Читать интересную книгу Северный ветер - Виктор Потанин

Романтика: едешь, бывало, по поселку, а к тебе со всех сторон кто с ведрами, кто с бидоном, кто с кастрюлей. Знай только останавливайся, снимай шланг, а потом опять забрасывай его наверх и снова останавливайся, наливай воду.

Сто домов — сто остановок.

Раз наполнила я цистерну и поехала на отдаленный участок. Там, возле свинофермы, железный бак стоял. Только я стала в него сливать воду, как подбежал мужчина, ухватился за шланг, стал вытаскивать его из бака.

— Потом воду сольешь. Жене рожать надо — в больницу вези!..

Подъехала к дому. Усадила женщину в кабину, муж тоже хочет втиснуться, да места для него нет. Чуть не со слезами просит:

— Уж как-нибудь. Проводить надо!..

Да не садить же его на цистерну.

Двинулись в путь. Пассажирка моя обеими руками вцепилась в сиденье, охает. Дорога, известно, полевая, с колдобинами. Чуть тряхнет машину — женщина кричит в голос. Я стараюсь ехать потише. И тогда она сама начинает меня торопить:

— Ох, милая, не успеем до больницы-то!..

Я осторожно жму на педаль. Хорошо, что не успела я из цистерны воду слить: с грузом не так трясет. Но все равно каждый оборот колеса чувствуешь. Когда на дороге попадается выбоинка, невольно руки нажимают снизу на баранку: так и хочется приподнять машину.

Проехали километров пять, а у меня руки прямо деревянные, спина взмокла. Страшно я устала. Женщина принялась меня успокаивать.

— Ничего, ничего, милая, уж как-нибудь...

Заехали на центральную усадьбу. Остановила я машину возле больницы — нянечки в халатах выбежали, подхватили мою пассажирку под руки. Только ввели в помещение, как она и разродилась. Мальчик...

Еще бы немного, и пришлось бы мне самой принимать его.

На другой день заехала проведать женщину. В палату меня, ясно, не пустили. Через окошко показала она мне своего парня:

— Крестник твой.

И потом, как встретит в поселке, все кричит:

— Эй, крестная, заходи чайку попить!

ОБГОН

В уборку у нас на вывозке зерна обычно работают командированные из города шоферы. Своих не хватает.

С одним из таких у меня история вышла. Я возила пшеницу на элеватор со второго отделения,а он — с первого. Ну, как-то мы одновременно разгрузились, и он говорит: «Подожди, вместе поедем, я только в магазин забегу». Дорога почти до самого совхоза одна, только я думаю: парень незнакомый, чего это ради мне его дожидаться? Села в машину, поехала. Ко мне еще старушка напросилась. Разговариваем. Скорость — километров семьдесят в час.

Через сколько-то времени смотрю — в зеркале трехосный «ЗИЛ». Тот парень, командированный, идет на обгон, дорогу просит. Ну, я его пропускаю. Поравнялся, рукой помахал. Смеется. Мол, знай наших. Вышел вперед и давай потихонечку сбавлять скорость. Сбавляет, сбавляет, а я не сразу сообразила, что он это нарочно. Тоже притормаживаю. Гляжу, на спидометре уже сорок километров. Ну, думаю, хватит! Захожу слева, сигналю, прошу дать дорогу. И он тоже подался на левую сторону. Не пропускает меня и все сбавляет скорость. Я уже к самому кювету прижалась — нет, не пропускает. Нервничаю: ему шуточки, а я время теряю.

Погрозила кулаком. Вижу в его зеркале, как он скалит зубы.

Но вот он взял правее, и я вышла вперед. «Газончик» мой опять, как на крылышках, полетел.

А парень позади маячит на своем «ЗИЛе». Опять скалит зубы и просит дорогу.

Что мне было — тоже с ним играть? Пропустила. Он пронесся мимо и потихонечку прибавляет и прибавляет скорость, но не так, чтобы очень, а словно вызывая меня наперегонки. Когда стрелка дошла до семидесяти километров, я решила, что хватит, а он все дразнится и дразнится: то умчится далеко-далеко, то опять маячит перед глазами, пылит в самое лицо.

Ладно. Мы со старушкой не обращаем на него внимания, разговариваем. Проехали уже половину дороги. А парень все резвится. И вот старушка моя вдруг примолкла, подалась ближе к ветровому стеклу и даже потерла его концом полушалка. Потом тронула меня за руку:

— Погляди, милая: никак, горит!..

Из-под кузова «ЗИЛа», с правой стороны, где выхлопная труба, вьется черненький дымок.

И сразу у меня к этому дурню отношение переменилось. Вот, думаю, ни за грош машину угробит и сам без прав останется. Дурень, думаю, и только! Решила догнать его, предупредить.

А «ЗИЛ» уже еле виден на дороге. Я прибавила скорость. На спидометре семьдесят пять... Ничего, дорога укатанная, можно ехать.

Помаленьку догоняю. Вот поворот. Парень притормозил. Я ему в окно рукой показываю, чтоб остановился. Куда там! Опять загазовал. Пыль теперь в сторону стало относить, и нам со старушкой хорошо было видно, как все гуще и гуще дымило под кузовом.

Я опять нагнала его. Сигналю вовсю, прямо как на трубе играю. И руку из окна не вынимаю, машу.

Нет, не дает дорогу! Смеется! А тут старушка хватает меня за другую руку, которая на баранке:

— Ну его, милая, к лешему! Ведь убьемся-а!

Как назло, ни одной встречной машины.

Но вот, смотрю, «ЗИЛ» подался вправо. Уступил дорогу. Но впереди — поворот, и значит — обгонять нельзя. За поворотом парень снова прибавил газу. Старушка охает:

— Смертынька... Смертынька...

Я тогда остановила машину, старушку высадила и — догонять парня. Огонь у него ветром так раздуло, что уже и язычки видно стало.

Все же когда я голову из окна высунула и пальцем возле лба покрутила — понял, наконец, что я не играю с ним. Затормозил. Потушили мы с ним огонь. А потом уж я за той старушкой вернулась.

ЧАСЫ С БОЕМ

Постойте, куда же я тогда ездила?.. Кажется, в Челкар за запчастями. Восемьсот километров туда, восемьсот обратно. Вымоталась изрядно. Домой вернулась на четвертые сутки, среди ночи. Поставила машину в гараж и сама — на боковую. Было воскресенье. Думаю, на работу не идти — отосплюсь за весь рейс.

Не тут-то было! Рано-рано забарабанили в дверь: в контору зачем-то понадобилась.

Прихожу, а мне говорят:

— Готовься, Тоня: сегодня соревнования, тебя включили в совхозную команду.

Я глаза вытаращила:

— Какие еще такие соревнования?

— Районные, — говорят, — по фигурному вождению. В «Вишневых горках», на стадионе, будут проводиться.

— Да вы смеетесь! — чуть не плачу в ответ. — Я спать до смерти хочу...

А мне:

— Поспать, Тоня, всегда успеешь. Подумай о чести родного совхоза.

Делать нечего, пришлось ехать.

Команду нашу возглавил сам завгар Маяковский Василий Данилович. Он первый и выступал. Три ошибки сделал: колечко не снял со столба, по доске одним задним колесом проехал, а не обоими, еще на последнем, самом трудном управлении срезался.

Ездили на одном и том же самосвале. Судья рядом сидит. Смотрит, чтоб скорость была постоянная — двадцать километров в час. Время на все фигуры — десять минут.

Села в кабину — низко, ничего впереди не вижу. Все смеются надо мной. Положила на сиденье чей-то полушубок, вроде ничего стало.

Поехала. Первая фигура — «Заезд в гараж». Надо было в один прием развернуться на узенькой дорожке и задним ходом войти в ворота. Ну, да места много было.

А вот на восьмерке я свалила флажок. Думала, он слева должен остаться. А судья вдруг говорит: справа. Уже поздно было отворачивать.

На последней фигуре тоже сплоховала. Надо было на скорости остановиться у черты сперва передними колесами, а потом — задними. Передними колесами я правильно остановилась. А задними немного не дотянула — машина-то не своя.

В общем, второе место мне присудили. И приз: часы настенные с боем. Они у меня в комнате висят.

* * *

Я бы не стал утверждать, что женское дело, — водить грузовые машины. Скорее всего, это дело сугубо мужское. И если бы кто-нибудь из женщин у меня спросил совета: идти ли работать шофером на грузовую машину, я ответил бы: нет, лучше не надо. Потому что очень уж тяжелая для женщины эта работа.

Но ведь можно и так рассудить: если Тоня Яровая выбрала себе мужскую профессию, значит, на свете нет другой профессии, которую она сумела бы полюбить так, как эту. А любимая работа не может быть слишком тяжелой.

Ей предлагали перейти на легковую машину, да она не согласилась. Я спросил — почему.

— Всякому свое, — ответила Тоня. — Мне нравится в далекие рейсы ездить. Нравится, что в грузовике я сама себе хозяйка, подчиняюсь только дорожным правилам и маршруту, который указан в путевке. И почти всегда уходишь в рейс и возвращаешься из рейса с новым пассажиром, который чего тебе только не расскажет в дороге. А на легковой машине — что... Привез ты начальника, скажем, на зерноток, и он там занимается своими делами час, другой... А ты дремлешь в машине, смотришь, как другие шоферы нагружают кузова зерном, везут хлеб на элеватор, возвращаются и снова становятся под погрузку...

Да, всякому свое, ничего не скажешь. И, наверное, очень даже неплохо, что в мужском коллективе совхозного автопарка есть такая Тоня Яровая.

 

1972 г.

Рустам Валеев