вдруг исчез. А Егор остался лежать на снегу. Появилась «Скорая», его подняли, погрузили на носилки…
В себя Прокофьев пришел в той самой палате, где он разговаривал с Бутенковым. Только вот следователя и след простыл. На его месте стояла крупная девушка в белом халате. Егор лежал, а она делала ему укол.
– Спокойно, больной, спокойно!
Не было никакого Бутенкова, привиделось ему все. И Вику не допрашивали, и Ковелев никого не отстранял от дела. И о Сарычеве речь не шла, Егор говорил о нем сам с собой. А потом и сам Сарычев подключился… А действительно, откуда у Сарычева мог появиться пистолет Захара? А откуда он узнал номер телефона Шабалина?..
– Да я-то спокоен. А следователь? Следователь у меня был?
– Был следователь, – кивнула медсестра.
– Бутенков?
– Кажется.
– Давно ушел?
– Не очень… Там в коридоре еще один. Сказали пока не пускать.
– А если у него важное дело?
– А как вы себя чувствуете?
Егор чувствовал себя плохо, но признаваться в этом не стал. И к нему допустили Ярыгина.
– Егор Ильич! Я и слова никому не сказал!.. – приложив руку к груди, заверил он. – Это Бутенков все раскопал!
– Значит, меня все-таки отстранили от дела.
– Да мы сами справимся… Тем более что еще одна зацепка появилась, – улыбнулся Савелий.
– Говори.
– Захар Сарычеву звонил.
– Сарычеву? – встрепенулся Прокофьев.
– Сегодня утром позвонил, про деньги спросил.
– Про деньги, про деньги… Так Сарычев сказал?
– Да, я ему звонил… Я не сразу понял, что Захар на его номер телефона звонил. Позвонил, Сарычев ответил, а как его не узнать?
– Телефон Захара, конечно же, уже отключен?
– Да.
– А локация?
– Локация осталась. Захар с улицы Боткина звонил, а Сарычев в это время в машине находился, в торговый центр собирался. В торговый центр на Карамзина. Там он на звонок и ответил, координаты это подтверждают. Только выходить собрался, говорит, звонок. И очень удивился, когда я ему позвонил. Я так понял, он нам звонить и не собирался.
– Как думаешь почему?
– Так нет у него никаких денег. Все забрали.
– Это он так сказал?
– Да нет, мы знаем. Две сумки, обе вернули банку.
– А может быть, он все три сумки увел. Может, Сигайлов ничего не взял?
– Так в тайнике в Уручье две сумки было. Сарычев две сумки там оставил.
– А третья могла быть в другом тайнике.
– В общем-то, да… – задумался Ярыгин. – Перова говорит, что не было никаких денег.
– Но в то же время Сарычев донимал ее, требовал деньги.
Егора затошнило, в ушах зазвенело, стало трудно дышать, и казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
– Ну так он мастер притворяться, – пожал плечами Ярыгин.
– Мастер… – кивнул Егор. – Куда ни кинь, всюду Сарычев.
– Фигаро здесь, Фигаро там.
– Что-то хреново мне от этого Фигаро…
Дверь распахнулась, в палату вкатился низкорослый полнотелый мужчина в роговых очках. За ним вприпрыжку вошла уже знакомая медсестра.
– Я же сказал, никого посторонних! – Обращаясь к ней, врач строго посмотрел на Ярыгина.
– Так я не посторонний!
– Немедленно освободите помещение!
Прокофьев кивнул. Он чувствовал, что сознание меркнет, душу вдруг охватил чудовищный страх. Вроде бы и не боялся он смерти, а сейчас вдруг испугался.
– Доктор, все так плохо? – откуда-то издалека донесся голос Ярыгина.
– Очень! – отрезал врач.
Прокофьев все же потерял сознание и ухнул куда-то в бездну. Напоследок у него мелькнула жуткая мысль: а вдруг у этой пропасти нет дна?
* * *
Зрачки расширены, в глазах бессмысленная радость, глупое выражение лица. Ярыгин с подозрением смотрел на Сарычева, уж не под кайфом ли мужик?
– Слышь, майор, ты что, в меня влюбился? – Сарычев приложил к своим губам ладонь, собираясь прыснуть в кулак.
– Я смотрю, кого-то тут на хи-хи пробивает?
– Да это чисто стресс снять, начальник. Напугал ты меня, я и понятия не имею, кто такой Захар.
– А он вам звонил?
– Захар?.. – задумался Сарычев, сжав ладонь под носом в кулак. – Мне звонил слон. Потом позвонил крокодил, – все-таки прыснул он.
– У вас есть в машине регистратор? – спросил Ярыгин.
Улицу Боткина прошерстили вдоль и поперек, опросили всех, кого только можно, но Захара никто не видел. А камер на этой улице нет ни одной. Окраина города, частный сектор, старые дома, преступник знал, откуда звонить. Но и Сарычев не попал на камеру в момент, когда подъезжал к торговому центру, он засветился чуть позже, на обратном пути. Так уж устроена была парковка, въезд с севера, выезд с юга.
– Зачем?
– Я бы хотел послушать разговор.
Отработав с камерами в районе торгового центра, Савелий отправился к Сарычеву домой. Но эта шкура даже во двор его не впустила: жена дома, дети. Сарычев вышел к нему на улицу и в интересном состоянии.
– Стеклянный глаз есть. – Сарычев кивком указал на камеру кругового обзора, закрепленную на фонарном столбе. – Суд обязал.
– Суд, – кивнул Ярыгин.
– А регистратор суд устанавливать не просил. Это Прокофьев сказал, что надо.
– А Прокофьев – не суд?
– И даже не авторитет, – усмехнулся Сарычев. – Сам всю эту кашу с деньгами заварил.
– Какую кашу?
– Какие деньги, надо спрашивать. Сами Сивого на это дело подбили. И Сигайлова уговорили.
– Мы?
– Ну, может, и не ты, а твой начальник точно! – зло сказал Сарычев.
– Слышь, ты! – От поднявшейся волны возмущения кровь ударила в голову Ярыгина, и сами собой сжались кулаки.
Савелий сдержался, даже за грудки Сарычева не схватил. А хотелось. Очень хотелось. Но этот гад уже стукнул прокурору, сам Ковелев потребовал от Прокофьева оставить его в покое.
– Что я?.. Может, хватит на меня собак вешать? Что тебе, майор, от меня надо? Регистратор?! Да пожалуйста!
Сменив гнев на милость, Сарычев схватил Ярыгина за руку, потянул за собой во двор. Он отвел его в гараж, включил свет, открыл дверь в свою машину и указал на камеру под зеркалом заднего вида.
– Можешь с собой взять, можешь здесь посмотреть.
– Давай здесь, – кивнул Савелий.
Уж очень ему хотелось побывать в машине у Сарычева. Вдруг это он Шабалина убил, возможно, из своей машины. Запах пороха, конечно же, уже развеялся, даже собачий нос его не учует, но вдруг на уровне подсознания он что-то уловит.
Автомобиль новый, пахло только кожей и пластиком. На «торпеде» ни пылинки, стекла на приборной панели и мониторе блестят, будто их только что протерли ветошью с чистящим средством. И лобовое стекло изнутри надраено. И снаружи чисто, и внутри не придраться. Одно только плохо – маленький скол на стекле, видимо, камушек с дороги прилетел. И пахло не порохом, а чем-то другим. Дымком попахивало, конопляным.
– Что ты