По пути любовались толпами отдыхающих на улицах и обилием кооперативов с пищевым уклоном. Ну не может тут не найтись достойного образцово-показательной посадки «торговика» — из неоткуда продукты не возьмутся. Я вообще удивлен тому, насколько зарождающийся класс советских буржуев любит открывать «жральни» — это, конечно, путь очевидный, но юридически самый сложный — постоянные проверки и более высокие чем в других сферах налоги по идее должны ограничивать, однако ж нет — на каждом углу то шашлычная, то чебуречная. Зато никаких очередей — всем всего хватает, но полупустые государственные столовки (через окна видно) заставляют подозревать недоброе.
У Морского вокзала было ожидаемо-многолюдно, и я с улыбкой понаблюдал забирающуюся по трапу на прогулочный катер группу радующихся экскурсии ребят. Судя по бледным мордашкам — только что прибыли.
На другой катер забирались туристы самостоятельные — молодые и пожилые пары в основном. Часть — с детьми от мала до велика, тоже предельно довольные. Отдыхайте, товарищи — Советский человек месяц «юго́в» полностью заслуживает! Ну а мне хватит и недели — маленький еще полноценный отпуск гулять. Да и скучно, если честно — привык к движухе и суете, и при отсутствии интернета спасаться от информационного голода можно только радостным трудом во славу Великого Вож… тьфу, Советского Союза!
Соратники ждали нас в двадцати метрах справа от входа в вокзал, как и условились. Андрей Викторович выбрал клетчатую рубаху с коротким рукавом и джинсовые шорты марки «Тверь» — новинка, так сказать. Дядя Витя в силу возраста нарядился в рубаху однотонную, синюю, на ногах — брюки и летние туфли с дырочками. Замена дяди Германа оказалась мне знакома — это же блин дядя Петя! Одет в клетчатую рубаху стандартного образца, но с закатанными до середины мощных, покрытых седыми волосами запястий и такие же как у дяди Вити брюки. Ну никакой фантазии!
— Здравствуйте, товарищи курортники! — поздоровался я.
Со всеми тремя мы давно не виделись, поэтому по-дружески обнялись.
— Дядь Петь, а вас принудительно обратно ко мне определили? — полюбопытствовал я.
— Ты хороший пацан, Серега, но добровольно я бы не пошел, — вздохнул он. — Стар я для таких встрясок, должность, прости за прямоту — собачья, так что ты уж постарайся никуда не лезть.
— Ох уж эти манипуляции, — вздохнул я. — На совесть давите, дядь Петь, и я это прекрасно понимаю. Работает, но «никуда не лезть» я не могу — с таким же успехом можно было в школе спокойно доучиваться, потом — в ПТУ и на завод, гайки точить на правах представителя класса-гегемона. Но осторожность в наличии, а загранок пока не предвидится. И чисто по-человечески я очень рад вас видеть.
— «Чисто по-человечески» я тоже рад, — с улыбкой хлопнул он меня по плечу.
— Поехали! — скомандовал я.
Погрузились в «Таблетку» и покатили по улицам. Дядя Витя залез в портфель и протянул мне опечатанную дедом Пашей бандерольку, сопроводив инструкциями:
— Нам не говори и не показывай. И сжечь потом нужно.
Распечатал и достал мелкую, написанную от руки записку: «Есть возможность применить В. для уборки. Значимость велика. Не подставится. Согласен — позвони из телефона-автомата по номеру…».
Понимаю — в Монте-Карло много разного рода богачей покутить приезжает, и кого-то из них можно безопасно «прибрать» силами Вилочки. Спасибо что спросил, дедушка, я оценил.
Записка вторая, написана рукой деда родного: «Когда поедешь громить Краснодар, возьми с собой Сергея Федоровича Медунова. Действуй по протоколу „Щелоков“. Посвети своих в курс дела».
Усиливаемся новым «опричником», понимаю. Будет сделано, товарищ Генеральный секретарь!
— Давайте к телефону, — попросил я. — Есть монетки у кого?
Никаких рефлексий — врагов нужно давить беспощадно. Девушка считает так же и грустить не станет — наоборот, порадуется возможности принести Родину прямую, а не опосредованную (через меня) пользу.
Отзвонился — трубку взяли и сразу бросили, но это нормально. Лень подбивала на проверку находящейся прямо через дорогу от телефонной будки столовки, но я прогнал ее прочь паранойей: вдруг это заранее «заскриптованно» кем-то сверху с приказом дяде Вите выдать записку так, чтобы я подошел именно к этому телефону с последующим визитом именно в эту столовку? Ух, конспирология!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Допуск у всех присутствующих заоблачный, поэтому, при помощи вновь пригодившихся КГБшных спичек уничтожил записки, и, вернувшись в машину, слил немного полученных от деда Юры инсайдов:
— Еще во время службы на посту Председателя КГБ Юрий Владимирович время от времени получал из этих краев сигналы о формирующихся коррупционных ячейках. В частности, директора магазинов и предприятий общественного питания были должны «заносить» кому следует бакшиш, чтобы в подшефных заведениях со снабжением был порядок. Часть сигналов упиралась непосредственно в фигуру Сергея Федоровича Медунова — ныне он председатель Краснодарского крайисполкома. Ранее он был неприкасаем — большой друг покойного товарища Брежнева, любил при встрече с подчиненными и коллегами передавать от Леонида Ильича приветы, якобы полученные из телефонного разговора накануне — очевидно такое проверять никто не станет, поэтому народ впечатляло, но после гибели последнего был проведен ряд проверок, которые показали удивительную вещь: товарищ Медунов чист аки юная комсомолка.
Соратники хрюкнули.
— Но, как и любой важный советский чиновник, имеет склонность принимать подарки, оказывая дарителям некоторые услуги. Словом — не хуже и не лучше других, но работать умеет хорошо. А еще есть интересное совпадение — отец товарища Медунова был сослуживцем отца Юрия Владимировича во время работы на железнодорожном телеграфе. Никаких сентиментальных чувств Генеральный секретарь из-за этого не питает, но, когда поедем в Краснодар, товарища Медунова приказано взять с собой в рейд, потому что он имеет потенциал образцово-показательного руководителя, примерно как уважаемый Николай Анисимович.
— Николай Анисимович неоднократно доказывал свою преданность Партии и Советскому народу, — похвалил начальника Андрей Викторович.
— Поэтому я и привел его в пример, — с улыбкой поддакнул я.
Дядя Витя и дядя Петя знали больше, поэтому изобразили на лицах понимание поставленной задачи.
— Вон туда, номер восемь, — указал я на столовку, рядом с которой расположились кооперативное кафе. — Заметьте — в столовке три посетителя пенсионного возраста, а кафе полнехонько, — оценил экспозицию через окна.
— Это «ж-ж-ж» — неспроста! — процитировал недавний мультик дядя Петя.
— Именно! — одобрил я, и мы по обшарпанному крылечку вошли в столовую.
Опытный я первым делом двинулся к поедающим серые (для СССР это нормально, на вкус не влияет — ГОСТ такой) макароны с синими (а вот это уже не нормально) куриными ножками пенсионерам в виде трех наряженных в платья в цветочек бабушкам.
— Приятного аппетита, товарищи!
— Спасибо, мальчик, — машинально ответили они, присмотрелись и узнали, расплывшись в улыбках. — Ой, Сереженька!
— Можно вас немного отвлечь? — спросил я, пока дядя Витя явочным порядком заходил в служебную дверь в поисках начальства, а дядя Петя с улыбкой усадил раздатчицу и кассиршу на стулья.
Андрей Викторович — тоже многоопытный — наклонился над прилавком, достал оттуда табличку «учет» и повесил на дверь.
— Да ты садись, — пригласила меня одна из дам. — Меня Матильдой Антоновной зовут, а это подруги мои дворовые — Софья Карловна и Виктория Алексеевна.
— Очень приятно, — вежливо ответил я, усевшись на свободный стул. — Вы местные или на отдыхе?
— На отдыхе, — с улыбкой кивнула Софья Карловна. — Из Барнаула мы, внучка на твой с Оленькой концерт ходила когда вы к нам приезжали. Выбрались вот, давно мечтали, а тут облигации пенсионерам погашать начали нормально, а не лотереей, вот, как раз на путевки нам и хватило! Низкий поклон дедушке твоему, а то лежали бумажки эти — ни туда, ни сюда, хоть в гроб с собой клади!