План-то, как ни крути, был не так уж и плох! Ну да ладно, ежели чего, снять твой кочан с плеч всегда успеется… Как, кстати, думаешь, Васланик нам заплатит оставшуюся часть?
— А что, есть сомнения? — Ратибор, прищурившись, вопросительно зыркнул на притягательную воительницу.
— Да имеются, — Анника многозначительно закатила прекрасные очи к потолку кабака. — Городничий ведь, дабы не платить из своей кубышки, аферу крайне нелепую провернул с твоей смертью; а вдруг с деньжищами приедет кто-нибудь из тех, кто видел тебя ранее близко аль и вовсе был хорошо с тобой знаком? Явно ведь признает, что не твоё ента изуродованное тулово в дворцовом погребке со льдом томится. Не щупать тогда нам и медяка за твою башку. Мало того, вернуть ещё потребуют, что уже выдали. Скажут, не того словили! Васланик, конечно, нам удружил со своим плутовством, старый пройдоха! Главное, чтоб в итоге на нас всё не свалил, а то в темницу угодить можно легко, как и после — в рабство аль на плаху. Такой обман, ента не шутки! Вообще, по-хорошему, тика́ть отсюдова надобно, пока не запахло жареным.
— Тело, как я слышал, Васланику для подлога свезло подобрать здоровое, рыжеволосое. Харю несчастливцу изуродовали, дабы не опознали; всё вроде логично, — Ратибор не спеша размышлял вслух. — Несведущего можно обвести вокруг пальца, благо, как меня живого в клетке везли по Лагурину, издалека мельком аль впритирку полграда видело, то бишь свидетелей тому заезду — тьма. Правда, никто из них, уверен, точно не скажет, меня ли в тот же вечер зажмурили аль нет. Но, естественно, есть в Ослямбии люди, способные признать подмену; по тем же шрамам на тулове, например. Были такие прохиндеи, что тёрлись рядышком. Взять хотя бы Ельваха, главу стражей Кузгара, его помощников да тамошнего лекаря. Только слышал я, что денежки из Дулмаса привезти собираются. А там никого из вышеперечисленных господ, по идее, обитать не должно. Если, конечно, кого-то из них банально не дёрнут из Нурязима на опознание, но будем надеяться, что пронесёт… Но вот ежели подменённые телеса притащат в столицу осов, там истина, без сомнения, вскроется. Посему драпать вам нужно вскорости после того, как получите оставшуюся часть золота.
— Пожалуй, ты прав, — Анника, внимательно выслушав Ратибора, согласно кивнула. — Так и сделаем! Нечего дёргать судьбу за хвост; волком способна обернуться!..
* * *
«Месяц, не больше! А то эдак можно тут застрять, а меня дела ждут! Неотложные, между прочим! Эх, надо было сразу вытрясти из Хасвана свою долю да валить… Однако его предложение очень заманчиво, ведь есть вариант отомстить Эдизу за своих. Хотя бы так, чуточку, то бишь отвратно и мелочно… И ещё Анника!.. Похоже, запала мне в душу, зараза вредная!.. Этого ещё не хватало, не к месту увлечься знойной воительницей!.. Делишек у тебя больше ведь нет, как развлекаться тутова…»
Ратибор, не ставший засиживаться допоздна вместе с разошедшимися не на шутку Хмельными бродягами, вскоре после разговора с Мурчалкой потопал наверх, на второй этаж, дабы, наконец, по-человечески отоспаться на самой обычной кровати, а не в лесу под деревцем. Кинув серебряную монетку одному из слуг, проводивших его в свободную комнату, могучий исполин с ходу плюхнулся на жалобно скрипнувшую койку. Но сон, как назло, не шёл. В голову лезли разные мысли. И в первую очередь образ стройной красавицы варяжки упорно не желал упорхнуть с глаз долой. Ратибор не хотел признаваться сам себе, что светловолосая красавица затронула некие, давно уж позабытые струны в глубине его души; очерствевшее сердце русича явно билось чуть сильнее, когда соблазнительная дева щита показывалась на горизонте.
«Да чтоб тебя! Давай ещё, как мальчонка, за девахой бегать начни! Тьфу, бестолочь!» — дюжий ратник лежал на спине, заложив руки за буйную гриву. И только он хотел уж было повернуться на бок, как вдруг защёлку на двери его комнаты легко поддели снаружи, из коридора чем-то острым. Похоже, некто ушлый ловко просунул лезвие кинжала в имеющуюся щель между косяком и дверным полотном. Рыжебородый витязь с интересом прищурился; ночка переставала быть томной.
И вот дверь отворилась; на пороге, освещённом слабо чадящими коридорными лампадами, возникла женская фигура. Лунный свет, проникавший в окно каморки, позволил Ратибору безошибочно определить, кто пожаловал к нему в гости. Та самая, из-за которой он никак не мог сейчас уснуть. «Растудыть твою тудыть», — мгновенно пронеслось у него в голове.
Тем часом Анника тихонько прошла в комнату и затворила за собой дверь, затем убрала кинжал в ножны на поясе и обернулась к кровати. Глаза её, встретившись в лунных лучах с полуоткрытыми очами русича, странно блеснули; пухлые губки растянулись в смущённой улыбке. Но вот Мурчалка, поборов лёгкую застенчивость, окончательно решилась; на пол комнаты упала быстро сдёрнутая туника; за ней северянка опрометью освободилась от сапог, шаровар и ремня с оружием, после чего обнажённая красотка шустро подошла к койке и уверенно забралась на молчаливо наблюдавшего за ней молодого богатыря.
— Надо же, — пробурчал тот негромко, кладя свои заскорузлые ручищи на нежные бёдра нежданной, но столь желанной гостьи, — а я уж было решил, что ты всё-таки припёрлась меня прирезать. Стучать в дверь, видимо, тебя не учили.
— Да заткнись ты уже, дурак! — нетерпеливо прошипела в ответ белокурая валькирия, наклоняясь и жадно впиваясь горячими устами в губы Ратибора.
«Эх, прости, Марфуш», — молнией пронеслось в мозгу рыжегривого русича, после чего он не менее рьяно ответил на пылкий поцелуй. И необузданный водоворот страстей моментально захватил Ратибора с Анникой. Сказать, что ночь у них выдалась бурной, значит сильно преуменьшить вырвавшийся наружу сладостный источник плотского безумия, накрывший русича и варяжку по самые маковки. Взаимная симпатия, долго сдерживаемое волнительное желание близости и, наконец, вспыхнувшее до небес неистовое пламя возбуждения не позволили им сомкнуть глаз до самого утра.
Глава 13
Обломитесь!
Спустя восемь дней. Лагурин. Дворец городничего. Полдень
— Чего звал? Излагай уж!.. — Хасван с беспокойством воззрился на Васланика, восседающего за обеденным столом в своей трапезной и с аппетитом уплетающего сочное гусиное бёдрышко. Далее взгляд аскера быстро прошуршал по варягу Андерсу, устроившемуся справа от посадника и неспешно макающему свои пышные с завихрушками усы в кубок с медовухой. Замершие за спиной главы Лагурина четверо вооружённых до зубов стражей, само собой, также не остались незамеченными внимательным осом. В зале повисла тягучая тишина; чувствовалось витавшее в воздухе