Мирунгша настаивает, что правящую верхушку Крылатых нужно уничтожить. Призвать на их головы проклятия, разрушить, уничтожить, чтобы даже памяти не осталось. Совет не пойдет на уступки, они будут воевать.
— Сегодня, — шепчет Мирунгша и накрывает руки Карана своими, слабо светящимися в темноте. — Сегодня мы идем к Разлому Мира, чтобы призвать спящие силы. Они помогут построить нам новый мир.
Айскелайша молчит. Только смотрит так, что внутри все переворачивается. И Каран… сдается. С такими могущественными союзниками не может не получиться. С ними все будет правильно. И мир станет другим…
Моя голова похожа на мешок с соломой.
Я сжала виски, стараясь прогнать туман и кружением. Мерзкая тошнота подступила к горлу и совершенно не хотела уходить. Все же эти все погружения в прошлое — дело крайне неприятное.
Сацуджинша, надо ему отдать должное, не пытался умничать и подкалывать, а терпеливо ждал, пока я приду в себя. После чего снова показывал очередной кусочек из истории Кодай-но.
Получалось, что Каран был, в целом, неплохим парнем, но явно неособо понимал, с кем тягался и во что его заставили вляпаться эти двое.
— Мирунгша хотел сам управлять и Крылатыми, и людьми? — хрипло спросила я.
Отвратительно, голос как чужой. Все органы будто прекращают работать как надо, засыпая под картинки из прошлого Тайоганори.
— Хотел, — кивнул Сацуджинша. — Но для начала его задачей было уничтожить своих прямых конкурентов. Мой род в этом списке был одним из первых.
Я покосилась на него. Кажется, это вполне себе получилось.
— Кстати, почему Кровь?
Он пожал плечами:
— Обозначение. Мои предки сделали очень много для Небесных островов. Мы всегда были в почете у верховного. Поэтому и носили эту фамилию с гордостью.
— Чего только не бывает, — выдохнула я. — Почему проклятия подействовали именно… так? — Пришлось сделать неопределенный жест, чтобы обвести фигуру Сацуджинши.
— Дремлющие силы разрушения непредсказуемые и могущественны, — глухо ответил он. — Никто не мог предсказать, что будет. Но знаю, что каждое уродство было индивидуальным. И… занятным.
Да уж. Не откажешь ему в самоиронии.
— Что стало с Мирунгшей? — Этот вопрос волновал меня больше всего.
Сацуджинша криво усмехнулся:
— Он так хотел все видеть, поэтому… первое, что с ним произошло…
Я замерла, не в силах даже предположить.
— Что?
— Он был слишком близко к разломам, из которых поднимались разрушительные проклятия. Мирунгша действительно первым увидел их, но смотреть долго не сумел — его глаза лопнули.
Меня передёрнуло. Добрая-добрая история Тайоганори, где все живут в ладу с природой. Впрочем, Мирунгшу мне ни капли не жалко.
— Он умер?
— Нет. Но ты поможешь ему умереть.
* * *
Вам говорили, что не надо связываться с древней расой, о которой никто не знает правды? Нет? Вот теперь будете знать: не надо. Правда, вряд ли вас кто-то спросит.
Сацуджинша вёл меня узкой тропой, выходящей из города к Границе. А оттуда мы уже должны были направиться в нужное место.
Всё было проще некуда. Мирунгша был сильной тварью в любом облике, поэтому, получив приличную дозу проклятий, сумел вовремя сбежать и использовать внутреннюю силу, чтобы заморозить их и не погибнуть. Его напарник Айскелайша тоже хоть и пострадал, но заканчивать путь земной не спешил.
Айскелайша… Айске… Дайске-с-костылём. Мало того, что этот гад только провоцировал и подталкивал Карана к действиям, противоречащим всем законам государств прошлого и будущего, так ещё и вовремя удрал, сумев пристроиться и в нынешней Тайоганори.
— Айскелайша всегда умел приспособиться, — хмыкнул Сацуджинша.
Внезапно сверху со свистом на нас полетела лиана, усеянная шипами. Я вскрикнула, Сацуджинша вскинул один из ножных мечей, лезвие перерубило лиану, которая тут же упала двумя безжизненными частями.
Я зачарованно смотрела, как лезвие вернулось на место, и мой проводник пошёл дальше.
«Что же ты такое, Сацуджинша Кровь? — подумала про себя. — Чем ты стал после проклятия?»
Пусть облик и ужасен, но ни сноровка, ни сила, ни скорость не потеряны. И жил ведь ты столько времени здесь. Сомневаюсь, что кружил в городе, выл на луну и ничего не делал.
Он уже сделал несколько шагов, но, сообразив, что я не иду следом, остановился и обернулся. Поняв, что не стоит задерживаться.
— Куда мы идем? — очередной раз спросила, понимая, что надо как-то разбить повисшую тишину.
— Узнаешь.
Так, а он себе не изменяет. Явно тут не разбежишься, чтобы получить больше информации, будет молчать и делать вид, что его ничего не касается.
До Границы мы не дошли, но я почувствовала, как в какой-то момент начало выкручивать руки и ноги, а воздух стал отвратительно смрадным и тяжелым.
— Граница — это ваших рук дело? — спросила, вытирая рукавом выступившую на лбу испарину. — В смысле, тех, кто вышел из земли?
— Не совсем, — задумчиво ответил Сацуджинша. — Цуми появились уже после того, как мы расползлись по миру, пытаясь как-то избавиться от проклятий. Тогда мы были слишком наивны и не знали, что это невозможно.
Я не стала зацикливаться на последних словах, но про цуми решила уточнить:
— Почему появляться? До этого их не было?
— В такой форме — точно нет, — донесся глухой ответ. — И в таких количествах тоже. Я бы назвал это осколками проклятий, которых было немало, но при этом они не смогли найти себе жертв среди Крылатых.
Некоторое время мы молчали. Пусть Сацуджинша и отвечал, но я видела, что ему рассказ о прошлом причиняет боль. Поэтому лучше правильно сформулировать вопросы, прежде чем их задавать.
Ноги вязли во влажной земле… Нет, скорее, какой-то тягучей. Стволы деревьев были перекручены, листва почернела. Лианы попадались все чаще. Они свисали откуда-то с крон, раскачивались под несуществующим ветром, но нападать не пытались. Присутствие Сацуджинши давало понять, что мы не будем лёгкой добычей.
— Как вы сумели выжить? — наконец-то спросила я, переступая крупные корни деревьев, выходившие прямо из-под земли.
Это, пожалуй, был один из главнейших вопросов. Вряд ли мне пригодится наука выживания Кодай-но, но о ней стоило знать. Откуда я знаю, что меня ожидает в будущем?
Молчание затянулось настолько, что я уже решила: мне не ответят, но Сацуджинша произнес:
— Рёку. Не такая как у вас, но очень похоже. Это как инородный предмет, который вдруг попадает в твое тело. Может идти отторжение, но потом предмет приживается. Ты больше не похож на себя прежнего, однако больше не болен. Ты приспособился.
Какое… любопытное сравнение. Сказать больше нечего. Но однозначно стало понятнее. Получается, все выжившие Кодай-но — измененные. В прежнем виде никого не встретить. И чем дальше об этом думаешь, тем страшнее становится. Какой же силы были эти проклятия?
— Как… —