1 августа Виткевич отправился в Тегеран, сопровождаемый лишь двумя слугами. Я должен был в Тавризе ожидать прибытия из Москвы подарков, которые наконец привезли 7 августа, и генеральный консул обещал мне послать их далее в Тегеран. Мы снова наняли мулов с погонщиками. 8 августа, вечером, в сопровождении слуг Афанасия и Стефаноса мы с Ивановским покинули Тавриз. Мы поехали через Хаджи-Ага, Кара-Чамен, Туркманчай и Саун до города Миане, куда прибыли 12 августа, проделав за эти четыре дня 22 агача (132 версты). Дорога вела местами по равнине, местами через горные цепи Кафлан-Куха, мимо разрушенных караван-сараев, через ущелья и долины. Попадавшиеся нам на пути деревни утопали во фруктовых садах, и у нас создалось впечатление, что персидский крестьянин живет здесь не так уж бедно.
Город Миане славится красивыми и прочными коврами, а также клопами, укусов которых, как говорят, опасаются иностранцы. Однако мы ни одного не видели. Город, в сущности, расположен на северной стороне Кафлан-Куха, отделяющего Азербайджан от Ирана; мы проехали его на следующий день. Склоны гор не крутые, и дорога вдоль них не связана с трудностями. Сами горы без всякой растительности, скалы голые. У южного склона этой горной цепи протекает Кызылузен, пробивший себе в северо-восточном направлении проход у Рудбара через горы Эльбурса. Далее он протекает через провинцию Гилян, где его называют Сефидруд (Белая река), и впадает-к востоку от города Решт в Каспийское море. Это одна из самых больших рек Персии, но она не судоходна. Мы перешли ее к юго-востоку от Миане по солидному мосту, построенному из камня, и после неоднократных подъемов и спусков прибыли в деревню Ак-Кент. Рано утром 15 августа двинулись дальше по высокогорной равнине, лежавшей между двумя горными цепями, и в 11 часов утра прибыли в город Сеньян. Мы проехали через базар, растянувшийся на версту, где шла торговля всевозможными товарами и продуктами. Прибыв на свои квартиры, мы попросили принести с базара еду; нам доставили замечательный плов с вареной курицей и кебабом (жареное мелко нарубленное мясо ягненка в форме колбасок, смешанное с перцем и луком). Все это было очень вкусно. Губернатором города был шах-заде (сын шаха) Али-Мирза.[62] Он приветствовал нас через своего управляющего и прислал дынь и винограда. По персидскому обычаю, мы должны были сделать управляющему денежное подношение.
На следующее утро мы продолжили наш путь. Он пролегал по бесконечной равнине, по краям которой в отдалении тянулись горные цепи. Проехав 48 верст, мы прибыли в 2 часа в Султание, некогда большой город, ныне обращенный в развалины. О былом блеске города свидетельствуют лишь две роскошные мечети, хотя и полуразрушенные, с великолепными куполами из цветного глазурованного кафеля. Мы остановились в полуразрушенном дворце покойного шаха Фатх-Али. Здесь он обычно проводил несколько летних месяцев, в то время как часть армии располагалась лагерем на широкой равнине, где имелись хорошие пастбища для лошадей. Этот город был обычно и сборным пунктом для армии, когда персидские шахи замышляли войну против турок, грузин или русских.
17 августа мы отправились дальше по пустынной равнине. Нам встретился караван паломников, возвращавшихся из Мешхеда. 19 августа мы перевалили через последнюю горную цепь Эльбурса и спустились на широкую равнину, где стоит Казвин, прежняя столица государства, большой город, окруженный садами, виноградниками и пашнями. Проделав 30 верст, мы въехали в этот прекрасный город, с многочисленными фонтанами. Губернатор Бакрам-Мирза, брат шаха, прислал нам пять больших подносов с фруктами — подарок, стоивший нам два дуката. Эти денежные вознаграждения являются если не единственным, то, во всяком случае, главным заработком персидских слуг, которые редко получают плату от персидских господ, в чем я позднее не раз убеждался на собственном опыте. Расстояние между Миане и Казвином составляет 44 агача, или 265 верст, которые мы проделали за семь дней.
Из-за сильной жары мы выезжали очень рано, обычно в 4 часа, а если расстояние до следующей станции было очень велико, — даже в 2 часа утра. На ночлег прибывали в 11–12 часов или в 2 часа пополудни; затем мы и наши люди, лошади и мулы отдыхали до утра. Небо было постоянно безоблачным, а воздух таким прозрачным, что все предметы казались ближе, чем в действительности. Этот оптический обман приводил нас часто в отчаяние. В то время как мы бывали твердо уверены в том, что ночлег уже близок, что доберемся до него за час, нам приходилось ехать еще три или четыре часа в сильную жару, чтобы наконец найти тень и кров.
Персия — пустынная высокогорная равнина (Тегеран расположен на высоте 3,5 тыс., а Исфахан — 4 тыс. английских футов над уровнем моря), пересеченная множеством горных хребтов и цепей холмов. Там, где есть вода, можно найти великолепные оазисы. Сотни подземных каналов (канатов), следы и остатки которых можно встретить повсюду, свидетельствуют о былом благополучии страны. Ислам, как и везде, где он господствовал, постепенно сводил на нет величие Персии; теперь это лишь тень того, что было когда-то.
Путешественники попадались нам на пути редко, большей частью мы встречали караваны нагруженных верблюдов и мулов. На необъятном плоскогорье мы часто видели пасущихся овец или многочисленные стада ослов. Когда мы прибывали на ночлег, нас обычно встречал хозяин с уверениями, что его дом, он и его семья находятся в нашем распоряжении. Затем он вел нас в чистую комнату, устланную коврами, и сразу же приносил большой медный поднос с фруктами, кислым молоком, овечьим сыром, крутыми яйцами, нарезанным зеленым луком или молодым луком и хлебом — завтрак, который мы, а после нас наши люди съедали с большим аппетитом. После отдыха и сна мы отправлялись вечером гулять по деревне, чтобы осмотреть окрестности. По возвращении нас ожидал ужин; вкусный плов и другие блюда персидской кухни, как правило великолепно приготовленные. Если позже у нас возникало желание попить чаю, мы обычно приглашали хозяина, что ему очень льстило. Но женщин мы не видели. На улицах мы все же встречали молодых девушек, которые обычно возвращались в деревню от колодцев или родников с большими кувшинами, полными воды, на плече. Их стройные фигуры, их одежда и осанка напоминали нам картины Ветхого завета. Домашние обычаи на Востоке, во всяком случае у крестьян и кочевников, остались такими же, как и во времена Авраама. И только в Персии я понял многие места из Библии, которые мне были непонятны в то далекое время, когда мальчиком я ее изучал. Когда на следующий день мы снова отправлялись в путь, хозяин становился у входной двери с букетом цветов или розой в руке, вручал их нам, а мы давали ему деньги за гостеприимство. В Персии, чтобы взять вознаграждение, протягивают не одну руку, а две приложенные друг к другу ладони. Этот жест, как можно предположить, означает, что от вас ожидают очень щедрого денежного вознаграждения, которое будто бы одна рука не в состоянии удержать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});