Примечание: Даты рождения добавлены автором
После поиска непосредственно к востоку от линии завесы крейсеров, проходившей между островом Эрэ и маяком Нижний Дагерорт, корабль переместился в глубь залива. Предполагалось, видимо, что охрану крейсеров завесы будут осуществлять находившиеся при них миноносцы. А они, как свидетельствовал вахтенный журнал “Баяна”, действительно при них были. Самоубийственного решения (или полученного свыше приказа) командира “Паллады” передать свои охранные миноносцы пришедшим на смену, но почему- то без миноносцев, “России” и “Авроре” никто на “Новике”, да и на других кораблях, предположить, конечно, не мог.
Оценивая опасность обстановки, командир “Новика” мог, конечно обратить внимание командования на появление новой смены дозора без охранных миноносцев. Ведь на его глазах в условиях объявленной по флоту подводной опасности (радио “Адмирала Макарова” от 27 сентября “об атаке близ банки Аякс было принято, надо думать, всеми кораблями”), вторая бригада крейсеров в то же утро курсом па северо-запад вышла в море кильватерной колонной без всякого зигзага и минного охранения. Через два часа (в 8 ч 40 мин) после выхода из Ревеля от бригады отделились “Богатырь” и “Олег”. “Россия” (флаг начальника бригады контр-адмирала П.Н. Лескова (1864–1937) и “Аврора” продолжали путь курсом на запад навстречу возвращавшимся с дозора “Палладе” и “Баяну”. Как видно, крейсера свою дозорную службу продолжали видеть направленной исключительно против надводных кораблей. “Новик”, наверное, мог самостоятельно вступить в охрану “России” и “Авроры”. Но это было бы нарушением дисциплины. Наконец, он мог предполагать, что в охрану крейсеров могут быть назначены миноносцы из числа имевшихся поблизости. Выполняя свое задание, “Новик” шел зигзагом.
Зигзаг шел почти строго поперек параллели 59°36’, которым, завершая дозор и трехдневное в нем пребывание, возвращались в Ревель “Паллада” и следовавший за ней “Баян”. Контркурсом им шли на смену “Россия” и “Аврора”. Это обстоятельство отмечено в безукоризненно ведшимся вахтенном журнале “Баяна” (старший штурманский офицер лейтенант Н.Н. Степанов, (1887-?). Из него следует, что отряд “Паллады” сопровождали миноносцы “Строгий” и “Мощный” и что эти миноносцы в момент расхождения кораблей в 11 ч 35 мин по сигналу “Паллады” повернули за “Россией” и “Авророй”.
Гибель “Паллады”. 28 сентября/11 октября 1914 г. С открытки того времени
“Новик” в это время, совершая 3-й галс своего зигзага, находился от “Паллады” и “Баяна” в расстоянии около 14 миль восточнее. И именно на этом, оставшемся без охраны 14-мильном пространстве заняла позицию пришедшая от Одеисхольма U26 (уничтожение почти готового к буксировке “Магденбурга” она, понятно, оставила напоследок).
Своим самоубийственным решением командир “Паллады” капитан 1 ранга С.Р. Магнус (1871–1914), который по иронии судьбы недавно командовал соединением подводных лодок, представил немецкому командиру возможность действовать почти что в полигонных условиях.
В 14 ч “Новик” встретили миноносец “Резвый”, который вступил ему в кильватер, и через полчаса они подошли к месту взрыва, видели плавающие койки, пробковые пояса и деревянные обломки, но людей не нашли (с. 31). В 15 ч 20 мин они прекратили поиск и через 2 часа пришли в Лапвик.
Неправильное с точки зрения тральной тактики поведение тральщиков оказалось полезным противолодочным маневром. Не ожидавшая столь быстрой реакции сил охранения и чувствуя приближение других миноносцев, лодка отказалась от попыток продолжать свои атаки и ушла на запад.
В момент взрыва вблизи Лапвика маневрировали “Громобой” и “Адмирал Макаров”. К ним, чтобы их сменить, двигались отделившиеся от 2-й бригады “Олег” и “Богатырь”. В разных местах в заливе присутствовали до двух десятков (названных ранее) миноносцев. Но их действия, как приходится думать, не были скоординированы, и район расхождения крейсеров оказался без прикрытия.
Все это позволило немцам провести атаку как на учениях. Лишь изредка выдвигая перископ, U26, свободно маневрируя, поджидала первую жертву, которая позволит выйти на нее в атаку. В водах залива скрывалась еще одна лодка — U23, но она по немецкому плану, выйдя в заданный ей район — к востоку от меридиана 23°10 должна была начать действовать только после атаки первой лодки, находившейся на “внешней позиции — к западу от разделительного меридиана.
Ожидалось, видимо, что после ее атаки русские корабли обратятся в бегство по направлению к Ревелю, и тогда U23, расположившаяся на подходах к о. Нарген, без труда выберет себе подходящую жертву. В этом своем расчете немцы, как и японцы 26 января 1904 года, просчитались. Эффект внезапности достигается скрупулезной координацией и одновременным применением всех назначенных в операцию сил, а немецкое командование явно недооценило исключительную важность именно одновременного применения подводных лодок в качестве нового оружия. Плохо, видимо, ориентировались немцы и в распознании типов русских кораблей. И потому, вместо трех или четырех больших крейсеров, удар пришелся лишь по одной “Палладе”.
Истолковав появление “Паллады” и “Баяна” как счастливый случай возвращения только что прошедших на запад русских кораблей, немецкий командир двинулся в подводном положении прямо навстречу курсом W. “Параллельным с лодкой курсом шел большой эскадренный миноносец, держась с ее правого борта на расстоянии от 1000 до 2000 м. Был ли это “Новик”, очередной зигзаг которого в сторону востока на какой- то момент мог показаться немецкому командиру “параллельным курсом”, или какой-то другой миноносец, и в какое время эти корабли были замечены — вопрос также остается открытым. Трудно судить о расположении сторон, если, как впоследствии выяснилось, U26, несмотря на то, что часть пути на север шла от Оденсхольма в надводном положении, ошиблась в определении своего места на 7 миль (примечание М.А. Петрова к книге Р. Фирле).
Заблаговременно отвернув вправо, лодка в 11 ч 10 мин, с расстояния 500 мм сделала выстрел из кормового торпедного аппарата. После погружения сразу на 20 м на лодке будто услышали выстрелы, делавшиеся, как пишет немецкий историк, упоминавшимся большим эсминцем. М. А. Петров это обстоятельство никак не комментирует, и “Новик”, судя по всем данным, был слишком далеко, чтобы иметь возможность стрелять. Ведь вначале, как казалось, на эсминцах-“циклонах” причиной гибели предполагали подрыв на мине.
Только в 13 ч 45 мин с “Баяна” (после сообщения о взрыве “Паллады” в 12 ч 32 мин) в штабе флота было получено второе радио “Баяна” с уточнением, что в широте 59°36’ и долготе 22°47’ “Паллада” была атакована подводной лодкой и что лодка перед взрывом была замечена с “Баяна”, после чего был открыт огонь. Возможно, что и немецкие подводники в силу особого стрессового состояния могли перепутать последовательность событий. Взрыв неслыханной мощности, в мгновение ока уничтоживший “Палладу”, мог вызвать повреждения и на немецкой лодке. Это также могло заставить ее отказаться от продолжения атак.
По наблюдениям с “Баяна” (вахтенный начальник лейтенант П.В. Лемишевский), в момент расхождения с “Россией” и “Авророй” корабль находился в шпроте 59°36,5’ и долготе 22°37,5’. Плавание за день составляло всего 6 миль (что исключало какое-либо применение противолодочного зигзага). Скорость составляла “экономические” 13 уз, что было даже менее 15 узлов, считавшихся по тогдашним доморощенным понятиям, безопасной скоростью против атак подводных лодок. В 11 ч 08 мин, завершив 2-й за время дозора курс (22°), по сигналу “Паллады” легли на курс ухода из линии дозора (90°).
В 11 ч 15 мин окончили богослужение. В 11 ч 35 мин разошлись контркурсом с “Россией” и “Авророй”. За ними по сигналу с “Паллады” повернули “Стройный” и “Мощный”. Смехотворной для крейсера 16-уз скоростью корабль шел навстречу гибели.
Непостижимая беспечность капитана 1 ранга Магнуса передалась, видимо, и командиру “Баяна” капитану 1 ранга А.К. Вейсу (1870-после 1923). Из записей в вахтенном журнале не видно, чтобы командир какими-либо способами пытался предостеречь ведущего от непростительной беспечности, особенно после неожиданного для “Баяна” ухода миноносцев. На это ведь требовалось большое гражданское мужество — переступить через подозрения в трусости и паникерстве. Таков был в тот момент “человеческий фактор”. Правильнее, конечно, было бы говорить о крайних невежестве и бескультурье командования игнорировавших законы техники, тактики и здравого смысла. Показательно, что и С.Н. Тимирев, став позднее командиром “Баяна”, похоже, не давал себе труда вникнуть в трагедию двух кораблей. Вместо просчета с отказом от миноносной охраны, они пишут лишь о том, что с крейсера “Паллада” ни один человек спасен не был, так как около него не находилось конвоирующих миноносцев” (с. 17).