Последнее событие очень важно для дальнейшей карьеры сына Антипатра — его таланты и энергию заметило высшее должное лицо Римской Сирии и двоюродный брат самого Цезаря. Можно сказать, что Галилея стала для Ирода тем, чем взятие Тулона для Наполеона. Какие социальные силы представлял Езекия, не совсем ясно. Есть мнение, что это были сторонники Аристобула и его сыновей, нападавших на римские владения в Сирии. С другой стороны, Крайсиг полагает, что в основе этого движения лежал социальный протест угнетённых масс, в основном крестьянства, хотя к нему могли примкнуть действительно деклассированные элементы, жаждущие грабежа{89}.
В пользу этого взгляда свидетельствует и сообщение Иосифа Флавия о том, что сын этого Езекии, Иуда уже после смерти Ирода «в Циппори Галилейском… собрал значительное войско, ворвался в царский арсенал, вооружил своих сторонников и стал нападать на других искателей царской власти». Надо отметить, что, по другому сообщению Флавия, в то же время на территории Иудеи произошло несколько подобных восстаний, в том числе возглавляемых самозванными претендентами на престол, один из них был «царский раб», а другой «пастух». Показательно, что нападая на римлян и на царские отряды, как пишет Флавий, «ни один еврей, если только он попал в их (мятежников) руки, имея при себе что-то ценное, не мог спастись от них» (ИВ. С. 115–116).
Предпринятые Иродом жесткие меры привели к самым серьёзным последствиям. Первым из них была, как уже сказано выше, признательность сирийцев — жителей пограничных городов и селений Ироду и одобрение его действий со стороны наместника Сирии. Вторым можно назвать укрепление положения в Иерусалиме его брата Фазаэля, который сумел добиться установления порядка в городе, «не злоупотребляя при этом безрассудно своей властью». В результате действий братьев «Антипатр почитался в народе как если бы он был царём, и все воздавали ему почести как неоспоримому главе государства». При этом однако Флавий считает нужным сделать важное дополнение: «Тем не менее, его преданность и верность Гиркану остались непоколебленными» (ИВ. С. 37).
Но удача, очевидно, в политике не прощается никому. Как видно из вышеприведенных цитат, народ признавал заслуги семейства Антипатра и его сыновей в установлении хотя бы относительного порядка и спокойствия в стране. Однако это вызвало резкое противодействие и недовольство аристократии, не желавшей уступать власть новым, по её мнению, людям. Надо сказать, что подобным настроениям явную поддержку оказал и Гиркан, что противоречит прежним утверждениям о его слабохарактерности. Впрочем, такие взрывы активности и даже проявления доблести могут наблюдаться и у слабых натур, особенно при сильном давлении окружающих. Как пишет Иосиф, «более его (Гиркана) удручали успехи Ирода и непрерывный приток вестников, объявлявших об одной его победе за другой.
Его горечь усугублялась злоречием многочисленных придворных, задетых умеренным образом жизни сыновей Антипатра: к этим троим, — говорили они, — перешло управление делами государства, в то время как он, Гиркан, полностью отдалён отдел и располагает только званием царя, но не царской властью». Противники хорошо продумали план действий и начали с предъявления молодому наместнику Галилеи требования явиться в Иерусалим и ответить за совершённые по его приказу казни пойманных мятежников. Как они говорили, «Ирод казнил всех этих людей безо всякого приказа, устного или письменного, с его (Гиркана) стороны, преступив тем самым еврейский закон, и, если он подданный, а не царь, он должен быть привлечён к суду и в присутствии царя оправдаться в нарушении отеческих законов, запрещающих предание казни без суда».
Между рассказами об этом эпизоде (ИВ. С. 37–39; ИД.С. 87–90) есть разногласия в более краткой версии в «Иудейской войне» и более подробной в «Иудейских древностях». Отметим прежде всего то, что в обеих версиях нет указания противников семейства Антипатра на якобы не чисто иудейское, а идумейское происхождение семейства, в частности и самого Ирода. Однако в версии «Древностей» появляется сообщение о том, что влияние Антипатра возросло ещё и потому, что он уговорил Гиркана пересылать денежные средства римским властям через него. Более того, старую иудейскую аристократию возмутило то, что он передавал деньги от своего имени, а не от имени Гиркана. Последнее якобы не только не огорчило самого Гиркана, но даже обрадовало. Впрочем, в обеих версиях говорится о благожелательном отношении Гиркана к молодому губернатору, и вообще «Гиркан любил Ирода как родного сына».
Далее, в обеих версиях Ирод является перед судом по совету отца в сопровождении значительного отряда телохранителей. Численность отряда была недостаточной для свержения Гиркана, но вполне внушительной для непосредственной защиты самого Ирода. Вместе с тем были, конечно, использованы и другие сильные доводы. Римский наместник Сирии Секст Цезарь направил послание в Иерусалим с недвусмысленным требованием оправдать действия Ирода.
Удивительным представляется и появление в более пространной версии сообщения о том, что Ирод вынужден был предстать перед высшим религиозным судом — Синедрионом. Согласно рассказу пространной версии, Ирод явился облачённый в роскошное одеяние, украшенное пурпуром (особой красной краской — символом верховной власти), хотя полагалось являться в скромном, чёрном, и в праздничном головном уборе. При этом его сопровождал отряд вооружённых воинов. При виде его все обвинители были поражены страхом и молчали, ожидая самого худшего. Но тут выступил один из членов Синедриона — Самея и произнес речь, в которой заявил: «Я не стану обвинять Ирода, что он более занят ограждением своей личной безопасности, чем соблюдением закона: ведь вы сами, равно как и царь, приучили к такой смелости. Однако знайте, что этот (юноша), которого теперь желаете оправдать, некогда накажет вас и самого царя за это». Далее Иосиф пишет, что это всё подтвердилось. «Ирод, сам став царём, казнил всех судей Синедриона, кроме самого Самеи… Самею ставил очень высоко за его праведность, равно как и за то, что, когда впоследствии город был осаждён Иродом и Сосием, Самея советовал (в тексте перевода неточность — «уговорил». — В. В.) народ впустить их, ссылаясь на то, что вследствие греховности народа это неизбежно». «Иудейские древности» писались гораздо позднее «Иудейской войны», вероятно, в конце I века н.э. Поэтому вполне возможно согласиться с Ричардсоном, считающим эпизод с Синедрионом и выступлением Самеи вставленным позднее и отражающим какое-то предание{90}.
Личность Самеи не совсем точно установлена, однако в любом случае его считают уважаемым законоучителем — фарисеем. Есть мнение, что это Шемая, названный вместе с Авталионом в Талмуде «мужами поколения», или не менее знаменитый Шаммай, современник и коллега великого талмудического законоучителя Гилеля. Для нас важно то, что сообщение Иосифа, хотя, возможно, и не совсем достоверное, отражает то, что тогда Ирод пользовался поддержкой народной партии фарисеев. Кстати сказать, описание проримской позиции Самеи очень напоминает отношение фарисейского законоучителя Иоханана бен Заккая, тайно покинувшего осаждённый Иерусалим во время Иудейской войны и предложившего римскому полководцу Веспасиану признание их полного политического подчинения римской власти в обмен на сохранение духовной свободы иудеев.
Вероятно, всё же решающим было послание покровителя Ирода Секста Цезаря. Вполне возможно также, что опасаясь податливого на уговоры придворных Гиркана, Ирод по решению, принятому на семейном совете, якобы по своей воле покинул Иерусалим и направился к своему покровителю Сексту Цезарю в Дамаск. Там молодой наместник, уже хорошо знавший Ирода и высоко ценивший его достоинства, доверил ему умиротворение восточных рубежей своей провинции и назначил его начальником войск (стратегом в «Иудейской войне»), расположенных в Келесирии. Под Келесирией тогда понималась территория современного южного Ливана, Северной Галилеи, Долины Бекаа и Голанских высот, в общем, недалеко от тех мест, где ранее Ирод усмирил банды «разбойников». Согласно тексту «Иудейской войны», в его ведение были переданы и войска в Самарии, территории, непосредственно прилегающей с севера к Иудее. В связи с таким доверием кажется недостоверным утверждение Иосифа в «Иудейских древностях» о том, что Ирод получил свою должность только за взятку, хотя, несомненно, он прибыл в Дамаск не с пустыми руками. Особо следует отметить, что Ирод к тому времени был уже женат на Дориде (Дорис), как сказано в «Иудейской войне», иудейке «благородного происхождения», «уроженке Иерусалима», от брака с которой у него родился его первый сын Антипатр. О его личной жизни, которая сложилась у него столь трагически, речь пойдёт ниже. Пока же скажем, что и она, и её сын доставили ему очень много несчастий и бед.