Читать интересную книгу Отчий край - Во Куанг

Обратный путь к охотничьему домику мы проделали кратчайшей дорогой. Она оказалась намного труднее прежней. Над головами в несколько слоев густым шатром нависали ветви деревьев. Тропинки никакой не было и в помине — мы шли напролом. То и дело, пытаясь подняться на очередной склон, кто-нибудь из нас оступался и скатывался вниз, не в силах удержаться на скользкой, сырой траве или огромных замшелых камнях. В прозрачной воде попадавшихся нам ручьев угрожающе чернели чьи-то глубокие норы. Не раз я в страхе отдергивал ногу, наткнувшись на мертвую птицу, незаметную среди высокой травы.

Внезапно Хой Хыонг поднял руку, останавливая нас и призывая к тишине. Прислушавшись, он также знаком велел нам забраться на высокое дерево поблизости и шепнул что-то Хыонг Кы.

Я различил впереди едва заметную во тьме джунглей груду, как мне показалось, стеблей сахарного тростника.

Хой Хыонг взял наизготовку ружье, а Хыонг Кы поднял с земли камень, и они осторожно стали продвигаться по направлению к этой груде. Вот Хыонг Кы бросил в нее камень, потом еще один, и тут раздался грозный рык и из-под груды метнулась большая черная тень. Хой Хыонг успел выстрелить вовремя, и зверь в судорогах упал на землю.

Мы решили, что Хой Хыонг убил тигра. Но это был просто вепрь, дикий кабан. Он почти не отличался от домашней свиньи, разве что немного размерами да щетиной, которая у него была длинной и совсем темной, только у пасти виднелись две белые полоски.

Заряд попал зверю в брюхо, и он уже едва дышал. Хыонг Кы вспорол ему брюхо и выпотрошил его, а потом связал туше ноги. Хой Хыонг, показав на груду стеблей дикого сахарного тростника, сказал, что это и есть кабанья нора. Перед опоросом каждая кабаниха непременно готовит для себя такое логово. Клыками она перегрызает стебли дикого сахарного тростника или сухой травы, стаскивает все в груду, а потом подрывает под ней землю, делает нору. После опороса кабаниха спешит увести свое потомство в другое место. Нора остается заброшенной, и в ней устраиваются другие кабаны, особенно отбившиеся от стаи. Эти теплые, надежные норы они любят делать местом своего временного пристанища.

Хыонг Кы выбрал ветку потолще и подлиннее, срубил ее. К ней привязали тушу кабана, и мы с Островитянином вызвались нести его. Если бы мы несли простого домашнего хряка, то уже через несколько шагов мы наверняка начали бы жаловаться на усталость. Но это был настоящий дикий вепрь, охотничий трофей, добытый в джунглях, и нам даже через десять километров не пришло бы в голову ныть или жаловаться. Мы просто не чувствовали веса туши.

Когда мы добрались до охотничьего домика, уже совсем стемнело.

Хой Хыонг был рад тому, что мы остаемся ночевать здесь, как и собирались. Он намеревался поглядеть, много ли сейчас в джунглях зверя, или «свежатины», как он сказал. Может, стоит позвать сюда охотничью артель. Добудут мяса себе и на продажу — деньги сгодятся на неотложные деревенские дела.

Солнце еще не село, но вокруг все уже начало погружаться в темноту. Тьма постепенно наползала со стороны джунглей, и вскоре все было окутано ее плотным покрывалом. Хой Хыонг раскурил под сваями дымок, чтобы отогнать комаров и мошку, которые жалили не хуже ос, и уложил нас спать пораньше. Нужно было как следует набраться сил и дать отдых ногам перед завтрашним возвращением в Зуйтиенг. Однако это была наша первая ночь в горах, ночь, наполненная удивительными голосами джунглей, и мы, конечно, глаз не могли сомкнуть. Островитянин, он лежал рядом со мной, беспрестанно ворочался с боку на бок и то и дело толкал меня кулаком в бок. Я понимал, что он спрашивает: «Прислушайся, кто это там кричит?» — и шептал в ответ:

— Я тоже не знаю!

Послышался стук колотушки, потом к нему присоединился грохот гонга и крик. Я привстал и громко окликнул взрослых.

— Колотушки и гонги отгоняют диких зверей. Наверное, кабаны опять повадились на поле, — сказал Хыонг Кы, — вот местные горцы и гоняют их. А то, может, опять тигр пришел!

Никто не мог спать. Хой Хыонг и дядя Туан то и дело вставали и курили.

Джунгли наполнились стрекотом кузнечиков и цикад, потом раздался какой-то новый, непонятный мне звук, похожий на отдаленный звон бубенчиков.

— Когда я ушел из родных мест, — припомнил давно минувшие дни дядя Туан, — я долго скитался в джунглях. Однажды, услышав треск сучьев, я уже решил, что смерть моя близка, что это стражники, которые нагнали меня! И как же я обрадовался, увидев, что это был тигр!

Внизу под сваями кто-то со свистом втянул в себя воздух, точно принюхиваясь, и тут же раздалось протяжное рычание.

— Тигр! — испуганно вскочил Островитянин.

Хой Хыонг засмеялся:

— Никакой это не тигр, а медведь. Медведь рычит так, что его далеко слышно. А тигр, тот то рычит на разные голоса, то мяукает. Семь протяжных мяуканий — это клич победы царя джунглей. Перед едой у него рык отрывистый и громкий, он сообщает всей округе, что желает один насладиться пиршеством. Тогда лучше всего убраться от этого места подальше.

— Но как же различить все эти голоса? — спросил Островитянин.

— Ну-ка, послушайте меня…

Мы с Островитянином навострив уши сразу сели.

— Если слышите, точно бубенчики где-то далеко звенят, — это кричат гиббоны, — начал Хой Хыонг. — Отрывистый — это лай дикой собаки…

Тут снова раздался протяжный свист.

— А это косуля кричит, — пояснил Хой Хыонг. — Если бы пробыли здесь подольше, научились бы различать голоса волка, мартышек, оленей. И шаг у них разный, у всех своя повадка: у слона одна, у дикобраза другая, у панголина третья…

— Вот, например, тигр и леопард — эти все тишком да тайком, а слон, где ни объявится, — добавил Хыонг Кы, — все сразу слышат. Слоны идут прямо через чащу, только трубят, мнут траву, хоботом обрывают ветки и листья и бросают их на себя. Они никого не боятся и ни от кого поэтому не скрываются. Однажды я совершенно случайно увидел, как из зарослей дикого сахарного тростника, точно сотни змей, торчат слоновьи хоботы: стадо слонов, забредшее туда, готовилось издать трубный клич. Где только мне не пришлось побывать, — продолжал он. — Как-то даже чуть с жизнью не распрощался! В тот день, помню, был сильный ветер, и из-за шума деревьев я не услышал, как подошел лесной бык. Оглянулся и увидел его рога уже рядом, прямо у бока. Я сразу же отскочил за большое дерево. Прижался к стволу и только увертывался от ударов быка. Он все норовил достать меня рогами, играл, как кошка с мышью. Хорошо хоть дерево большое было, ствол толстый — это меня спасло. Бык стал в бешенстве на дерево бросаться: рога выставит вперед и на дыбы становится. Я воспользовался этим и быстро залез на дерево. Бык побесился еще немного внизу и ушел.

— У нас в горах и джунглях какого только зверья нет, — заметил дядя Туан.

— Бывает, исчезнут, а потом появятся снова откуда-то, — сказал Хой Хыонг. — Сколько лет уже здесь ни одного слона не видел, а вот весной снова пришли. И тигров с леопардами месяца три не было, и вдруг опять появились. Обычно после наводнения особенно много зверя бывает. Косули и олени выходят пастись, кабаны роют клубни, слоны едят молодые побеги, а тигры и леопарды выслеживают добычу.

Я ждал, что Хой Хыонг, может быть, расскажет, как охотятся на косуль и оленей. Ведь у него в доме было много разных рогов, подвешенных на стенах и балках. Но Хыонг Кы сказал, что уже поздно и пора спать. Рано поутру мы должны отправляться в путь.

…На следующий день мы простились с Зуйтиенгом и отправились в Тхатьбить. Дорога в Тхатьбить лежала по реке. Горы, тесно обступившие берега, то словно стягивали ее клещами, то неожиданно расступались, открывая широкий простор лугов. Чем выше по течению, тем уже становилось русло, зажатое между высоких скал. Впереди поднималась гора Тхатьбить, будто надвое рассеченная рекой: вода низвергалась вниз меж двух отполированных ветрами и временем каменных стен. Издали это было похоже на гигантские каменные ворота.

Старая легенда рассказывала о том, как добрый волшебник своим мечом разрубил эту гору, чтобы вода смогла прийти к людям.

Вода падала с высоты с таким шумом, словно галопом несся табун коней или сразу били в несколько сотен гонгов.

Хыонг Кы остановил джонку под горой и пошел искать лесника Киена. Хыонг Кы не раз покупал у него лимы — железные деревья. А сейчас Киен должен был показать нам, где бревна, присмотренные Хой Хыонгом.

Домик лесника, как оказалось, был примерно в километре от пристани и стоял на крутом склоне. Он точно прильнул к сутулой спине горы. У его хозяина прямо в комнате висело красное знамя с золотой звездой посредине.

Я выглянул из окна. Ну и высоко же в горы завела нас наша река Тхубон! Где-то далеко внизу виднелись невысокие отроги, местами укрытые полосами тумана и белыми клочьями облаков.