Мы придумали легенду. Анна Шафран представится мамой пятилетнего ребенка и попробует договориться с Алексеем о частных уроках английского языка для малыша. Дальше у нас был целый список совместно составленных вопросов, которые мы планировали задать, но обе были уверены, что Кузьмин бросит трубку после первого намека на то, что звонок как-то связан со скандалом, разворачивающимся вокруг его персоны в Интернете. Как же мы ошибались…
Глава 17
Признание в эфире
Передача подходила к концу. Настенные часы в студии неумолимо отсчитывали последние триста секунд эфира. Мучительно длинные телефонные гудки уже почти не оставляли надежды, что мы сумеем дозвониться Алексею Кузьмину. Но тут вдруг раздается щелчок – Кузьмин берет трубку. Анна Шафран через секунду замешательства начинает беседу. Я замерла в нервном ожидании. «У нас должно получиться!» – думала я.
Что должно получиться? Изначально основной задачей для себя мы считали выяснить реальное место работы этого репетитора. К моему удивлению, Кузьмин легко поверил Ане и начал рассказывать об опыте работы – целых полтора года педагогического стажа, высшее образование; назвал место работы (не буду приводить его здесь, чтобы не дискредитировать сеть языковых студий для детей), а также сообщил, что наряду с занятиями в студии он может предложить и частные уроки на дому – у него или у ученика, по желанию. И тут мы перешли к главному. Настал тот самый момент, когда, по нашему общему мнению, Кузьмин должен был бросить трубку в ярости, – вопрос о его связи с педофильским сообществом и скандалом вокруг его персоны в Интернете.
Алексей Владимирович Кузьмин совершенно спокойно подтвердил эту информацию. Он сказал, что тесно связан с сообществом педофилов и состоит в нем. На прямо поставленный вопрос: «Вы педофил?» – он ответил: «Да, я педофил», – и недрогнувшим голосом продолжил беседу. Да, он не видит в сексуальном влечении к детям ничего дурного и искренне не понимает, почему на данном основании мать ребенка должна отказаться от его услуг. Ему такое даже в голову не приходило.
Для Кузьмина педофилия – это не просто его влечение к детям. Это его жизненное кредо, его позиция и идеология, которую он готов отстаивать.
Последний вопрос, который Аня Шафран задала Алексею, – о вере в Бога. Педофил – а теперь мы смело можем его так называть, он этого не отрицает и гордится этим фактом – ответил, что в Бога верит.
Наконец время вышло. Последние секунды… Аня дрожащим голосом завершает эфир. Еще минуту мы не могли поверить, что это все правда, что это действительно произошло. Мы просто не хотели верить. Аня Шафран – человек очень эмоциональный и глубоко верующий, я за нее даже успела испугаться. Это было настоящее потрясение. Из ступора нас вывела ведущая новостного блока, начав читать новости следующего часа. Мы сняли наушники и вышли из эфирной студии. В аппаратной все набросились на нас с вопросами: «Это была шутка?», «Что это было?», «Это правда педофил?», «Что случилось?». Каждый проходивший мимо сотрудник подбегал к Шафран и спрашивал, что это вообще сейчас произошло. Нас обеих трясло – в прямом смысле этого слова, у меня дрожали руки. Хотелось поскорее выйти на воздух. Шок.
На улице я села в машину и включила двигатель. Но еще минут двадцать, если не больше, я была не в состоянии куда-либо ехать. Нервно выкурив в полной тишине несколько сигарет, я включила телефон, и он тут же начал буквально разрываться от десятков СМС и звонков. Немного придя в себя, я все-таки доехала до дома. После эфира мне хотелось долго мыться, тереть кожу мочалкой до изнеможения, чтобы смыть с себя эту грязь, смыть даже мысли о том, что в нашем мире стало возможно такое. Мы все это допустили.
Было около одиннадцати часов вечера. Я нашла сайт языкового клуба, в котором работал Кузьмин, их страничку в социальной сети, и спустя сорок минут стала обладателем номера мобильного телефона генерального директора. Конечно, я ему сразу позвонила и была готова ко всему. Рассказала про эфир, про переписки Кузьмина на педофильских сайтах… Рассказала все. Директор оказался очень адекватным мужчиной и до трех часов ночи вместе со мной занимался сбором информации о своем горе-сотруднике. Конечно, он тоже пришел в смятение от всего случившегося. Он сразу же уволил Кузьмина, подготовил заявление в полицию и до завершения всех проверок закрыл филиал, в котором работал педофил. Следующим утром он дал комментарий Владимиру Соловьеву по сложившейся ситуации.
Поднялся шум, прошли проверки – но миновало несколько месяцев, и вот Алексей Кузьмин снова сидит в социальных сетях, общается с товарищами и оставляет комментарии. Привлечь его к ответственности не удалось – не был доказан ни один факт его сексуальных контактов с детьми. Зато выяснилось, что Кузьмин состоял на учете в психоневрологическом диспансере с диагнозом «шизофрения». Как удалось этому человеку получить высшее образование, несколько лет работать педагогом и устроиться на работу в престижный детский языковой центр – остается для меня загадкой до сих пор.
Пожалуй, тему можно было бы закрыть, списав все на психа со справкой, – но такие истории стали происходить в нашей стране все чаще и чаще. И стало все труднее ссылаться на осенние и весенние «обострения» у «психов», пытаясь найти для себя хоть какое-то оправдание творящемуся вокруг кошмару. Становится видна чудовищная закономерность. Хочу рассказать еще одну историю, как две капли воды похожую на эпопею с Кузьминым. Только произошла она не в Москве, а в Новосибирске.
Февраль 2015 года. На сайте www.pedofilov.net мы фиксируем жалобу на страницу «педофила» Дмитрия Бояркина. В ходе проверки выясняется, что человек активно отстаивает на своей публичной странице в социальной сети идеи легализации педофилии и абсолютно всех наркотиков. «Педофилия – это хорошо, если по взаимному согласию! Если пятилетний ребенок вам улыбнулся или хотя бы подмигнул, вы смело можете заняться с ним сексом!» – и все в таком духе.
Я попыталась пообщаться с Дмитрием в личной переписке, но в приватном чате он отказался отвечать на мои вопросы и призвал к публичной дискуссии. Это нетипичное поведение для педофилов – пока что они чаще стараются скрыть свою сущность. Все-таки большинство из них еще боится народной расправы даже за попытки оправдания педофилии. А тут – публичная дискуссия. То ли очередной городской сумасшедший, то ли убежденный педофил. Я уведомила Бояркина, что в случае отсутствия с его стороны объяснений по поводу размещенной на его странице информации его фотографии будут опубликованы в нашем сообществе «Сдай педофила!». Молчание.
Листаю дальше его страничку. Смотрю фотографии. Взрослый мужчина лет пятидесяти на вид. Женат. Есть дети. На фото – примерный семьянин и отец. Семейные поездки в Томск, рыбалка, дача, фото личного автомобиля, где четко виден государственный регистрационный знак. У меня закрались сомнения: «А вдруг кто-то просто решил подставить мужика, залил его фотографии в фейковый аккаунт и пытается таким образом его скомпрометировать?» Бывает всякое. Но по номеру телефона, размещенному на той же странице, удалось найти сайт организации, в которой трудился Дмитрий Бояркин, – Новосибирский муниципальный центр патриотического воспитания «Виктория». Бояркин числился там педагогом дополнительного образования и занимался как раз-таки патриотическим воспитанием молодежи.
Мы с коллегами стали дозваниваться в этот центр. С грехом пополам удалось в середине рабочего дня найти директора. Несмотря на то что я представилась общественным помощником Павла Алексеевича Астахова, никакой реакции поначалу не последовало. «Я занят! У меня совещание! Перезвоните позже!» Только через два с половиной часа, когда я уже устала вежливо разговаривать и высказала директору все, что думаю про его «совещания», он соизволил со мной поговорить.
Директор был уже в курсе ситуации благодаря местному управлению образования, куда я дозвонилась заранее, и судорожно пытался придумать, что ему делать. К тому моменту я не спала уже тридцать два часа. Меня клятвенно заверили, что Бояркин уже не работает в «Виктории», точнее – не будет работать: его уволят по статье за служебное несоответствие. Директор пообещал написать заявление в полицию. Написал или нет – не знаю, но своим юристам я поручила подготовить обращение в Следственный комитет, и оно было направлено туда в тот же день.
На следующий день нам сообщили, что Бояркин, вызванный «на ковер» к директору для дачи объяснений по поводу его высказываний в социальных сетях, прямо в кабинете начальства заявил, что его увольняют ни за что. То, что его увольняют из центра патриотического воспитания детей за пропаганду идей педофилии и наркомании, по его мнению, является нарушением его права на свободу слова. Чему за год работы с детьми он успел их научить – тайна, покрытая мраком, но уже понятно, что патриотическое воспитание там и рядом не стояло.