Испытуемому внушено под гипнозом, что он перенесет туфли одного из отсутствующих сотрудников в другую комнату. Он действительно берет их и уносит. «Зачем вы это делаете?» — спрашивают его. «Надо, обязательно надо унести, чувствую, что это необходимо, — отвечает он. — Пожалуйста, я оставлю их владельцу записку, чтобы не искал и не волновался. Но унести надо». Вот и все объяснение.
Детям показывают монеты и картонные кружки точно такого же размера. Что крупнее? «Монеты», — отвечают дети. При этом дети из бедных семей завышают размер монет сильнее. Эмоциональным искажением реальности назвал это явление американский психолог Брунер, автор эксперимента. Полностью сохраняется при этом уверенность в объективности своего видения.
В экспериментах физиолога Сперри (он пять лет назад получил Нобелевскую премию за открытие функциональной разницы в работе правого и левого полушария) сидит перед экраном больная с разделенными полушариями мозга. На левой стороне экрана (попадая таким образом в правое полушарие, ибо зрительные нервы идут от глаз вперекрест) вспыхивает изображение обнаженной женщины. «Что вы видели на экране?» — спрашивает экспериментатор. «Ничего», — отвечает больная (исследователи мозга обоснованно предполагают сегодня, что ведущим в осознании виденного является левое полушарие). И тем не менее начинает сдержанно хихикать. «Что с вами?» — спрашивает экспериментатор. «Ну и машина у вас, доктор!» — отвечает больная. Но ничего не может объяснить.
Еще один эксперимент американских психологов, требовавший приготовлений, но вполне оправдавший их. В некую фирму приходит наниматься человек (таких невольных испытуемых приводил случай и объявление о приеме). Кроме обычных бумаг его просят заполнить анкету, где следует самостоятельно оценить несколько своих личных качеств. Когда испытуемый уже сдает эти бланки с самооценкой, в конторе появляется другой претендент на эту должность: прекрасно одетый, весьма солидный, самоуверенный и интеллигентный мужчина с портфелем (экспериментаторы условно назвали его — мистер Чистик). Испытуемого под каким-то предлогом просят переписать анкету самооценки своих качеств. А к другому испытуемому являлся в момент сдачи бумаг мистер Грязник — опустившийся, небритый человечек в мятой рубашке, нагло требовательный, но в туфлях на босу ногу. И прежнюю анкету просили испытуемого переписать. Результат выразителен донельзя: после явления мистера Чистика баллы самооценки снижались против первого предъявления, после мистера Грязника — повышались. Так, сам того не ведая, соизмеряет человек уровень своих достоинств и притязаний сообразно окружению, в котором находится.
Польский сатирик Ежи Лец писал когда-то, пародируя (очень точно притом) личное восприятие каждым самого себя: «Я хороший, добрый, умный и честный. И все это я заметил сам».
Как же все-таки обнаружить подлинные черты личности, распознать их, чтобы можно было хоть с какой-то вероятностью прогнозировать ее поступки? Народная мудрость отвечает на этот вопрос безупречно: съесть с этой личностью пуд соли, то есть много лет прожить бок о бок.
Чтобы этот срок сократить, психология изобрела тесты, десятилетиями оттачивая их и справедливо гордясь ими. Время, потребное на съедение пуда соли, спрессовалось до нескольких часов. Это карты Роршаха (по имени их автора, швейцарского психиатра) — разнообразной формы пятна, в которых исследователь предлагает испытуемому увидеть сюжет, а статистика тысячекратных многолетних наблюдений позволяет истолковать в связи с характером увиденного личностные особенности человека. И хотя действительно многие из своих черт проявляет испытуемый, трактуя эти пятна, до сих пор длятся споры специалистов об интерпретации результатов. Так же работают исследователи с тестом ТАТ — набором не вполне ясных картинок, сюжет которых можно истолковать весьма разнообразно, в меру своего воображения и характера (оттого и названы две эти методики «проективными», что проектируют на них испытуемые свои личностные черты и мотивы). В результате тестирования исследователь может много сказать об отношениях испытуемого с другими людьми, о гибкости или конфликтности его характера, о его самооценке и об основных его, ведущих жизненных переживаниях. И отчасти — даже о путях, которые он выберет предпочтительно при реализации своих житейских вожделений.
А с сороковых годов существует и широко применяется миннесотский анкетный тест (у нас им пользуются с конца шестидесятых годов, приспособив, переиначив многие его пункты). Это комплект карточек, на которых содержатся разного рода утверждения, — испытуемый раскладывает их в два ящика по принципу: верно или неверно каждое утверждение по отношению к нему лично. Это незамысловатые утверждения:
— Вас часто одолевают мрачные мысли.
— Вы верите, что в будущем люди будут жить намного лучше, чем теперь.
— В последние годы ваше самочувствие было в основном хорошее.
— Вам определенно не хватает уверенности в себе.
— Иногда вам хочется выругаться.
— Вы любите собирать цветы или выращивать их дома.
— Вы любите популярную литературу по технике.
— Вы считаете, что почти каждый может солгать, чтобы избежать неприятностей.
— Вы почти всегда о чем-нибудь тревожитесь.
— Даже находясь в обществе, вы обычно чувствуете себя одиноко.
— Вы охотно знакомитесь с людьми.
— Не раз вы бросали какое-нибудь дело, потому что считали, что не справитесь с ним.
И так далее. Несложные утверждения, и их легко разложить на «верно» и «неверно» в соответствии с представлениями о себе. Около четырехсот их, таких карточек. Далее они подвергаются обработке по специальным шкалам, для составления которых была использована некогда большая контрольная группа испытуемых. А за этим всем — многолетние наблюдения психологов, уходящие далеко во времени и чрезвычайно широко — в разнообразие изучавшихся характеров и черт. В этом тесте (в способах обработки результатов) учитывается даже естественное человеческое стремление каждого выглядеть лучше, чем есть на самом деле, представить себя в выгодном свете, пристойно и благоприятно, ничем не отличаясь от общепринятых, одобренных обществом стандартов. Вековые на самом деле описательные наблюдения психологов стоят за обобщениями этого теста.
Ну, и каковы же они? Вот примеры (взяты они из книги, двое из авторов которой — исследователи Березин и Мирошников явились пионерами и энтузиастами этого теста, переделали и приспособили его для применения уже в нашей стране):
«Снижение уровня профиля на пятой шкале у женщин отражает повышенную чувствительность к оттенкам отношений и эмоций, любопытство, мечтательность, капризность, артистичность, различные эстетические интересы, сентиментальность».
Или такое: «Лица этого типа честолюбивы и руководствуются твердым намерением быть лучше и умнее других, а в групповой деятельности стремятся к лидерству».
Чуть расплывчатая, но определенность, не правда ли? Психологи не зря с доверием относятся сегодня к этим способам определения личности: вполне опознанными выйдут теперь из их кабинета Собакевич и Чичиков, Хлестаков и Манилов, Ноздрев и Коробочка, Штольц и Иудушка Головлев. А вот бравый солдат Швейк — навряд ли. И навряд ли они предскажут поступки (хотя многое о характере скажут) Гамлета, Раскольникова, Дон Кихота. Но напрасны, с другой стороны, и эти высказанные претензии наши: тесты сделаны для опознания черт усредненной личности и работают вполне убедительно. Ими не случайно широко и успешно пользуются как сами психологи, занимающиеся профессиональной пригодностью людей самых различных специальностей, так и психиатры, исследующие больных. И не менее того — физиологи, непременно старающиеся отыскать соответствие выясненных в личности черт и тех особенностей, что находят они в измеряемых ими показателях работы мозга.
Психология много десятилетий пряла пряжу из наблюдений и описаний, увязывая ее в клубки проблем. Разматывать эти клубки предстоит сегодня физиологам, а они только начали свою работу. Наше дальнейшее повествование поэтому будет посвящено именно клубкам-проблемам, приготовляемым психологами для разматывания.
ЧТО ЧЕЛОВЕКУ НАДО
Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления, вместо того чтобы объяснять их из своих потребностей.
ЭнгельсМой знакомый однажды рассказывал об особо памятном ему дне в блокадном Ленинграде. Он сидел в каком-то театре (каким чудом и что за театр оказался тогда в осажденном городе, — «может, вообще самодеятельность», забыл) и смотрел «На дне». Было холодно и сыро, сидели одетые. Основным, ни на минуту не оставлявшим ощущением был сосущий голод, и оттого он ослепительно ярко запомнил, как вдруг вместе со всем залом взбудораженно и ожесточенно захлопал на слова Сатина «человек выше сытости». Все хлопали, переживая, должно быть, в ту секунду пронзительное чувство истинности этих слов. И возможно, добавил он, это кажется за давностью лет, но уж слишком отчетливо в памяти острое ощущение счастья. Счастья — обратите внимание — вопреки напряженной неутоленности в самой главной, казалось бы, центральной человеческой потребности — в еде. И тем не менее психологи подтвердят правдоподобие и возможность рассказанного.