Представлюсь: старший следователь Магконтроля Лестер Кингсли, — легкий наклон головы, — Нахожусь здесь по делам моего ведомства. Вместе с этим по приглашению руководства школы буду вести у вас курс общей магии в этом полугодии. Вопросы?
Единственный вопрос, который крутился в моей голове после этой речи — «с чего бы это нам такое счастье?». Но вряд ли он был уместен. Тем временем первые руки самых любопытных из нас несмело поднимались вверх.
— Скажите, пожалуйста, как будут проходить занятия и экзамен?
Старший следователь слегка кивнул, одобряя вопрос.
— Теоретическая часть занятий будет проходить в этом классе. Практическая — в зале для магических поединков, а позже, при подходящей погоде, и на специальном полигоне. Экзамен, проходящий, как обычно, в конце полугодия, также будет содержать теорию и практическое задание. Еще вопросы?
— Мист Кингсли, если не секрет, какой у вас дар? — Судя по игривому тону, вопрос поступил от еще одной новоиспеченной обожательницы предмета.
— Не секрет. Эмпатия. Дальше? — буднично произнес маг. И контраст не мог быть разительнее. Зал затих на мгновение, а затем одновременно выдохнул, словно единое одушевленное существо, удивленное и застигнутое врасплох. Это существо во все глаза смотрело на почти легендарное чудо — живого проявленного эмпата. Все дальнейшие вопросы сами собой сошли на нет.
— Нет вопросов? Хорошо. Тогда приступим к занятиям. И для начала давайте разберемся, зачем вам общая магия, и что я буду требовать от вас к концу полугодия..
Лекция прошла в очень бодром темпе. Зевать по сторонам совершенно не было времени. Старший следователь давал информацию кратко, сжато и очень плотно, и тут же задавал практические задания, чтобы закрепить материал. Перья и карандаши поскрипывали, и шестеренки в наших головах от них не отставали. К концу занятий Магконтроль я больше любить, конечно, не стала, но не могла не отдать должное мисту Кингсли — заставить соображать большую группу молодых оболтусов он смог, не сильно при этом напрягаясь.
Разумеется, прибытие старшего следователя стало темой дня (а, забегая вперед, и целой недели) в школе. Все ученики, у которых он вел уроки, ходили павлинами и охотно делились с остальными впечатлениями от увиденного. По углам стайки девушек что-то обсуждали и глупо хихикали, даже женская часть преподавательского состава (особенно та, что помоложе) взбодрилась и принарядилась. А вот основная часть педагогов и работников ШРАМа выглядела очень напряженной и обеспокоенной. Беготня, суета, хлопоты и волнения — вот что сулило начальству и учителям прибытие представителя Магконтроля.
Вот это все мы и обсуждали, сидя в моей комнате в общежитие. Я пригласила Шейлу и Элси к нам в гости (благо сестра Стена перестала, наконец, дичиться Алисии). Мы пили вкуснейший отвар с ягодами, угощались душистыми миндальными печеньем и, конечно, болтали о всяких пустяках..
— Ой, ну какой же душка! Лестер... все, это будет мое любимое мужское имя, — тараторила Шейла. — Ну ,скажите же, хорош?
— Хорош, — с улыбкой соглашалась Элси, — мне, правда, больше брюнеты нравятся, но для этого случая готова сделать исключение. Старший следователь, опять же, и умный, сразу видно...
— Эмма, а ты что скажешь? — призвала меня к ответу беспокойная морталистка.
— Скажу, что, может быть, и согласилась бы с вами, если бы не запутанная ситуация с моей магией. Сейчас я с опаской отношусь ко всем представителям Магконтроля без исключения.
— Но он еще и эмпа-а-а-ат, — Шейла сделала большие глаза. — Это так волнующе... Как посмотрит — меня сразу в жар бросает. Да ладно, ладно глаза закатывать, я и так знаю, что мне тут ничего не светит, но могу я хотя бы помечтать..
— А я бы не очень доверяла эмпатам,— раздался из-за учебников голос Алисии. Разумеется, мы все удивленно уставились на нее, ожидая пояснений. — В первый год, когда я попала в эту школу, была тут девчушка, ребенок совсем. Эмпат, но совсем мелкого уровня, едва-едва за двоечку. Такая миляга. Вот вроде бы и нет в ней ничего такого, а приятно с ней общаться, у всех любимицей была. Общие занятия она редко посещала, так как дар редкий, и возраст, все ж, маловат. Занималась отдельно с наставниками. И через какое-то время оказалось, что очень успешно дело у нее пошло, дар хорошо развиваться начал.
После этого видела я ее всего пару раз, и не узнавала. Вместо живого, смешливого ребенка — безразличная ко всему вобла. Потом перевели ее куда-то. Да, можешь у брата спросить, он должен ее помнить, — последнюю фразу огневичка адресовала Шейле.
— Вот и вопрос: что там с эмпатами делают, что они такие примороженные? Странно это все...
Алисия утащила из вазочки пару печеньиц и снова вернулась ко своим книгам, оставив нас переваривать полученную информацию.
— Да уж.. — задумчиво протянула Элси, но тут же нашла еще одну благодатную тему для беседы. — А видели, как преобразилась мистресс Джонс, которую приставили к мисту Кингсли секретарем?
— Да-да, сразу подхватила Шейла. — То ходила вечно всем недовольная, губы поджав. А сейчас — плывет лебедушкой, улыбается так мило..
— Как голодный вурдалак, — брякнула я., и мы все расхохотались.
* * *
Следующие несколько дней прошли достаточно тихо. Новым моим наставником назначили нашу преподавательницу магии смерти — мистресс Кирби, женщину средних лет, спокойную, хотя и довольно строгую. На занятиях я сидела в сторонке от остальных учеников. И пока весь класс упражнялся в порче различных металлических предметов, я уныло возилась с .. все теми же растениями в горшочках. Теперь моей задачей было не влить в них жизненную силу, а, наоборот, заставить завять. Разумеется, ничего у меня не вышло. Единственным результатом было четкое понимание того, что работа с растениями — определенно не мое.
А вот на четвертый день нового полугодия, когда я, ничего не подозревая, готовилась к уроку морталистики(и заранее предвкушала очередной час бесполезных попыток надругательства над ростками), в класс, деловито стуча каблучками, вошла мистресс Джонс, и, сверяясь с записями в своем блокноте, огласила:
— Эмма Дженкинс. Есть здесь Эмма Дженкинс?
— Да, я здесь, — отозвалась, не ожидая ничего хорошего. Как оказалось, правильно.
— После урока подойдете к мисту Кингсли, — и, не дожидаясь моей реакции, вышла из кабинета, цокая как пони на параде.
«Демонова кочерыжка» — это была самая пристойная из моих мыслей, совершенно нечем гордиться, конечно. Весь урок просидела как на иголках, одновременно с этим не желая, чтобы он