Читать интересную книгу Цитадель - Дженнифер Иган

Дыра в середине бассейна все расширялась, и скоро весь бассейн превратился в черный тоннель, ведущий прямо к центру земли, к ее расплавленному ядру. Из тоннеля послышался звук, звон — сначала едва слышный, как звон в ушах, он с каждой секундой нарастал, становился громче и превращался в гудение, крик, рев, вой, жуткий и оглушительный, от него в голове у Дэнни что-то замкнуло, и дальше он слышал только короткие гудки. Тут в памяти всплыли недавно слышанные слова: затяжной сон, затягивающий сон — и он вдруг все понял, и от этого понимания его как подкинуло. Это сон! Оказывается, я спал все это время. Сон меня затянул, и теперь я смотрю всю эту жуть, она выглядит как настоящая, но ее нет в реальности, это у меня в голове.

Да ладно тебе, в реальности, не в реальности, послышался у Дэнни над ухом другой голос, как будто не имеющий отношения к бассейну и ко всему происходящему. Разве это не ты тут стоишь? Не ты дрожишь от страха? Какую тебе еще реальность подавай?

Над бассейном разлился запах мяты, такой резкий, что у Дэнни защипало глаза. Он только сейчас догадался: этот последний голос принадлежит Ховарду! Значит, Ховард здесь. Он сидит рядом, в каком-нибудь полуметре от Дэнни. И значит, Дэнни на самом деле находится не перед бассейном, а в кровати, а Ховард в кресле, как раньше. Дэнни не выходил из своей комнаты, вообще не вставал с кровати! Он спит.

Дэнни закрыл глаза, чтобы поскорее избавиться от ревущего бассейна, которого на самом деле не было. Постарался настроиться на голос Ховарда и его мятное дыхание — на то, что происходило за оболочкой затягивающего сна. Хотелось плакать.

Дэнни: Ховард, помоги. Я влип, видишь, как мне хреново.

Все нормально, дружище. Продолжай в том же духе.

Дэнни: Мне страшно.

Ничего, переживешь. Всем когда-то бывает страшно.

Пожалуйста, разбуди меня. Пожалуйста.

Не могу, Дэнни.

Послышался какой-то новый звук — кажется, смех, причем вместе с Ховардом смеялся кто-то еще. Студенты? Они что, все столпились у его кровати?

Дэнни: Прошу тебя, Ховард. Сделай хоть что-нибудь. Ударь меня. Ну, хочешь, отшвырни в другой конец комнаты — не важно. Только разбуди.

Снова тот же звук, теперь уже ясно, что смех. И Ховард смеется вместе со всеми. Извини, Дэнни. Я не расслышал. Как ты сказал?

Дэнни никак не мог расцепить зубы. Пожалуйста. Разбуди. Меня.

Ой, нет, больше не могу. Это так весело!

Что?!

Я просто в восторге. А ты рассказывай, Дэнни! Рассказывай все подробно. Каково это — когда сходишь с ума от страха и никого нет, никто не поможет?

Дэнни обдало холодом, вернулось то же ощущение, что преследовало его в саду: враг рядом. Но теперь Дэнни точно знал, кто этот враг. Ховард.

И с самого начала был Ховард.

Пожалуйста, шептал Дэнни, плотнее сжимая веки. Помоги.

Помочь? Снова смех. Да ладно тебе, дружище. Я добрый, но не до такой же степени.

Прошу тебя.

Запах мяты еще усилился, будто Ховард склонился ниже. Дэнни ощутил исходящее от его кожи тепло. Наверно, кузену было очень жарко, его пот капал Дэнни на щеки. Голос Ховарда звучал теперь не снаружи, а изнутри, прямо из уха Дэнни.

Страшно тебе? Помощь тебе моя нужна? Много хочешь, сукин ты сын. Подонок!

Дэнни жалобно вскрикнул и открыл глаза. Он стоял на краю бассейна. В бассейне снова была вода, и на ее поверхности плясали дождевые капли, тысячи дождевых капель. Капли стекали с волос Дэнни на лицо. И когда выяснилось, что все нормально, что это просто дождь, снова заговорил голос здравого смысла, который давно уже молчал, заглушённый ужасом. Видишь, все это был сон, и Ховард тоже. Только то, что ты видишь сейчас, настоящее. Вот дождь. Вот бассейн. Больше ничего нет.

Загромыхал гром, молния прорезала небо, тиски страха снова сжались, и Дэнни побежал. Он бежал напролом, продираясь вслепую сквозь кипарисы, подныривая под нависающие ветки, наступая на сучья, которые отскакивали ему в лицо. Запнувшись за корень, он растянулся плашмя, и рот тут же наполнился медным земляным вкусом. Дождь хлестал, намокшие бинты отяжелели, вода с них заливалась Дэнни в нос и в глаза, он задыхался. Но продолжал бежать, пусть в этом не было уже никакого смысла. Каждой клеточкой он чувствовал, что бежать бессмысленно, но он бежал, не мог остановиться, потому что было страшно. В нем боролись два начала: одно здравомыслящее, другое напуганное до смерти, до полной потери разума — такая борьба знакома многим из нас. Хотя, конечно, в жизни все совсем не так, как я тут описываю, внутренние голоса говорят не по очереди, а одновременно, и все запутывается и затягивается в тугой узел. И так оно и происходило сейчас у Дэнни в голове:

Он специально вызвал меня сюда, чтобы мучить. Чтобы отомстить.

Не верь. Это червь.

Он меня ненавидит.

Ты открываешься, ты впускаешь червя.

Хочет меня уничтожить.

Возьми себя в руки. Пока червь снаружи, у тебя есть шанс.

Он нарочно все это подстроил, чтобы у меня помутился рассудок.

Дерьмо, бред собачий. Если ты свихнулся, никто в этом не виноват. Никто, кроме тебя.

Это все он, с самого начала он. Может, и мое падение из окна — его рук дело.

Ты порешь чушь и прекрасно это понимаешь.

Я попался, мой мозг поврежден, и уже начался затяжной сон.

Это червь.

Студенты с ним заодно.

Червь.

И Мик с Анной тоже.

Ты сам тащишь своего червя внутрь. Ты, никто другой.

Бежать отсюда, скорее.

Что это изменит?

Нет, бежать, бежать! На самолет и в Нью-Йорк. Только бы выбраться живым.

Некуда тебе бежать, Дэнни. Червь внутри тебя. Он в тебе.

Помогите.

Никто не поможет, выбирайся сам.

Помогите, помогите! — выкрикивал Дэнни в темноту, спотыкаясь, но продолжая бежать под потоками дождя.

Глава двенадцатая

Дэнни выбрался через пролом в стене — тот самый, на который он поднимался в первую ночь, чтобы оглядеться. Наверняка существовали и другие способы покинуть замок, но о них пришлось бы кого-то расспрашивать, а Дэнни не собирался извещать Ховарда о своем отъезде.

Почти все вещи пришлось оставить. С ними было бы, во-первых, сложнее, во-вторых, сразу всем все ясно. Поэтому, когда на следующий день он вышел из своей комнаты, его одежда была по-прежнему рассована по ящикам средневекового комода, а выпотрошенный «самсонайт» стоял в шкафу. Дэнни взял с собой лишь рюкзачок, в котором лежали трое трусов, две свежие рубашки, дезодорант, зубная щетка с пастой, пена для волос (это уж явно для лучших времен, пока что голова у него была в бинтах) и носки. В кармане куртки, кроме того, лежали паспорт, триста баксов наличными и последняя кредитка, на которой оставалось еще с полсотни. Все это вместе, по расчетам Дэнни, должно было каким-то образом помочь ему добраться до Нью-Йорка.

Тут потребуются кое-какие пояснения, поскольку прошло уже довольно много часов с тех пор, как Дэнни бежал под дождем, и кому-то, возможно, захочется узнать: (1) был ли он на самом деле в ночном саду или все это ему приснилось; (2) виделся ли он с Ховардом, после того как вернулся — наяву или во сне — в свою комнату; (3) которое из двух начал победило в споре: винившее во всем Ховарда или винившее червя. Конечно, желательно было бы ответить на все эти вопросы как-нибудь незаметно и сообщить требуемые сведения так, чтобы читатель даже не успел проследить, откуда что взялось, — но не уверен, что у меня получится. Поэтому я просто попробую ввернуть ответы в более или менее подходящий момент.

Проходя по коридору между рядами электрических свечей, Дэнни старался не ковылять, а идти нормально — на случай, если его кто увидит. Правда, был полдень, то есть время, когда народ в основном крутился около кухни: Ховард все утро стряпал там что-то томатно-чесночное, и по замку уже расплывались соблазнительные ароматы. [Ответ номер один. Если и приснилось, то не все, поскольку наутро единственная оставшаяся у Дэнни пара обуви состояла из левого ботинка и правой сандалии — левую он, вероятно, обронил на бегу, — из чего следовало, что ночью он все-таки был в саду, а не в своей постели. А также что Ховард не сидел у изголовья Дэнни и не нашептывал ему на ухо всякие гадости. Однако с точки зрения Дэнни это открытие ничего не меняло. Потому что если, скажем, человеку приснилось, что он трахал свою знакомую, то после этого он и наяву смотрит на нее уже другими глазами. Так и Дэнни смотрел теперь на Ховарда по-новому. Он вдруг словно прозрел и понял то, что должен был понять с самого начала: все не так просто. Ховард притащил Дэнни сюда вовсе не потому, что он такой добренький, — черта с два, тут что-то совсем, совсем другое.]

Дойдя до большого зеркала в золоченой раме, Дэнни отвернулся, чтобы не видеть своего отражения. Сандалия была надета на носок (не хотелось опять вляпаться голыми пальцами в какую-нибудь дрянь), а он терпеть не мог сандалии с носками. Он считал всех докатившихся до такого сочетания бездарными неудачниками и, в общем, не горел желанием поймать в зеркале отражение такого неудачника. Не говоря уж о том, что он рисковал при этом увидеть выше шеи. Ничего хорошего, если судить по недавнему выражению лица Ховарда. [Ответ номер два. Ховард зашел в комнату утром около шести, и с ним человечек с бородкой, который до этого делал Дэнни укол. Дэнни не спал. Ховард улыбнулся ему с порога, но улыбка тут же сползла с его лица, он бросился к кровати.