— Что это за претензии? — присел он рядом со мной.
— Ничего, — уткнувшись ему в плечо, вздохнула я.
— Я и так сегодня свалил с работы к тебе…
— Тебя же просто отпустили, — возмутилась я, посмотрев на него.
А он лишь покачал головой.
Вновь грустно вздохнув, я поняла, что на этом мои обвинения потеряли весь смысл.
— Тебе было хорошо? — прижав меня к себе, спросил Дима.
— Очень, — спрятавшись в нем, прошептала я. — Не хочу, чтобы ты уезжал.
— Мне надо.
— Ты хотя бы чай попьешь?
— Я-я-я… — он вновь посмотрел на время. — Нет. Много дел. А то я пока разберусь, совсем ночью вернусь домой.
— Понятно, — проскулила, полностью разочаровавшись в происходящем.
Следуя за ним вниз, так и не успев одеться, я постоянно спотыкалась, запинаясь о покрывало. И с каждым таким разом настроение все больше и больше скатывалось на ноль.
— Цветы-то поставишь? — уже в коридоре спросил Романов.
— Конечно, — едва сдерживаясь, кивнула я.
Он быстро надел толстовку, зашнуровал кроссовки и набросил на себя куртку. И был готов уйти.
— Эй, ты чего? — заметив мое состояние, которое я все это время пыталась спрятать от него, прижал он мою голову к своей груди.
— Не уезжай, — попросила его.
— Ха-ха-ха! Перестань.
Смахнув слезы, я в ужасе ждала, когда он меня отпустит и оставит одну.
— Я же не пропадаю куда-то… — продолжил Дима, опустив свой подбородок на мою голову. — А просто уезжаю по работе.
— Прости меня, пожалуйста, — мне было так стыдно. Он был таким хорошим, а я…
— За что? — не понял Романов.
— За то, что, — указала я на цветы. — За то, что… — договорить было сложно, — я так себя вела в начале.
— Успокойся.
— Я просто боюсь, — выдавила из себя.
— Чего? — естественно, у него шло время, но он не хотел оставлять меня такой. Такой расстроенной.
Оторвавшись от Димы, вытерев глаза, я пояснила:
— До этого мы не были вместе, и у тебя была причина… — по тому, как он хмурился, я догадалась, что Франк не понимает меня, — ухаживать за мной, — прижала я съезжающие покрывало. — А теперь…
— А теперь? — переспросил он, усмехнувшись.
— Теперь все…
— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся он.
— Тебе станет не интересно…
— Натали…
— И ты уйдешь, — произнесла я то, чего давным-давно боялась.
— Ну… разве что на работу. Ха-ха-ха! — продолжал он улыбаться.
— Я боюсь, что ты меня бросишь, — всхлипнула.
— А-а-а… — прищурился он. — Так я тоже имею право бояться.
— Нет, — покачала головой. — Я так не поступлю.
— То есть, по-твоему, я должен тебе поверить, а ты мне не веришь, когда убеждаю тебя в этом же?
— М-м-м…
Взяв с комода розы, он протянул их мне:
— Цветы не мучай.
Вдохнув их запах, кивнула.
— Я никуда деваться не собираюсь.
— Точно? — спросила на всякий случай.
— Точнее некуда.
Мне стало немного легче.
— Я буду скучать, — подходя к двери, произнес Дима.
— И я, — тихо произнесла в ответ.
— Все, мне действительно пора, — поцеловав в лоб, сказал он мне. — Близко к двери не подходи сейчас. Я закрою дверь сам. А то надует. Потом уже с замком разберешься.
— Ладно, — отступив назад, согласилась я с ним.
— Пока, — подмигнул он мне по прощание.
— Пока…
— Когда будешь скучать по мне, думай только о хорошем, — это были его последние слова.
Подойдя к двери и повернув замок, я шумно вздохнула.
— Только о хорошем, — настроила я себя и улыбнулась.
А затем побрела к себе. Поставила наконец-таки свои шикарные, но уже потрепанные жизнью, цветы в воду, помылась, переоделась и… принялась обдумывать все, что… все, что происходило в моей жизни.
8. Он
— Блять… ну что за ебланы? — злился я, застряв на пропускном пункте. — Ну? — обратился к чуваку, который уже пять минут не мог поднять для меня шлагбаум. — Дебил. Козел, — проезжая мимо него, высказался себе под нос.
У меня было хуевое настроение. И это было связано с несколькими фактами. Во-первых, мне обломали шикарный вечер. Твою мать. Из-за каких-то ебланов, которые спутали наши документы, мне пришлось переться в эту тьмутаракань вместо того, чтобы провести время с Натой. Как меня это выбесило. Во-вторых… уже по тону Павла я понял, что это повлекло за собой проблемы на работе. А это всегда портило настроение. Тем более тогда, когда уже близилась сессия, и дел было невпроворот. В общем… говно подкралось незаметно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И как бы не удивлялась Натали… исправить это мог действительно только я. Потому что это был мой проект. Это были мои документы, и это… я мог быстрее всех разрешить возникшие проблемы.
— Ну что? — снова звонил Паша.
— Я только приехал.
— Ладно… а я уже выехал с офиса.
— Ну ты падла, — пробираясь по темным докам протянул в трубку. — Сам-то домой отправился.
— Ты халявил полдня, — сразу же среагировал он.
— Ну а ты-то обосрался от зависти.
— Ха-ха-ха! Ну естественно.
— Моя-то личная жизнь в отличие от твоей интересна.
— М-м-м… судя по тому, как ты расстроен, она действительно не плохая у тебя.
— Ха-ха-ха! — заржал я. — Ты мне секс обломал вообще-то.
— Окей, если тебе так он важен, мог бы остаться и обломаться в премии…
— Да хорош пиздеть, — меня аж передернуло.
— Такое ощущение, что я разговариваю с не получающим образование бомжом.
Это вызвало во мне новый приступ смеха.
— Ты охерел? Вообще нормально? — в этот момент подошел я к местному офису.
— Иногда прям хочется тебе в рот залить счищающее всю грязь вещество.
— Ха-ха-ха! Ты смотри-ка… фига себе у тебя фантазии насчет моего рта, — взялся я за ручку двери.
— Господи, — Павлуша там, судя по всему, перекрестился. — Может быть, твоя девушка тебя перевоспитает.
— Мечтать не вредно.
— С тобой вообще невозможно нормально разговаривать, — сделал он вывод. — Все. Иди работай.
— А ты… — не нашелся я, что ему ответить. — Езжай в свою тухлую семейную жизнь.
— С удовольствием, — усмехнулся друг.
— Давай-давай… смотри не подохни там от скуки.
— Спасибо за то, что так сильно беспокоишься обо мне. Звони потом, как разберешься со всем.
— Окей.
И началось… началось ебание моего мозга. Поражаясь, какие вокруг меня тупые люди я попытался сначала объяснить, в чем суть нашей проблемы. Затем показать «на руках». Под конец уже наглядно продемонстрировать. А потом взвыл от того, что под рукой нет веревки, дабы захотелось удушиться.
— Вот! Во-о-от! — указав на потерянные при оформлении страницы, взбесился я. — Как можно было так обосраться?
На этот вопрос я ждал ответа еще пару часов, но так и не дождался.
В итоге… засев прямо там, я принялся переоформлять то, что было обгажено. И провозился с этим до вечера. И сильно устал, потому что до этого совершенно не выспался.
Потирая уставшие глаза, размяв спину, я передал переделанный пакет документов тем, кто до этого все облажал. И уже в кромешной тьме побрел обратно к машине, второпях отчитавшись перед другом.
На улице стоял дубак. Безумный, блять, дубак.
Скукожившись и сжавшись от холода так, будто бы в нашей стране был введен налог на занимание телом воздушного пространства, я добрел до машины.
— Твою мать, холодрыга, — принялся я греть руки о кондей.
Развернувшись, подъехал к шлагбауму.
— Если ты сейчас затупишь — я тебя ебну, — обратился к охраннику, которому, складывалось впечатление, для того чтобы нажать на кнопку надо было приложить немыслимые усилия, иначе его действия объяснить был не в состоянии. — Ну хоть так, — продолжил бормотать себе под нос, когда наконец-таки путь был свободен.
Выехав на узкую, естественно, не освещенную дорогу, я направился в сторону КАДа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А-а-а… — широко зевнув, потер глаза.
Я устал. Безумно устал. Копание в документах сильно вымотало. Да и осознание того, что есть проблемы и их надо срочно разрешить, добавляло головной боли.