уперся мне в поясницу, и он отпустил мою руку. Его рука обвилась вокруг моей талии и подняла меня на стол. Мои мышцы напряглись, а сердцевина сжалась от потребности, которая горела так же ярко, как огонь в его глазах.
— Скажи мне, что твои бедра сейчас не ноют. — Его пальцы коснулись моих коленей. — Скажи, что если я просуну палец в твои трусики, то не найду там твою киску, скользкую и набухшую для меня.
Пальцы обхватили мои колени и рывком развели их в стороны, раздвигая мои ноги и разрывая платье по бокам бедра. Разрыв эхом пронесся между нами, но он даже не моргнул, не заботясь о том, что только что испортил платье за тысячу долларов.
Я хотела сказать ему, чтобы он остановился, но не смогла. Слово "нет" жгло кончик моего языка, а разум боролся с пульсацией испорченного желания, которое распространялось по моей крови, как болезнь. Но остановить его было невозможно. Мое тело уже было заражено и вышло из-под контроля: его прикосновения, его голос, его слова, даже его проклятый запах извращали и развращали меня, заставляя желать большего.
Я выпустила порыв воздуха, когда он переместился между моих ног, притянув меня к краю стола. Мои трусики задевали его брюки, и я закрыла глаза, когда он выгнул бедра, позволяя мне почувствовать, насколько он тверд и готов взять меня.
Мягкие губы ласкали мое горло, когда я выгибала шею, а его язык исследовал мою кожу медленными, неторопливыми движениями. Внутри меня зашевелилось что-то темное и требовательное, пульсирующая боль в такт биению сердца. Было неправильно, что я чувствую это, что мое тело требует этого. Но я хотела большего. Я хотела восторга, освобождения, свободы потакать его грехам. Я хотела чувствовать его руки на своей разгоряченной коже, пока я с одинаковой силой вожделела и ненавидела его.
Губы прошлись по моей груди и задержались на ее выпуклости.
— Ты противоречива, Мила, и это чертовски красиво… твое тело хочет меня, а разум ненавидит. — Он двигал бедрами, терся об меня своим членом, и трение грозило вытолкнуть меня за грань. — Если я заставлю тебя кончить, ты возненавидишь меня еще больше?
— Не надо. — Это было единственное слово, которое я смогла вымолвить, лишь обрывок мольбы, не имеющий никакого веса, как исповедь грешника с порочными намерениями.
— Не надо что? — Он сильно толкнулся в меня, одновременно притягивая меня ближе, заставляя мое тело качаться на его руках. — Не останавливаться? Или не заставлять тебя кончать?
Я была там. Я стояла на краю, мое тело уже качалось вперед, готовое упасть. Моя голова кричала, чтобы он не дал мне опрокинуться, не заставил меня кончить. Но мое тело требовало, чтобы он не останавливался. Это было безумием. Может быть, это я была сумасшедшей. Сумасшедшая, поддавшаяся искушению от рук дьявола. Слабая и бессильная против него.
Мое тело было всего в дюйме от жаждущей разрядки, и я покачивалась на его бедрах.
— Я ненавижу тебя.
— Я знаю. Но я все равно собираюсь тебя трахнуть.
Из моих легких вырывались учащенные вдохи, и я была на расстоянии одного толчка, одного нежного прикосновения от разрядки, которая наконец-то разорвет резинку вокруг моего тела на две части. Но тут он отодвинулся и отстранился от меня, оставив меня на краю, задыхающуюся и нуждающуюся.
— Не сегодня. Но скоро.
Я открыла глаза, разочарование бурлило на поверхности, а каждый дюйм моего тела болел. На его лице отражалась победа и достижение, а хрустальные глаза горели злым умыслом. Этот ублюдок играл со мной. Он, блядь, играл со мной, а я ни черта не сделала, чтобы остановить его.
Сэйнт поправился и выпрямился.
— Мы отправляемся через час. Будь готова.
Ошеломленная и растерянная, я смотрела, как он уходит, оставляя меня гореть в собственном унижении. Слезы застилали мне глаза, а нижняя губа дрожала от стыда. Обида охватила меня, смущение засасывало внутрь, когда я поняла, как легко он может меня разорвать: разорвать по швам и разорвать на части.
Я вытерла глаза и соскользнула со стола. Мое платье было разорвано сбоку, куски ниток болтались на коже. Если такой я была после нескольких дней общения со Святым, то в каком состоянии я буду через полгода? Что останется от меня, когда он закончит, когда он получит то, что хотел, и я больше не буду ему нужна?
Ничего.
* * *
Елена была не слишком довольна порванным платьем. Но она не задавала вопросов, и это было хорошо, поскольку я не была уверена, что смогу ответить на них, не разрыдавшись. Достаточно того, что Сэйнт унизил меня так, как он это сделал. Мне не нужно было добавлять оскорблений, плача из-за этого, как маленькая девочка, которой только что оторвали голову ее куклы.
Пока Елена болтала без умолку, как будто в этой ситуации не было ничего предосудительного, я тупо смотрела в сильно тонированное окно лимузина. Серая шляпа цвета металлик была еще шире, чем та, что была на мне, когда меня выкрали из шикарного нью-йоркского отеля. Смотреть прямо перед собой, не напрягая шею, было почти невозможно.
Я рискнула взглянуть на Сэйнта, который сидел рядом со мной, набирая текст на своем телефоне. Он игнорировал меня с момента нашей маленькой встречи в столовой и даже не поднял глаз, когда мы с Еленой встретили их в гараже поместья. А я была слишком обеспокоена ураганом эмоций, проносящимся сквозь меня, чтобы обращать внимание на целый парк спорткаров, лимузинов, внедорожников и мотоциклов, выстроившихся на подземной парковке размером больше, чем гребаный Walmart.
Я с тревогой потянула за вышитый шов серого платья, которое было на мне. В своем дизайнерском платье и с запятнанной грехом душой я чувствовала себя как нарядная девица, пришедшая в церковь.
— А теперь запомни, — голос Сэйнта заполнил пустое пространство между нами, — всегда держи солнцезащитные очки на себе. И старайся не высовываться, чтобы не казалось, что ты прячешься.
Я нахмурилась.
— Как мне это сделать?
Только тогда он поднял глаза от своего телефона и посмотрел на меня.
— Прислонись к своему мужчине и держи свое лицо близко к его груди. Таким образом, ты будешь защищать свое лицо и демонстрировать привязанность к будущему мужу. Двух зайцев одним выстрелом.
Я насмешливо хмыкнула.
— Направь этот метафорический камень мне в голову, и мы сможем сделать трех зайцев.
Сэйнт не стал обращать внимания на мое язвительное замечание и вернулся к тому, чем был занят в своем телефоне. Наверное, устраивал резню и добивался своей второй жены, пока планировал захватить этот