— Это чо за… — во взводе наших марширующих с обеда курсантов Яков углядывает знакомую туркменскую физию.
— Блядский высер? — сам потрясён, но упустить такой момент, чтобы не подъелдыкнуть лучшего друга?
— Товарищ старший лейтенант! — взывает Яков к командиру, ответственному за тактическую, огневую и прочие подготовки, зычно отбивающему ритм почти строевого шага «левой-левой!».
Старлей также зычно останавливает взвод и подходит к нам.
— Это чо? — Яша тычет пальцем в турецко родственного персонажа. — Мы его забраковали!
— Да я и без бумаг это понял, — морщится старлей. — И кто его к нам только засунул? Узнать бы… но ему даже не объяснишь ничего. Ни слова не понимает.
— Ну, почему же? «Нахуй» и «блять» он знает, — злобный взгляд, брошенный Яковым, греет мне душу.
— Вот-вот, — подтверждает старлей, высокий и плечистый, — особенно по сравнению с Яковым, — объяснить ничего невозможно. Товарищи сержанты, давайте сделаем так? Мне давно нужен…
Старлей подыскивает слова.
— Мальчик на побегушках? — подсказывает Яков. Понимаю затруднения старлея, видать, вертелось на языке слово «денщик», но оно старорежимное и применять его к красноармейцу… за это политруки всю душу вынут.
— Да, — расцветает от удачного определения старлей. — Заодно и русскому языку обучится. Если не умеет, считать научим. А там, поглядим.
— Хороший план, Яш, — высказываю своё мнение. — Пока он русский язык освоит, глядишь, и война закончится.
Яков ржёт, старлей уводит взвод. У них сейчас личное время, затем занятия. Тактика, огневая, строевая, весь набор юного сержанта. Вечером им политрук мозг прополощет. Сержантское звание просто так никто не даст. Случись что, они обязаны суметь справиться с командованием отделением. Иначе, какой ты сержант?
Приходим к себе, устраиваемся в кабинете. Нам надо готовить программу обучения. Первым делом — математика. Парабола и всё, что с ней связано, включая тригонометрию. Все эти жуткие синусы и косинусы.
Яков набрасывает план и схемы лекций, я занимаюсь подбором задач. Самая коренная из них — дальность полёта снаряда при заданном угле стрельбы. От неё ветвится целый куст: дальность при разной высоте точки выстрела и цели, учёт ветра и сопротивления воздуха. Сначала курсанты должны понять смысл делаемых поправок. Яков считает, что понимание облегчает запоминание. Согласен. Мой отец тоже не устаёт говорить, что «каждый солдат должен понимать свой манёвр». Бессмысленная работа с неизвестной целью утомляет намного быстрее целенаправленного труда.
— Неплохо бы коснуться основных законов физики, — бормочет Яков. — Ну, это я обзорно дам. Для ознакомления.
Кропаю задачи. Для разминки решаю дать и на многочлены, квадратные уравнения. Усечённый курс алгебры.
— Контрольные работы составь, — командует Яков.
— Яволь, герр унтер-официр! — отзываюсь браво. — Яш, а что из математики на первом курсе университета учат?
— Математический анализ. Дифференциальное и интегральное счисление, — отвечает не задумываясь.
— Звучит грозно…
— Только звучит. На самом деле, не самый сложный предмет. Вот на старших курсах все шёпотом поминают терфизику и уравнения в частных производных.
Что за зверь такой, «частные производные», уже боюсь спрашивать…
13 ноября, четверг, время 11:05
Люблин, площадь у ратуши.
Рокоссовский.
Поначалу даже захватывать город не хотел, но Павлов настоял. «Забирать так насовсем, нефиг баловаться», — так он сказал и неожиданно для меня уцепился за случайную фразу о Люблине. А я всего лишь вспомнил о старых довоенных планах. Поспорили. Убедил он меня предложением попробовать, хотя мне казалось авантюрой.
— Смотри, — тыкал пальцем в карту четыре дня назад, когда 131 дивизия уже перебрасывалась под Белую Церковь, — 4 армия тебя подопрёт со своей стороны. Лукув им брать нет смысла, тот транспортный узел еле дышит. Обрубили его со всех сторон. Радзинь-Подляски уже взял. Наверняка немцы уже волнуются за Люблин и собирают туда подкрепление. Не выступишь срочно, рискуешь нарваться на сильное сопротивление…
Ни на что не нарвался в итоге. Диверсанты в немецкой форме заехали в город с восточной стороны, с поразительной лёгкостью нейтрализовав заставы. Добрались до ж/д станции, взяли её под контроль и гостеприимно встретили бронепоезд «Палладу». Любит Дмитрий Григорич давать имена бронепоездам из древнегреческой мифологии. Другая рота беспрепятственно домаршировала сюда и непринуждённо захватила ратушу…
На танк запрыгивает кто-то резвый, в открытый люк заглядывает адъютант.
— Всё чисто, товарищ генерал, можете занимать кабинет местного градоначальника.
Вылезаю из танка на воздух, сырой и стылый. Нравятся мне трофейные командирские танки, удобств не меньше, чем в ЗИСе. Даже лучше, в самом шикарном авто радиостанции нет, не говоря о броне и пулемёте.
Из одной из примыкающих улиц раздаётся мерный топот множества ног. Поворачиваю голову к адъютанту, тот предупреждает вопрос.
— Местный охранный батальон сдаваться идёт, товарищ генерал. Нам начальник гарнизона в руки попал, вот его и заставили отдать приказ прибыть сюда в полном составе… вы лучше с той стороны встаньте, товарищ генерал.
Предусмотрительность оказалась не лишней. Батальон усиленный в составе четырёх рот, при оружии. На площади сразу оказывается под прицелом танковых пулемётов и пушек. Их тут три, считая мой и не считая диверсантов, так элегантно захвативших город.
Обходится без стрельбы. Мои ребята, может не на чистом немецком, но понятном, просто приказали сложить оружие и перейти на другую сторону площади. А потом начинается рутинная работа по обработке военнопленных. Заметил, что в этом смысле с немцами проблем нет… раздаётся короткая автоматная очередь. Сглазил. Кто-то всё-таки дёрнулся, словил пулю. Диверсанты быстры на расправу.
— Штаб здесь организуем, товарищ генерал?
— Нет. Местная власть пусть возвращается. Немцы могут догадаться, что мы здесь разместимся и разбомбят. Гарнизоном поставим один из полков 24-ой армии. Они сами и выберут. А нам дальше надо…
Мой 27-ой корпус тоже легко вышел на линию Броды — Червоноград. Удивительно легко. Такое ощущение, что корпус просто шевельнулся и всё, дело сделано. Мы зажимаем Львов в клещи, создаётся полное впечатление, что наша цель именно этот город. Львов действительно важный транспортный узел, но мы поступим чуть по-другому, чем думают немцы.
Мой родной 9-ый МК сдвигается на запад, покидая Житомир. Его занимают войска Жукова. Моя линия фронта не сокращается, а как бы сдвигается на запад. Отдаю один фланг соседям, расширяю другой фланг.
— К вокзалу, — командую водителю передового броневика и в сопровождении двух танков и роты охраны выдвигаемся.
По пути нахожу объяснение факту, так удивившему меня недавно. Вернее, увидел подтверждение своими глазами словам Дмитрия Григорича. «Нет там никого, все на восточном фронте. Это глубокий тыл. Полиция, охранные части, лёгкие дивизии — всё это всего лишь добыча. Боеспособные части — все на востоке». Павлов оказался прав до изумления. Вермахт похож на гусеницу, бронебойная голова с мощными челюстями и мягкое беззащитное тело, которое мы сейчас кромсаем.
Иногда поглядываю в смотровую командирскую щель на город. Густо стоящие трёх-четырёхэтажные дома, узкие улочки. Если бы немцы организовали упорную оборону, пришлось бы повозиться и оставить от города руины.
На вокзале меня уже ждёт мой штабной бронепоезд, — изобретение Никитина, которое подхватил Павлов и все командармы, — «Артемида». Там не только штаб, должна прибыть ещё рота диверсантов, на смену поработавшим. Будут подбираться к следующей цели. Армия пойдёт вслед за ними, в Красник, а далее Развадов.
Время 13:05.
Бронепоезд «Артемида», штабной вагон.