—…Но чем быстрее вы развивались, тем сильнее стремились к власти и развалу Огненной империи на отдельные государства…
— Ну, тут мы, конечно, очень старались. Ирлинги — любители костров и их яркого света. Мало того, что они повсюду зажигали огни, мешая царствовать Тьме даже ночью в своей империи, они и в нашу пытались влезть. Копать принялись и в пещеры сунулись.
—…Вы заговорили о равноправии и балансе…
— Они заговорили с нашей подачи о том, что свет и тень, день и ночь должны сменять друг друга, иначе в мире нет гармонии. Мы поняли это, увидев, что лишены множества благ, которые даёт огонь и свет.
—…И тогда вы призвали на Амат Тьму…
— Ха-ха-ха! — прокаркал Раух. — Мы просто вышли на поверхность, чтобы откусить кусок пирога.
—…Тьма сильна, и мы приняли её силу как равную себе, но мировой порядок разрушился. Однополярная система рухнула и началась война. Вы заявили, что ирлинги не должны править всем миром, что каждое направление магии достойно возглавить страну, и объединились…
— Это мы их сплотили вокруг одного врага. Великого, кстати, только Тьмой в озеро удалось засунуть. Нам было выгодно не иметь сильного соперника, способного установить над Аматом вечный день и загнать нас обратно под землю.
—…Мы защищались, как могли! Но нас всё равно изгнали. Поэтому перед тем, как уйти, мы наслали на вас проклятье фениксианок. Отдайте нам Великого, и мы найдём себе другой мир, в котором начнём все сначала.
Я посмотрела на Архейского — он сидел нахмурившись. Наверное, ему в голову пришла та же мысль, что и мне.
— То есть, по сути ничего особо страшного ирлинги и не сделали, их просто подставила Тьма? — спросила я вслух.
Феникс, Евсинья и Ремтат вскинули на меня удивлённые взгляды. Дым же вперил острый, как клинок, взгляд в Рауха, а тот закаркал особенно громко:
— Я не понимаю, почему она меня видит и слышит! Никогда раньше такого не было! Вы переспали? Прошли ритуал единения? Вас благословили Огонь и Тьма? Они в вас смешались?
Мы с Дымтеем уставились друг на друга, хлопая глазами. Неужели тот танец Огня и Тьмы, когда мы ночевали в поле, оказался каким-то ритуалом? И что это значит?
Нас вывело из шока деликатное покашливание Ремтата.
— Я, наверное, не до конца в себя пришёл, но скажи мне, Ами… Мирослава, причём тут Тьма?
Мой вопрос звучал странно, ведь, кроме нас с Дымом, комментарии Рауха никто не слышал. Я замялась, не решаясь рассказать о вороне, и опять растерянно посмотрела на Дымтея.
— У меня есть теневой аватар Раух. Я забрал его дух из темницы межмирья, в которую его отправил глава Ордена. Но не нынешний, как выяснилось, а живший в те давние времена, — сообщил королю Архейский, глядя в тёмный угол очень строго.
— И не надо на меня так смотреть! — возмутился Раух. — Я не скрывал. Я просто умолчал. Ты не спрашивал, а сам я не говорил, что участвовал в заключении Великого Феникса под воду, за что и был наказан. Потому не люблю эту тему. Но раз уж разговор зашёл…Отправлен в тюрьму я был не главой — я же сам был тогда главой Ордена — а самой Тьмой. Она сочла наши действия слишком жестокими и велела мне подумать над своим поведением, сидя в заточении без тела.
Дымтей с шумом выдохнул, пытаясь переварить услышанное. Я тоже в это время попыталась сделать выводы и понять, чем грозит освобождение Великого.
— Послушай, Феникс, — медленно заговорил Дымтей, — а если я выпущу вашего предводителя, ты сможешь снять с Амата проклятье фениксианок?
— Дымтей, не делай этого! Он из мести уничтожит наш мир! — встрепенувшись, завопил Ремтат.
А я была склонна в этом усомниться и поверить Архейскому. Он не станет бездумно рисковать.
— Конечно, Великий может это сделать! — запальчиво бросил Феникс, задрав подбородок.
— Он ещё говорил про какой-то магический выброс, который будет сопровождать перерождение Великого. Не вызовет ли это катаклизм, который уничтожит Амат вместе с проклятьем? — сдала я предка, не моргнув глазом.
Вот просто после всего его вранья у меня не возникло ни малейшего сомнения, что он запросто закроет глаза на уничтожение целого мира.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот-вот! Не думал, что когда-нибудь это скажу, но фениксианка дело говорит! — горячо поддержал меня Ремтат. — Допускаю, что именно поэтому нам и запрещено его поднимать со дна озера.
— Неплохая она девчонка. Можем с собой в горы забрать. Будет с моими дочками дружить, — похвалила меня Евсинья и оглядела фигуру, явно примеряясь, с какой стороны начать меня откармливать.
Это баронесса, наверное, так запоздало на слова Феникса отреагировала, который уверял, что я никому не нужна, и решила меня удочерить. Широкой души женщина! Я начала понимать, за что король её полюбил. Он за ней как за каменной стеной.
— Есть способ обезопасить мир, — заискивающе каркнул Раух.
Реабилитироваться пытался изо всех сил.
— Я без тебя его знаю, — процедил Дымтей.
Ох, похоже, дела у птица совсем плохи. Хозяин на него злился за сокрытие важной информации.
— Это информация никогда тебя не интересовала, Тей! Не отправляй меня обратно, я тебе пригожусь! Кто, например, тебе, кроме меня, подскажет, что если снять проклятье, то толстуха запросто родит Ремтату наследника. И всё, трона тебе не видать.
— Какие будут гарантии? — пропустив слова Рауха и короля мимо ушей, обратился Дымтей исключительно к Фениксу.
Предок оживился и заметался, что-то обдумывая. Остановился и резко припал к экрану.
— Допустим, я мог бы тебе их дать, но как? Я не могу проникнуть на Амат.
— Зато я могу попытаться проникнуть туда, где ты там сейчас находишься, — спокойно ответил Дымтей, ввергнув в шок Ремтата.
— Такая мощь, и ты даже не попытался меня свергнуть⁈ — выдохнул он и заглянул в глаза баронессе. — Евсинья, Тей будет хорошим королём.
— А Гвен королевой, — покивала действующая, но не коронованная королева. — Моя крошка давно нашего верховного любит. Отличная будет пара, а мы с тобой в горах корову заведём и коз, чтобы Донне без сестры скучно не было. Фениксианку-то, небось, домой отправят, раз с проникновением в другие миры проблем нет.
Скорость, с которой Евсинья решала судьбы, немного ошеломляла. И не только меня.
— Так, баронесса, вас не туда понесло. Предлагаю на этом остановиться, — твердо потребовал Дым. — Решать, как действовать, продолжим завтра. Сейчас пора спать. Вам. А мне ещё дворец и придворных до ума доводить.
— Ты прав. Но не знаю, как все сделать правильней. Даже завтра не буду знать. Тебе виднее, Тей, — разволновался Ремтат. — И Евсинье. Дорогая, как быть?
Ой-ой, совсем дело, оказывается, плохо. Ремтату действительно пора на покой.
— Ну раз так, то спокойной ночи, — отрезал Дым, прерывая мучения короля.
Евсинья раскрыла рот — хотела, наверное, надавать советов, — но Дымтей напустил на них с Ремтатом Тьму, и сладкая парочка отправилась смотреть сны, завалившись на подушки.
— Так что ты решил, тёмный? — заподозрив, что и его оставят до утра без ответа, выкрикнул Феникс.
— Завтра сообщу. Идём со мной, Мира. Раух, ты с нами!
Дымтей протянул мне руку, и я вложила в нее ладонь. Мы вышли из покоев, а телефон с собой не взяли.
Спустились в пустой коридор.
— А где Ледовитские? — вырвался у меня вопрос.
Почему-то я думала, что они до сих пор лежат на полу, спелёнатые магией.
— Там, откуда им не выбраться. В Межмировой тюрьме. Не до них пока, — ответил Дым и толкнул дверь.
А вот холл был усеян спящими придворными, стражниками и прислугой — над их телами клубилась Тьма.
Я представила себе объем предстоявшей Дымтею работы, и волосы на голове зашевелились. Мне стало искренне жаль гада Архейского. Хотя… Что-то у меня и злость на него прошла. И гадом я называла его уже нехотя.
— Может, я могу тебе помочь? — вырвалось непроизвольно.
— Не надо. Справлюсь, — отмахнулся устало герцог. — Ты лучше вот что мне скажи: согласна выйти за меня замуж и править страной вместе со мной?