безучастным, и уж точно не изумленным. Работали не спеша и в то же время споро. Что-то вкололи Гущиной внутривенно, погрузили на носилки и отбыли, не забыв прихватить коньячную бутылку и пузырьки, а также взять пробы извергнутой из Татьяниного желудка мерзкой жижи.
Ее паспорт и страховой полис тоже взяли. Влада извлекла документы из висящего на крючке у входной двери красно-синего полиэтиленового пакета с логотипом какой-то строительной компании, которым в качестве дамской сумочки пользовалась тетка Таня.
Провожать процессию до фургона Влада не пошла. Только попросила, чтобы плотнее закрыли калитку, перед тем, как уехать. Прочитав неодобрение на лицах медиков, которые были уверены, что она поедет с ними, поспешила объяснить, что для пострадавшей она никто, просто соседка. Просто соседка, которая выполнила свое дело и очень устала.
Она выбралась на завалинку и тихонько заплакала. Плакала оттого, что страшное пришлось пережить. Что противно было видеть, обонять, руки пачкать во всем этом. Плакала, потому что жалко было эту дуру. Выживет ли? Если выживет, то, может, хоть пить перестанет, алкашка несчастная.
Если паленый коньяк она прикупила в местном маркете, то тимофеевскому благодетелю не поздоровится. Роспотребнадзор наедет, полиция подключится, налоговая выполнит контрольный. И правильно, так ему и надо. Он не сам, конечно, закупками занимается, а доверенные люди, но кадры подбирать нужно пообдуманнее и проверять почаще. А то рулит откуда-нибудь с Мальдив, а местные нищеброды страдают.
Рассматривая на комбезе пятна, отвратительные как на вид, так и на запах, почувствовала горькую обиду на соседа и расплакалась пуще. Ну почему, почему он не пришел ей помочь? Его дом рядом, наискосок через дорогу. Он же видел «Скорую» возле тетки-Таниных ворот, мог бы обеспокоиться! А вдруг это к Владе приехали медики, об этом он не подумал?
Нарыдавшись всласть, опомнилась, сообразив, что после приезда бригады помощь Артема была уже не нужна, а до приезда он и знать не знал, что происходит под крышей напротив.
Влада, Влада. Все бы тебе искать, кто перед тобой провинился. Гадкая привычка и гнилое устроение, отвыкай. Иначе сама себя трезво оценивать не сможешь.
Кинув взгляд поверх штакетника, она убедилась, что Шедулер сидит на перильце крыльца в позе сфинкса, сомкнув бархатистые веки. Ее внимание он почувствовал и повернул голову, беззвучно мяукнув. Влада сказала: «Потерпи, котейка. Мне тут прибрать надо» и, тяжко вздохнув, отправилась отмывать хозяйкин пищеблок.
Мыла пол тщательно, добавив в воду стирального порошка. Потом протерла еще раз, чтобы не осталось белесых разводов. В завершение щедро вокруг попшикала тетки-Таниным дезодорантом, поскольку освежителя воздуха у квартирной хозяйки не обнаружила.
Шедулер ее заждался. Переводя возмущенный взгляд с дверной ручки на Владу, он издавал противные мявы и бил когтями по обивке двери. Когда Влада его впустила, сразу же кинулся в туалет, безошибочно определив его местонахождение, сориентировавшись, надо полагать, по запаху.
Она поставила обе кошачьи миски на пол возле рукомойника, в одну налила холодной кипяченой водицы, в другую насыпала корма. Раздался звук спускаемой воды. Прирысил кот, потерся о ее руку мохнатой щекой, принялся аппетитно грызть сухие катышки.
Сама Влада есть не хотела. Вернее, очень хотела, но не могла. Поэтому решила лечь спать натощак, рассчитывая, что быстро заснет, несмотря на то что под ложечкой противно сосало.
Утром все будет иначе. Черный кофе, крепкий, сладкий и обжигающий, омлет из двух яиц, конфетка как бонус. У нее имеется замечательная конфетка, «Грильяж в шоколаде» называется. Много их нельзя, зубы испортишь, а одну вполне можно себе позволить.
Утром она наступила босой ногой на труп.
Конечно, это незаконно. И даже Владька не знает о том, что у него есть.
Хотя почему, собственно, даже Владька? Чем она отличается от прочих всех?
А насчет законно или нет, то тут как повернуть. В смысле, куда направить глазок объектива.
Когда Артем решил обосноваться в Тимофеевке на длительное время, то вывел сканер видеокамеры под козырек крыши, в самую верхнюю точку, замаскировав его под ласточкино гнездо. Картинка с камеры поступала на компьютер, на планшет, на смартфон. Ориентировать объектив можно было тоже с любого гаджета.
Дело было не в болезненном любопытстве. При помощи камеры он смог бы подсматривать в окна соседних домов, но не делал этого никогда. Во-первых, он считал, что это некрасиво. А во-вторых, его интересовала только улица. Он предпочитал держать все, что можно, под контролем. А какой контроль без мониторинга среды?
Он подумал: «А как там кот?» – и, свернув программу, над которой корпел второй день, подключился к видеокамере в режиме онлайн. То, что показал монитор, заставило его вскочить с места и быстро приблизиться к окну.
Он с силой дернул на себя створку, распахивая окно настежь. Подался вперед, чтобы лучше видеть. С высоты второго этажа и без бинокля было понятно, что происходит возле Владькиных ворот.
На обочине был припаркован белый микроавтобус с красной полосой и красными крестами по бортам. В его задние двери вталкивали носилки с кем-то на них лежащим. Двое в защитных комбинезонах – одна из них женщина – держали носилки снаружи, кто-то еще – возможно, водитель – помогал изнутри. Ан нет, водитель был один из тех, кто снаружи. Двое бегом направились к кабине, оставив коллегу вместе с лежачим больным.
С кем вместе? Кого сопровождать они его оставили?
Владиславу?!
Микроавтобус сорвался с места, направляясь, по видимому, к федеральной трассе.
Тревожно пошарив глазами по приусадебному участку пенсионерки Гущиной, Атрем увидел Шедулера. Его кот сиротливо сидел на дубовом поручне Владиславиного крыльца. Входная дверь на ее половину закрыта. Владьки видно не было.
Сбежав по лестнице на первый этаж, чуть было не проскочив мимо портмоне, лежащего на тумбочке у двери, едва не забыв запереть снаружи эту самую дверь, Темка кинулся в гараж, радуясь, что по безалаберности не закрыл на замок ворота, и ругаясь, что по той же безалаберности не залил полный бак, когда они с Владой возвращались из Москвы.
Вслед за белым «Фольксвагеном» с орущей мигалкой он мчался по вечерним магистралям и улицам, беспокоясь только о том, чтобы не сбить ненароком пешехода, пропустившего на свой законный зеленый «Скорую», но не догадавшегося, что вслед за «Скорой» через перекресток