— А что мне с ней делать?
«Пока сохрани, а дальше распорядись по своему разумению. И запиши кое-что еще».
Я старательно вывела еще один набор химических символов.
— А это что значит? — глянула на длиннющую вереницу латинских букв и цифр.
«Наше спасение, девочка моя. Это формула вакцины, которая заменит существующую. Мир не будет больше нуждаться в вашей крови. Вы свободны».
Глава 28. Метод врага
Игорь был привязан к стулу, на котором сидел, на лице — тряпка, служащая и кляпом и повязкой для глаз. Я заглянула к нему впервые за все время нахождения здесь и, признаться, немного боялась. Но не его, в окружении друзей он мне точно ничего не сделает. Опасалась себя, своей реакции, своей ненависти и злости, которую любовно взращивала, пока находилась в его власти. И теперь, когда роли поменялись, стало не по себе: вдруг я ни разу не лучше, и сейчас, получив возможность сделать с ним все, что угодно, черная сущность выльется наружу?
Мы все еще не решили, что с ним делать. Убить? Заставить выйти на связь с заместителями, чтобы преследование нас прекратилось? А что потом? Снова вопросы, на которые никак не получается найти ответы.
Меня научили избавляться от кляпа, чтобы глаза оставались под темной тканью. Когда его рот освободился, мужчина сплюнул, попав себе на колено, и скривился.
— Что, пришли поглумиться? Кто там? Руслик, ты? Собираешься покарать за то, что я сделал с вами тремя? Так начинай! Не думал же ты, что я буду умолять о пощаде.
Надо отдать должное, я и правда ожидала именно этого.
— Эй, что молчишь? — не унимался Игорь. — Вероника, а может это ты, детка? И сейчас стоишь и, как всегда, обливаешься горькими слезами? Скажи, а тебе меня ни капельки не жалко?
О нет, жалость — вовсе не то чувство, которое я к тебе испытываю, мразь!
— Господа, ну раз вы пришли помолчать, то не мешайте, я вообще-то спал! — наглость этого субъекта просто зашкаливала. — Кстати, подумайте пока о том, чтобы меня отпустить. Обещаю, убью вас всех нежно. А нашу маленькую крошку, возможно, вообще оставлю себе живой. В качестве сувенира. Но, естественно, сделаю так, чтобы ее глупую кудрявую головку никогда не посещала мысль, чтобы предать меня!
Он провоцировал, я молчала. Замерла в каком-то метре от того, кто называл себя моим хозяином, и не могла выдавить и слова.
— Слышь, ты, кто тут пыхтит! — разозлился Гринер. — Если тебе дорога твоя жалкая жизнь, советую освободить меня прямо сейчас, иначе, клянусь, мои ребята тебя лично будут колоть и резать так долго, что ты взмолишься о смерти!
Я прекрасно видела его бессильную ярость, признаюсь: отчасти это было даже приятно. Я еще помню свое чувство безысходности, но пришла сюда для другого.
— Мне нужно знать, как работает твой новый препарат, — произнесла хрипло, голос все-таки подвел.
— О, так это все же ты!
— Как?
— Ну что ты все о делах? Поболтаем о жизни?
— Дозы, время воздействия. О последствиях можешь не рассказывать, они мне известны.
Наши ученые знали о лекарстве только в теории и понятия не имели, как оно работает. А мне нужно было знать точно. Для этого пришлось бы проводить кучу экспериментов, потратить время, а Виктор Михайлович даже обмолвился о добровольце… К счастью, Эрик ясно дал понять, что за такие негуманные предложения в следующий раз придется отвечать.
— Откуда же? — бросил мужчина пренебрежительно. — Вещий сон приснился?
— Неважно. Расскажи!
— А что взамен?
Мать твою, он еще и торгуется?!
Психанув, я подпрыгнула к нему и схватила за плечо. Он от неожиданности дернулся, но освободиться все равно не мог.
— Дозы, время воздействия, принцип работы, — повторила я, надеясь, что мой метод допроса сработает.
Гринер так ничего и не понял, продолжая кричать о том, что сделает со мной и теми, кто мне помог, когда освободится. Не «если», именно «когда». Я слушала очень внимательно, но не то, что он говорил. Только вот знать ему об этом незачем.
Выяснив все, что необходимо, вздохнула и вернулась к себе. Не пробуду здесь ни одной лишней секунды! Даже смотреть на него тошно. Передо мной — настоящее чудовище, способное на все ради собственной выгоды. И он, несомненно, заслуживает любой участи. Только после него будут другие. Нужно придумать что-то другое, не казнь, пусть даже показательную. Что-то такое, что станет первой ступенью для изменения существующего положения вещей в целом мире.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Да, Марат сделал то, о чем мечтал долгие годы: придумал препарат не на основе моей крови, но с похожими характеристиками. Я больше не нужна империи! Чувство непередаваемое, с одним весомым «но»: каким-то образом этот факт нужно донести до человечества. И, по-моему, я придумала, как можно все исправить.
— Привет, — Руслан приоткрыл дверь и прислонился к косяку, не торопясь заходить.
Я улыбнулась.
— Привет.
— Ты как?
Пожала плечами.
— Лучше, чем обычно.
— Это хорошо.
— Да, мне тоже так кажется.
Неловкое молчание затягивалось. Мужчина ухмыльнулся:
— Тогда я пошел. Мне в Благовещенск надо, припасы на исходе.
— С кем поедете?
— С Арсеном.
— Ты же с Эриком обычно выбираешься.
— Сегодня его смена. И он тут у себя дома, так что, сама понимаешь.
— Логично. А вы надолго?
— Думаю, нет, но как получится.
Снова пауза.
— Руслан, я тут хотела спросить…
— Да?
— То, что было… ну, там, на дороге… ты ведь понимаешь… — я мямлила, размышляя, как начать сложный разговор, но он оборвал:
— Давай решать текущие проблемы и не придумывать себе новые, идет?
Я потупилась и кивнула. Не то, что бы очень хотела расставить точки над «i», вообще не сторонник выяснений отношений, но просто делать вид, что ничего не произошло, кажется каким-то неправильным.
С другой стороны, нашим проще… Сама еще не предполагаю, что хочу ему сказать.
— Хорошо, тогда давай поговорим о текущих, — выделила слово, — проблемах. Что будем делать дальше? Мы не можем держать его, — кивок в сторону стены, за которой заключен Игорь, — тут бесконечно. Он же не кто-нибудь. И, боюсь, как бы глубоко мы не прятались, рано или поздно нас найдут.
— Считаешь, я этого не понимаю?
— Все понимают! Я к тому, что нужно решать быстрее.
— У тебя, я смотрю, есть очередные гениальные предложения? — он поднял вверх бровь, будто удивился, что я вообще могу придумать что-то стоящее.
Неужели все опять возвращается на круги своя?
— Это сарказм? — не стала игнорировать откровенный выпад.
— С чего бы? Внимательно тебя слушаю.
— Я говорю, что у меня есть некоторые мысли, и, мне кажется, нужно их обсудить. Нам с тобой.
— Только нам?
— Ну и всем остальным, конечно, тоже.
— Да ну? А мне казалось, ты теперь у нас решаешь все самостоятельно.
— То есть?
— С твоими-то умениями.
— О чем ты?
— Да обо всем, Ника! Черт… Что ты хочешь от меня услышать? Ты ж в моих мозгах уже наверняка покопалась и знаешь больше, чем я сам, верно? — его невеселая улыбка выглядела наигранно.
Он сейчас о чем конкретно: об Игоре или все же о…нас?
— Не понимаю тебя.
— Серьезно? Так подойди, прикоснись и сразу все станет ясно, я бы даже сказал, прозрачно до безобразия! Это же так работает? И мне знать об этом необязательно, правда же?
— Если ты про то, что я сразу не рассказала о телепатии, то обижаться глупо, — я покачала головой. — Под камерами откровенничать было бы ошибкой.
— Ты права. И даже не найти никакого способа что-то передать, в самом деле, не книги же портить! — о, а это уже сарказм высшей пробы.
— Боже, ты что, по-настоящему злишься из-за этого?!
— С чего ты взяла, что я вообще злюсь?! — голос и правда был спокойным, только глаза выдавали истинные эмоции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И когда я успела научиться читать по его взгляду то, что он всегда тщательно скрывает?
— Еще поспорь!
— Что ты, как можно с тобой спорить!