— Свет, свет, госпожа! — внезапно закричал Оуэн, и Элеонора вздохнула с облегчением.
— Где? Я не вижу ничего.
— Смотрите сюда.
— О да, теперь вижу. Должно быть, это Микл Лит. Идемте же скорей, ведь мы уже подошли к дому!!!
— Дети, живо! Госпожа, разрешите помочь вам.
Надежда вдохнула в них новые силы. Мэри и Джейн помогали нести Элеонору, а дети вцепились в юбки Ани — так они и прошли последние ярды по склону, отделяющие их от дома. На ходу они взывали о помощи. Свет шел из дома Джона-пастуха, который жил дальше всех от Микл Лита.
Дверь оказалась открыта — Джон и его жена Тиб встречали их на пороге, испуганные и взволнованные. Другие слуги уже прошли мимо них с ужасной новостью. Но Элеонора и дети, потерявшись, как оказалось, бродили несколько часов. Всех уже охватил страх, что с ними случилось нечто непоправимое.
Тиб робко подвинула Элеоноре стул.
— Присядьте на минуточку, — попросила она ее. — Когда вы отдохнете, мы поднимем вас наверх. Они уже готовят для вас холл.
Элеонора простонала и мотнула головой. Она чувствовала, что не в силах будет сделать хоть один шаг.
— Нет, Тиб, мне придется остаться здесь. Мне жаль, но время уже пришло.
— О святое благословение, — воскликнула хозяйка дома, невольно приложив руку к губам. У нее самой было шестеро детей и она прекрасно знала, чего им следует ожидать.
— Так, Джон, — распорядилась она, лихорадочно соображая, — ты, наверное, иди, потому что госпоже понадобится наша спальня. Ты и Оуэн отнесешь детей в господский дом. Скажи им, в каком положении госпожа и что нам нужна помощь. Пусть пришлют женщин.
— Я останусь и помогу, — сказала Ани. — Мэри и Джейн пойдут с детьми.
— Проследите обязательно, чтобы их одежду высушили, а их самих согрели как следует, — простонала Элеонора, не в силах больше справляться с нарастающей болью. — Она встретилась взглядом с Ани: — Поспеши.
— Все будет в порядке, госпожа, они позаботятся обо всем, — заверила ее Ани.
Она вывела всех из спальни, пока Тиб помогала Элеоноре пройти в маленькую внутреннюю комнату их крошечного коттеджа.
Ребенок родился через полчаса. На свет появился мальчик, которого Элеонора нарекла Томасом.
Лорд Эдмунд выполнил просьбу Роберта, а когда он и Джо приехали домой неделей позже, судье было немедленно представлено письмо, содержащее приказ о вердикте. Роберта сопровождало полдюжины вооруженных всадников, чтобы утихомирить Джессопа. По счастливому стечению обстоятельств, Роберт и его люди заехали сначала в Микл Лит. Оценив обстановку, они получили больше шансов на успех, так как даже восемь вооруженных людей могут оказаться легкой добычей, если полагают, что они едут домой, а не в логово разбойников.
Так или иначе, но выбежавшие навстречу Роберту слуги рассказали о том, что пришлось пережить госпоже, и он в сопровождении Джо немедленно бросился в свой родной дом. Быстро пройдя в спальню, он нашел там Элеонору, сидевшую у жарко растопленного очага. Элеоноре казалось, что она уже никогда не согреется. На коленях у нее лежал попискивающий маленький новорожденный сын. Элеонора была одета в черное, глаза ее припухли от слез, потому что их несчастное приключение унесло жизнь ее дорогого мальчика: Роб просто сгорел в лихорадке, поразившей его легкие, как соломинка в костре.
Морланды заплатили высокую цену за свое желание обладать Двенадцатью Деревьями. Но тем более Роберт был вправе получить отмщение. Теперь им двигало чувство убитого горем отца, а не амбиции землевладельца. Особого сопротивления они не встретили: вооруженные мужчины, а еще слуги, которые взяли с собой серпы, оказались слишком грозной силой, чтобы Джессоп посмел сопротивляться. Исход драки был предрешен. Несколько разбитых носов и проломленных черепов — и Двенадцать Деревьев снова были во владении Морландов. К субботе весь дом переехал снова, и жизнь получила прежнее течение.
Элеонора горевала о своем ангелочке, живом и красивом малыше Робе, к которому она была привязана больше, чем к послушному Эдуарду. Но теперь у нее появился еще один крошечный сын, который требовал внимания и заботы. Ослабленная страшной простудой, Элеонора долго не возвращалась к активному образу жизни, поэтому проводила с новорожденным Томасом очень много времени. Она играла с ним, нянчила его, полностью погрузившись в повседневные заботы о нем. Она чувствовала к этому ребенку такую глубокую привязанность, как ни к одному другому из своих детей.
Потеря брата изменила и Эдуарда. Хотя он не мог переделать свой серьезный и тихий нрав, мальчик стал смелее и решительнее по отношению к своим сестрам он начал выступать в роли защитника и покровителя, в то время как раньше они не обижали его только потому, что получили строгий наказ от своих гувернанток. Приезд личного гувернера Эдуарда, господина Дженни, также способствовал укреплению нового статуса Эдуарда среди детей — его собственных сестер и детей слуг. Он постепенно начинал вести себя так, как и подобает будущему лорду и господину. Элеонора увидела эту перемену в нем сразу же. Теперь, когда он полностью соответствовал ее представлению о наследнике, она наконец приняла его и стала любить гораздо сильнее.
Джелерта, к сожалению, не нашли. Его не оказалось в доме, когда они вернулись туда. Посчитали, что он выскочил за двери в общей суматохе и бесследно исчез. Джо был очень подавлен потерей своего верного пса. Все свое свободное время в следующие несколько недель он тратил на то, что объезжал окрестности и звал Джелерта или спрашивал о нем у всех прохожих. Наконец он бросил свои бесполезные поиски и оплакивал его как мертвого. Но Элеонора сказала ему, что скорее всего собаку забрали, позарившись если не на породистость, то на его богатый ошейник.
— Но он бы нашел дорогу домой, — настаивал Джо. Элеонора лишь покачала головой в ответ.
— Нет, это не о нем. Он останется с тем, кто будет его хорошо кормить и ласково к нему относиться. У этого пса не было чувства преданности.
Роберт, как мог, пытался утешить жену, хотя Элеонора не особенно горевала по поводу потери собаки, она не чувствовала так остро этой утраты. Роберт пообещал ей выбрать из следующего выводка лучшего щенка. Элеонора поблагодарила его и одарила своей обычной, предназначенной только ему немного ироничной улыбкой.
Глава шестая
Элеонора давала своим трем дочерям урок рукоделия. Каждая получила работу, которая была ей по силам. Элеонора подходила то к одной, то к другой девочке, критикуя, помогая или подбадривая похвалой. Ее горничная в это время читала им вслух автобиографию Марджери Кэмп. Горничной была двенадцатилетняя девочка по имени Люси. На дворе был 1447 год, и Анкарет и Беатрис, которые ухаживали за маленькими детьми Элеоноры, уже давно вышли замуж и покинули ее дом.