На завтра намечалось важное дело — выставка. Это для меня было делом номер один по важности. Даже не потому, что со мной будет Селена. Хотя сама мысль об этом вызывала в душе целую бурю эмоций. Еще я очень рассчитывал на разговор с фотографом. Главное, чтобы он пришел. Это для меня шанс, очень большой. Сейчас любой факт может стать решающим пазлом в непонятной мозаике того дня.
На въезде в город я решил заехать к Алине. Домой мне совсем не хотелось. Набрал номер.
— Да, Леша, слушаю.
— Ты не возражаешь, если я сейчас заеду к тебе?
— Что-то случилось? — встревожено спросила она.
— Почему сразу случилось? — с плохо скрытым раздражением резко сказал я. — А если просто, без случилось, то уже тебя и беспокоить нельзя?
— Леш, я минут через пятнадцать буду дома. Если приедешь раньше, то, пожалуйста, дождись. И не психуй. Все.
Алина разозлилась. А кто бы не разозлился на ее месте? Болван. Я находился совсем недалеко от дома Алины. Торчать у нее во дворе мне совсем не хотелось, тогда я решил свернуть на стоянку у того самого кафе на набережной, где мы обедали с Подмазовым. Чтобы чем-то занять себя, включил радио, взял с заднего сидения недопитую бутылку с колой и начал отпивать небольшими глотками. Пейзаж за окном не вселял оптимизма. Река уныло несла куда-то свои свинцово-серые, холодные воды. Порывы ветра с мелким дождем то и дело прошивали невидимыми иглами поверхность ее глади. А вроде как дело к лету шло…
Я обернулся в сторону кафе, захотел посмотреть, как там чувствует себя девушка у входа. Эта скульптура явно запала мне в душу. Возможно, своей нелепостью. Такое бывает, я знаю. Сколько никчемных, порой даже уродливых вещиц бережно хранят люди. Для них это связано с воспоминаниями о чем-то важном. Почему меня зацепило это творение неизвестного мастера, сказать сложно. Сейчас фигурка девушки, потемневшая от бесконечного дождя, была особенно близка мне по настроению. Одинокая и беспомощная, с надеждой смотрящая на реку, она, наивная, как будто ждала, что именно оттуда придет ее спасение. Но все тщетно. Я был уверен в этом. Сам, правда, никуда и не смотрю, точнее — не знаю, куда надо смотреть, но от этого моя ситуация не становится менее печальной. На чудо рассчитывать уж точно не приходится.
Глянув на часы, я тронул машину с места. Но, не проехав и сотни метров, мне пришлось резко затормозить. Неожиданно на другой стороне улицы я увидел Алину. Я выскочил из машины, чтобы окликнуть ее, однако, уже в следующий момент буквально остолбенел, и слова застряли у меня в горле. Алина, набросив на голову капюшон желтой ветровки, которая так мне знакома, быстрым шагом подошла к стоявшему у тротуара автомобилю серого цвета — однозначно, Форду, — села в него на пассажирское сидение. Автомобиль тут же рванул с места. И марка этого Форда была именно та, от которой у меня скоро начнется нервный тик.
В первое мгновение мне хотелось помчаться вдогонку. Но, к сожалению, развернуться здесь было нереально. Густой поток движущихся машин и двойная разделительная буквально связали меня по рукам и ногам. Я сел в машину и судорожно начал тыкать пальцем в мобильник. Номер Алины не отвечал. Неужели она меня тоже заметила? Черт! Что за игры такие!
Лихорадочно соображая, что мне делать дальше, я вел машину на предельно допустимой скорости. Встречные автомобили тревожно помигивали мне фарами. На мое счастье, стражей порядка не было. Я избрал самый короткий путь к дому Алины. Она же, судя по направлению движения Форда, ехала куда-то в другое место. Но это и к лучшему. Значит, приехать к дому раньше меня она никак не сможет! Вот я и посмотрю, с кем она раскатывает.
Уже через пять минут, с шумом рассекая лужи, я въехал во двор Алининого дома. Как и следовало ожидать, красный Ситроен моей дорогой тетушки как ни в чем не бывало отдыхал на своем обычном месте. К тому же, было видно, что машина хоть и мокрая, но совершенно чистая. А это говорило лишь о том, что сегодня на ней никто не ездил. Странно, очень странно… Рука непроизвольно вновь потянулась к телефону, но в последний момент я все же отложил его в сторону. Не стоит делать глупость и сообщать, что я уже стою здесь. Так я ничего не узнаю, ведь выйти из машины она может и за домом, на улице, не въезжая во двор. А ведь, скорее всего, именно так она и сделает. Причем, в любом случае подъезжать к подъезду она не станет, чтобы не столкнуться здесь со мной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Небо посветлело, дождь притих. Вряд ли надолго, но я решил воспользоваться этим моментом и, выйдя из машины, пошел в сторону автобусной остановки, чтобы там дождаться приезда серой машины, не вызывая недоуменных взглядов прохожих. Однако едва я только вышел из арки двора, в кармане завибрировал мой мобильник. Алина!
— Але! Леш, ты меня слышишь?
— Да, слышу, конечно, — прокашлявшись, ответил я.
— Так чего молчишь?
— Ты где? — перебил я ее.
— Как где? Дома, конечно! А ты где?
— Очень интересно. Как ты туда попала?
— Не поняла… — тихо отозвалась Алина. — Смотрю в окно — стоит твоя машина, тебя нет и нет. Взяла телефон, а там твой пропущенный звонок. Не слышала, может, на кухне вода шумела…
Едва я поднялся на этаж, как дверь Алининой квартиры распахнулась.
— Ну где ты там? — лицо Алины вытянулось от недоумения.
Она посторонилась, пропуская меня, затем закрыла дверь на замок и пошла вглубь квартиры.
— Проходи, я как раз кофе заварила. Уже стыть начал. Я же видела, как ты подъехал, вот сразу и пошла на кухню… А тебя все нет и нет.
На вешалке ее ветровки не было. Я тихонько открыл шкаф. Там, аккуратно расположилась на плечиках ее любимая желтая курточка. Быстро ощупав и даже понюхав, я пришел к выводу, что как минимум пару часов ее никто из этого шкафа не извлекал. Странно…
— Леш, ты где? — раздалось из кухни. — Чего ты там застрял?
Обуви со следами уличной грязи я тоже не обнаружил.
Я вошел в кухню, но Алина буквально вытолкала меня.
— Пойдем в комнату, — сказала она и вручила мне кофейник. — Я тут еще не убралась. Посидим там спокойно.
— Хорошо, посидим там.
Меня очень удивили ее слова про неубранную кухню. Разве это так принципиально? Мы всегда вели разговоры на кухне. Небольшая, уютная кухня Алины была излюбленным местом для наших задушевных бесед. Стало как-то холодно и тяжело на душе.
— Леша, — Алина пристально посмотрела мне в глаза и осторожно разлила кофе по чашкам, — я вижу, у тебя что-то случилось? Да? Только не скрывай ничего, я тебя очень прошу.
— И ты тоже не скрывай, — резко ответил я и уткнулся носом в чашку.
Повисло молчание, в котором чувствовалось напряжение, как в знойный летний день перед грозой.
Алина поерзала на кресле и жалобно спросила:
— Леш, а что я такого сделала? Ты какой-то сердитый. Я так не могу.
— Алина, посмотри на меня, — я опустил чашку, поднялся с дивана и навис над ней. — Ты где сегодня была?
Она вжалась в кресло и отвела глаза в сторону, по ее лицу разлился яркий румянец.
— Нигде.
Я вновь сел и, взяв ее за руки, с горечью заметил:
— Так отвечают провинившиеся школьники. Откуда ты пришла домой? Я тебе звонил, и ты сказала, что будешь через пятнадцать минут дома. Так вот я спрашиваю — где конкретно и с кем ты была?
Алина отстранилась от меня и высвободила руки.
— А почему таким тоном, Алексей? — в ее голосе послышались жесткие нотки. — Я тебе ответила чистую правду — я нигде не была. Точнее, дома была. Просто у меня здесь гости были, вот и сказала, что буду через пятнадцать минут, чтобы долго не объяснять по телефону.
— Такие важные гости, что я был бы здесь лишним? Уж не кавалер ли к тебе приходил? Может, ты замуж собралась, а я и знать ничего не знаю? Ладно, пусть сюрприз будет. — Я начинал не на шутку заводиться.