— Ничего больше не случится. Бледного уже нет на борту… Барселона — это сказочно. Отдыхай, грейся на солнышке, радуйся. — Занудил он обычную благотворительную программу.
— «…И выкинь из головы всякую чепуху…». — продолжила я, не сдержав усмешку. Ну какое же солнышко без него? И какую дыру надо иметь в башке, чтобы через нее высквозило тайну, мучившую меня несколько месяцев?
— Загорю непременно, — я тронула царапину на запястье, полученную после визита в замок. Она давно зажила, оставив тонкий белый шрам, который я часто трогала в минуты задумчивости. — Ни единого белого пятнышка не останется.
Блинов поднял глаза и смотрел на меня долго, печально. Потом слегка пожал руку, лежащую на барьере, оттолкнулся и зашагал прочь. Я проводила взглядом его широкую спину, отягощенную грузом забот. Большего всего на свете мне хотелось кинуться следом и быть с ним рядом везде, куда не приведет опасный, загадочный свет Ариуса.
14
Я в самом деле загорела отлично. И даже боялась лишний раз принять ванну, дабы не смыть золотистую роскошь. Но к октябрю она поблекла, так и предъявленная заказчику. Блинов находился в какой-то продолжительной командировке я стала принимать сеансы кварцевого загара в нашем фитнес клубе. Когда бы не появился мой ненадежный герой — встречу во всей красе — пышущей круизной беззаботностью и бодростью духа. Несмотря ни на что. А было от чего взгрустнуть помимо любовной тоски. Едва наш жильцы, вернувшись в Москву успели переварить впечатление таинственной гибели Кармы и загладить последствия круизных романов, едва привыкли к моросящему сентябрьскому дождю и восстановили деятельный тонус, — повеяло леденящим ужасом. Вы видели, конечно, этот репортаж в криминальных новостях. В квартире Кармы, выкупленной его ярым поклонником и другом — музыкантом, которого я прозвала Оксюмерон-2, а все остальные — «Голубой пеон» (Пеон — от Пионера — имени парня, которое он либо придумал сам, либо получил от «прикольных предков», а прилагательное недвусмысленно указывало на определенные пристрастия) был обнаружен труп хозяина — то ли обкуренного, то ли обколотого, но тем ни менее ухитрившегося залезть в петлю, закрепленную в оконном проеме.
К счастью дежурила не я, а бывшая зав. кафедрой марксизма Агапенкова. В результате впечатлительная женщина получила гипертонический криз и написала задушевную статью в газету «Труд» под названием «Смерть пионера». В которой, само собой, критически исследовала нравы современного общества с распоясовшимся криминалом и ненавистью к коммунистическому прошлому.
Скорее всего, наши жильцы не связали цепь случившихся затем убийств эстрадных знаменитостей, художников и даже преподавателей высших учебных заведений с гибелью Кармы и Пионера. Из репортажей с мест преступлений, я догадалась сама, что версия самоубийства скрывает совершенно не поддающиеся здравому смыслу обстоятельства. А значит, Бледный шел по следу Ариуса. Что же будет, когда он его получит? Конца света? Разгула терроризма, эпидемия дефолтов? — я потерла шрам на запястье — это стало привычкой, сопровождающей раздумья. Мне не терпелось обсудить случившееся с Блиновым. Но его пустующая квартира стояла на охране и даже мадам Блинова не появлялась на горизонте.
Мы встретились с ним лишь в конце октября. Как и в первый день нашего знакомства, мой Депардье пригласил консьержку в садик все еще пустовавшего пентхауса.
Крыша элитного жилого комплекса «Путник в ночи» плыла сквозь дождливые сумерки как палуба Летучего голландца. Взлохмаченные ветром облака проносились грозным войском над самой головой, с пронзительной тоской глядели в хмурую даль темные окна особнячка. Хиленькие клены высотного сада роняли багровые пятипалые листья, тоскуя о своих могучих собратьях, шумящих там, на земле. Я бодро стояла на ветру, не пытаясь спасти от холодной мороси растрепанные волосы. Виктор закутал мою шею собственным шарфом, хранящим его тепло и лавандный запах одеколона. Мы помолчали, не зная с какой стороны подступиться к разделившей нас пропасти времени.
— Путешествие прошло отлично… — осторожно затронула я тему трагического круиза. — После того, как тело поп-идола с продырявленной головой и сопровождавшие груз супруги Блиновы покинули в Неапольском порту борт «святого Николая Романова», особых ЧП не произошло. Оно и понятно — пристрелив Карму и заполучив Ариус, Бледный благополучно скрылся. И даже успел свалить преступление на мстительных геев. Но потом снова выпустил его из рук. Вся эта цепь загадочных самоубийств…
— Карму и в самом деле убили члены Лиги. Обличили, якобы Карму в измене принципам товарищества и приговорил к смерти в соответствии с уставом. На самом деле, полагаю, голубой мститель хотел завладеть Ариусом. Видимо имел информацию о дорогостоящей штучке. — Виктор заслонил меня от ветра своим основательным, надежным телом. — Бледный опоздал совсем немного. А затем, сообразив, что Ариус оказался у кого-то из приближенных убитого певца пустился по следу.
— Я так и думала… «Голубой пеон» и остальные повесившиеся самоубийцы — дело его рук?
— Верно. Трупы загадочных самоубийц — следы охоты на Ариус. Бледный торопится заполучить амулет. Ноябрь на носу.
— Где же эта штуковина на самом деле? — поинтересовалась я крайне небрежно. Почти месяц человек, связанный со мной общей тайной и теплотой чувств не подавал о себе знать. Очевидно, выслеживал Ариус, оказавшийся в центре столкновения неких могущественных сил. И не рвался увидеться со мной, дабы не попасть в шквал мучительных вопросов.
— Зря спросила. Забудь, — спохватилась я.
— Извини, извини, извини… — Виктор спрятал лицо в ладонях. — Идиотская ситуация! Меня не было в Москве, звонить тебе я не имел право. Да и сейчас не должен говорить все это.
— Разумеется, супермен не хочет подвергать опасности хрупкую и не очень надежную даму. И какого черта я подобрала в пентхаусе этот сомнительный талисман? Похоже, тайна Ариуса загубила наши лирические чувства, мистер Бонд. Зачем он тебе? Ну зачем?
— Для счастья. Для общего счастья.
— Ты утопист… — улыбнулась я.
— Для общего — это значит — и для нашего с тобой. Смотри. — Виктор запустил руку во внутренний карман плаща и достал нечто, заставившее меня зажмурится. Нет, он не полыхал сейчас неземным светом, не мерцал лунным серебром потертый переплет и огненные знаки не плясали на страницах. Маленький, уставший Ариус на ладони большого человека лежал надежно, как щенок, нашедший хозяина.
Я отступила к стене, не отрывая глаз от ветхого томика. На ладони Виктора он казался живым, мудрым, теплым. Это было похоже на предложение руки и сердца. Мне стоило усилий не кинуться на шею Виктора, сохранив деловой тон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});