— Кланяться не надо — не царь же, но я ему про нашу встречу расскажу — деду Юре нравится народу жизнь улучшать, — с ответной улыбкой пообещал я.
Хотя бы так, хотя бы пенсионерам, хотя бы с лимитом в три сотни рублей в год, но долги народу отдавать начинать нужно!
Далее последовала стандартная просьба в виде автографов внукам, я расписался в записных книжках — их почти все с собой носят — и спросил:
— Как вам местная кухня? Мы с товарищами перекусить зашли, посоветуете чего?
— Тю, это вам в кооператив лучше, — указала в направлении кафешки Виктория Алексеевна. — Это нам все равно, и похуже едали, а ты-то поди к другому привык.
— Я в кооперативах ни разу не ел, — признался я. — Только в столовых и у мамы — она у меня хорошо готовит. Не люблю торгашей, — понизив голос, заработал много очков симпатии у пожилых дам.
— А кто их любит? — поморщилась Софья Карловна. — Но раз разрешили, значит так надо. Я вот внукам и игрушек кооперативных хороших купила, и дети гарнитур кухонный кооперативный себе в квартиру поставили — красиво!
— А я диван себе кооперативный поставила и ковер урвала по этой, как ее, «скидке», за полста рублей всего, — поддержала подругу Виктория Алексеевна. — Но питаться в кооперативах не напасешься.
— Шашлык по пять рублей — совсем обнаглели! — пожаловалась Матильда Антоновна.
— А откуда я нормальные продукты возьму⁈ — с этим возмущенным воплем из служебного входа появилась одетая в офисный юбочный костюм худая (что для работника Советского общепита редкость) пожилая дама в очках и прической-«бубликом». — Мне цены поднимать запрещено, а по госцене кровопийцы торговые отгружают только такое! — указала рукой на продукцию. — Знаю что не по ГОСТУ, а что я сделаю? Из своей зарплаты взятки давать? Так у меня той зарплаты и двухсот рублей не наберется! С девочек трясти? — указала на повариху и кассиршу. — У них по сто пятьдесят!
— Успокойтесь, товарищ, — улыбнувшись с интересом внимающим пенсионеркам, я покинул их стол. — Со взяточниками разбираться мы и пришли. Дадите список граждан, которые вам по госцене хорошие продукты отгружать отказываются?
— А, это ты, — узнав, хищно ощерилась директриса. — Не врут, значит?
— Не врут, — поддакнул я и показал корочку. — В кабинете вашем поговорим?
— Сразу бы сказал, что Ткачев пришел, — обиженно покосилась она на дядю Витю. — А то КГБ, КГБ! — передразнила. — Знаем мы ваше КГБ — через день заявления строчу, что туда, что в ОБЭП — никакого толку, зато «проверяльщики» на глазах жиреют!
— Разберемся, товарищ, — пообещал я. — Давайте не будем мешать обедать уважаемым дамам.
— Приятного аппетита, — выплюнула директриса в сторону пенсионерок, и мы пошли в ее кабинет.
— Как вас зовут?
— Юлия Павловна, — представилась она. — А я не верила — где это видано, чтобы дети взяточников ловили? А ты внук оказался, — указала наверх. — Вот и до наших краев добрался, и слава богу! — размашисто перекрестилась. — Меня за сигналы уже в море утопить грозились, заявление на увольнение написала, думала в кооператив и идти — у меня подруга парикмахерскую уже третью открыла, вот, звала бухгалтером, я умею, но знаешь как душа болит? — обернулась и посмотрела на меня увлажнившимися глазами. — Не за себя — за народ! У нас столовая всегда образцово-показательная была, а теперь вон — даже картошку водой разбавляем, люди плюются, жалобы строчат, — слезы покатились полным ходом. Достав платочек, она высморкалась. — А я ничего сделать не могу! — жалобно попросила. — Ты уж на них управу найди, Сереженька!
— Найду, — пообещал я.
Собственными руками советский общепит задушил, получается. Ничего, переходный период всегда сложный, и вот такое — детский лепет по сравнению с тем, что случилось в моей реальности.
Глава 16
Написав список и присовокупив к нему свои пространные пояснения, подписав составленный Андреем Викторовичем протокол, Юлия Павловна отвела глаза и тихо сказала:
— Товарищи, когда вы уйдете — я позвоню. У меня дети.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Звоните, — одобрил я. — Скажите правду — пришли КГБшники, надавили, как вариант — начали душить и грозить тушить о вас окурки. Но про меня — ни слова, обычная проверка районного масштаба. Договорились?
— Договорились, — просветлела она.
— С продуктовой базы номер три начнем, — посмотрел я на Андрея Викторовича.
Понятливо кивнув, тот набрал номер и запросил усиление по протоколу «спрут». Попрощались с директрисой и на машине добрались до цели, увидев груженный ящиками с абрикосами (сейчас как раз их сезон) ЗиЛ и его водителя, громко стучащего в закрытые ворота с табличкой «Закрыто на переучет»:
— Открывай, ё* вашу мать!
Выбрались из машины, велев дяде Ваня на всякий случай остаться за баранкой и отъехать за угол, я подкрался к «целующему пробой» мужику и сочувственно спросил:
— Не открывают?
— Не мешай, мальчик, — отмахнулся мужик и попинал ворота обутой в резиновый тапочек ногой.
Пожав плечами, я отошел и обратился к соратникам:
— Быстро как сориентировались.
— Спрут! — многозначительно сделал вывод Андрей Викторович. — Усиление через десять минут прибудет.
— Суки вы! — продолжая стучать, костерил «продуктовиков» пышущий праведным гневом водитель. — Жара на улице, попортится все! Кто виноват будет? Так понятно — я буду!
— Забавно даже, — хмыкнул дядя Петя.
Мужик потерял терпение, сплюнул на землю, подпрыгнул и ловко перебрался через забор.
— За ним? — предположил я.
— Смысла нет, — успокоил меня дядя Витя. — Там и нет никого — все разбежались. Как дети, мать их за ногу! Сейчас опергруппа приедет, документы под опись вынем и поедем по квартирам и знакомым искать.
— У меня уже седьмая база так, — скорбно вздохнул Андрей Викторович. — Чуть что — так у всех сразу больничные и отпуска задним числом. На что надеются?
— На нашу лень? — предположил я.
— Да вы совсем о*уели!!! — раздался полный душевной боли голос водилы.
— Как и говорил — никого не нашел, — ухмыльнулся дядя Витя.
— Поможем товарищу? — попросил я. — Жалко абрикосы.
— Поможем, — кивнул дядя Петя и перемахнул через забор.
— Смотри какие суки! — приняв КГБшника за коллегу, пожаловался водитель. — Посреди рабочего дня посъ*бывались! КГБ⁈
Видимо корочку увидел.
— КГБ, — подтвердил дядя Петя. — Я тебе сейчас ворота открою и склад. Товарищ мой накладные подпишет — полномочия у него есть. Но разгружать, извини, самому придется.
— Хотя бы так, — повеселел голос водилы. — А вы чего здесь?
— По делу, — не стал вдаваться в подробности дядя Петя.
Запирающая ворота цепь ожила, створки распахнулись, и мы увидели держащего в руке вскрытый навесной замок товарища полковника. Водила споро заскочил в ЗИЛ, проехал внутрь и остановился у склада номер четыре.
Пока дядя Петя вскрывал и тамошний замок, дядя Витя «подломил» здание администрации.
— Ясно, — вздохнул я, увидев полное бумажного пепла металлическое ведро и учуяв запах гари в воздухе.
Несгораемые шкафы для документации удручающе скрипели открытыми нараспашку дверьми, являя опустевшие полки.
— Быстро сориентировались, — с профессиональным хладнокровием заметил Андрей Викторович.
За окном заревели быстро приближающиеся сирены, и во двор с визгом тормозов влетело аж три милицейских «Волги». Одна — ГАИшная, с громкоговорителем, который велел:
— Граждане грабители, выйти с поднятыми руками, работает милиция!
— Вот это поворот! — оценил я. — Выходим?
— Давай-ка вот тут, в уголке с тобой посидим, — велел дядя Федя, усадив меня на пол между несгораемыми шкафами и усевшись передо мной, не забыв вынуть ПСМ.
— Правильно, — одобрил дядя Витя. — Пошли, Андрей, а то покрошат наши этих бестолочей.
«Наши» могут — сводная делегация КГБ и ОБЭП из Москвы с парой взводов солдатиков из местной воинской части это вам не шутки.
Окошко было открыто, так что никто не помешал нам услышать разговор: