минут!
Арсений, качая головой, и не забывая драматически закатывать глаза, медленно, нога за ногу приблизился к брату.
— Ну? — как бы издеваясь выгнул бровь, при этом не глядя в сторону Майи и ее крикливой тетки.
— Арсюш, — стараясь совладать с захлестнувшими его чувствами гнева, досады, и желанием придушить этого поросенка прямо здесь и сейчас. — Я, кажется, тебе уже говорил, что больше не стану покрывать тебя. Говорил?
— И ни раз, — обезоруживающе улыбнулся тот закладывая руки в карманы джинсов, и склонив голову чуть на бок.
— Так вот, знай, что больше повторять не стану, ровно как и отмазывать… и если Майя, и ее тетя вот прям сейчас решат написать на тебя заявление… не важно какое и по какому твоему прегрешению, и даже если тебя признают виновным, и посадят на зону, я палец о палец не ударю. Ясно тебе?
Арсений медленно окинув брата долгим, тягучим взглядом, перевел его на двух женщин. Одна из них жалко тряслась, прячась как обычно за спиной Демида, а вот вторая… вторая была еще той шкурой, это он прочуял сразу же, как увидел ее, так вот, вторая смотрела на него с неким вызовом, словно призывая к действиям. Мол, давай, давай, смелее, тронь меня хотя бы пальцем, и я покажу тебе где зимуют раки.
— Ок! — кивнул он, разворачиваясь к Юлии Николаевне, и отвешивая шутовской поклон. — Любезнейшая дама, позвольте принести вам свои извинения, и спешу заверить вас, благороднейшая, что более такого не повториться.
Окинув его не менее презрительным взглядом, Юлия Николаевна, чувствуя в этом слащавом шуте родственную душу, скривила губы, упирая в бок руки.
— Не верю ни единому слову! Этот типчик говорит все эти речи, лишь бы от него отвязались! Стоит нам только выйти за порог этого дома, как он немедленно совершит нападение на нас!
— С чего такая уверенность? — встрял Эрнест Карлович. При виде такой бойкой, и что самое главное прозорливой дамы, он даже встрепенулся. — Может быть, Арсений Валерьевич говорит это искренне.
Арсений при этих словах лучезарно оскалил зубы и кивнул, медленно, театрально.
— Да-да! Слова мои идут от самого сердца! Каюсь, был не сдержан, но кто не без греха, все мы грешны…
— Заткнись, — прошипел сквозь зубы Демид, чувствуя себя идиотом оправдываясь за этого паразита.
— Молчу, молчу, — болванчиком закивал Арсений, перекатываясь с носка на пятку, и старательно не глядя в сторону Майи. Девчонка уже перестала трястись, и высунулась из-за спину Демида, перекочевав ближе к тетке.
— С чего такая уверенность? — выгнула тонкую бровь Юлия Николаевна, оценивающим взглядом осмотрев с ног до головы сего представительного мужчину. — Да я за версту чую, что Арсений этот ваш, бандит, коих еще поискать надо! Тюрьма по нему плачет, причем давно! А вы, Демид Валерьевич, все пыль с него сдуваете, вместо того, чтобы на место поставить… может быть тогда бы, моя бедная девочка и не пострадала бы, от рук этого… скота.
На этих словах Юлия Николаевна приложила чистый носовой платок к абсолютно сухим глазам, отворачиваясь от мужчин, и прижимая к себе племянницу, трепетавшую от волнения и ужаса, ибо ей приходилось находится в одном помещении с этим злым, лживым, беспринципным чудищем в человеческом обличие.
— Да, вы совершенно правы, Юлия Николаевна, — нарушил затянувшееся, после гневной тирады женщины молчание, Демид. — Я виноват в том, что потакал брату, но более этого не повторится. И, если вы прямо сейчас примите решение написать на него заявление, то препятствовать не стану.
— Что?! — отчаянно вскричал Арсений, крепко стискивая кулаки, словно собирался набросится на всех и сразу.
— Заткнись же, ты уже наконец! — зло бросил ему Демид, разворачиваясь, он быстрым шагом направился обратно в кабинет. — Бесишь, сил моих больше нет!
Юлия Николаевна, схватив племянницу за руку, споренько направилась следом за ним, боясь остаться один на один с этим противным парнем, на которого только что накатила волну.
— Демид… Валерьевич! — позвала она елейным голоском, бойко стуча каблуками по паркету. — Подождите нас! Мы с Майей хотим все-таки узнать, с какой целью вы нас сюда пригласили!
Застыв, Демид прикоснувшись кончиками пальцев к вискам, развернулся, словно что-то вспоминая.
— Ах, да! Точно… извините, совсем из головы вылетело! — вернувшись обратно в гостиную, он обвел взглядом всех собравшихся, и громко объявил. — Ну, раз мы все здесь собрались, то хочу сообщить, что, тебя, Арсений, я лишил права наследовании. И после моей смерти, все достанется моей племяннице, дочери Майи. Вот это все, что я хотел сказать… а теперь, дорогой братец, покинь мой дом, больше я не желаю тебя видеть. Прощай, больше я тебе не помощник.
Арсений, то краснея, то бледнея нервно стискивая кулаки, молча осознавал смысл сказанного братом. В его мозгу как-то не укладывалось то, что он, единственный кровный родственник останется на бобах, после смерти Демида. И то, что все богатства, а их ой, как было много, пальцев на руках не хватит, чтобы все перечислить, получит какая-то сопля, которая даже еще не родилась вообще!
— Не понял! — наконец сдавленно вымолвил он, всем корпусом повернувшись в сторону адвоката. — А так, что, можно? Да? Или я… я могу это оспорить?
Эрнест Карлович сняв вспотевшие, от волнения очки, протер их мягкой тряпочкой, и водрузив обратно на нос, вымолвил профессионально невозмутимым, тоном.
— Волеизъявление вашего брата, не обсуждается. Он в праве распоряжаться своим имуществом как того пожелает.
Майя стояла как громом пораженная. Сердце замерев на какую-то долю секунды, тут же ухнуло куда-то вниз. Нет! Быть того не может! Кричал здравый смысл. Он это серьезно? Что он вообще такое говорит?! Ее дочь, наследница многомиллионного состояния?! Да нет, он, скорее всего шутит, сказал, чтобы позлить своего братца непутевого, вот и все. Потому что, не мог Демид, вот так просто изменить завещание в пользу еще нерожденной девочки… хотя, она была его племянницей, кровной родственницей… но, ей, Майе, матери этой самой малышки, ничего от него не нужно! И, да, пусть это все богатство не было жалкой подачкой, а