Читать интересную книгу Торговый центр - Эрик Богосян

Патрульный мало что мог сделать. Мэл застегнул наручники у него за спиной и связал ноги ремнем. Парень поверить не мог, что можно действовать так молниеносно. «Ну вот, дожили, – подумал Мэл, – вот и дожили, на хуй. Вот ты пуп земли, а потом бабах – и ты на брюхе, а у затылка – ствол».

Полиция уже минут пятнадцать пыталась привлечь внимание Мэла, что-то вещая из громкоговорителей, но он знал, что с этим делать. Ничего не делать. Он знал, что они окружили его, рыскают, обсуждают его по рации. Он знал, что специалисты лежат на животах, опираясь на локти, глаза прикованы к оптическим прицелам. Каждый снайпер мечтает пробить череп Мэла круглой вращающейся штучкой, взболтав ему мозги, как тыкву на Хэллоуин, которую он с друзьями подбрасывали в небо: прежде чем брызнуть мякотью во все стороны, она на секунду становилась невесомой. Им надо просто подождать, а потом – пожалуйста. Мэл перешел к заключительной стадии своего плана. Переложил винтовку в левую руку, а правой вытащил из кобуры большой пистолет. Над головой жужжал вертолет телевизионщиков. Мэл интересовался Вьетконгом и потому знал, что попасть в вертолет довольно сложно, но есть несколько приемов, которыми его можно сбить. Можно выпустить очередь по курсу следования, вертолет влетит в эту очередь и развалится на куски.

А можно поразить стабилизирующий винт, который сзади. Если задний винт вывести из строя, вертолет начнет все быстрее крутиться в сторону, противоположную вращению главного несущего винта. Секунд через пятнадцать выйдет из-под контроля и разобьется. Поскольку эти вертолеты зависли на одном месте, нет смысла заморачиваться с первым способом. С другой стороны, есть вероятность, хоть и небольшая, что Мэл сможет попасть белке в глаз. Огненный шар будет прекрасно смотреться в новостях по всем телеканалам мира. Кремовая розочка на торте.

Мэл сменил положение, повернул голову. Его окружали человек двадцать, целились в него, двигались мелкими шажками. Он опустил глаза к крыше полицейской машины, у которой стоял, и тут луч одного из вертолетных прожекторов промелькнул рядом с ним и осветил деревья, из которых он вышел. В эту долю секунды Мэл кое-что разглядел – кое-что знакомое. Его Немезида, Голова.

С этой Головой Мэл уже встречался. Это Голова, которая подглядывала за ним в коридоре торгового центра, когда он стоял над жирным трупом Барри. Эта Голова возникла у черного хода «Времени смокингов». Мэл был уверен, что подстрелил, убил эту Голову.

Тут в мозгу Мэла появилась саднящая мыслишка. То, что произошло в роще, имело какое-то отношение к этой Голове. Эта Голова была приделана к человеку, и человек его преследовал. Почему? Зачем кому бы то ни было так себя мучить? Он что, знаком с этим парнем? Кто-то из тех, с кем он уже когда-то мудохался? Размышления очень изматывали. Эта Голова никак не влезала в план. Мэл больше не чувствовал никакого счастья, начинался стремак.

Мозговой конструктор Мэла, так идеально склеенный кровью и печеньем, амфетаминами и огнем, внезапно стал уязвимым и хрупким, как мыльный пузырь. Его пальцы напряглись на спусковых крючках и винтовки, и пистолета. Хищный гнев пожирал все его мысли. Блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь, блядь!!!!

И Мэл отказался от своего идеального плана. Вместо того, чтобы целиться из пистолета в винт вертолета, надеясь, что тот огненной грудой рухнет с неба, он опустил руку и прицелился в Голову, лежащую в лесу. Но прожектор передвинулся, и он уже не видел, где Голова. Все известные ориентиры ушли в свободное плавание: вертолет, Голова, патрульный на земле, оружие в руке. Мэл потерял всякую способность трезво оценивать риск. Его мысли сошли с катушек, его безупречный план развалился, и Мэл начал палить из пистолета во тьму.

50

Пули разрезали воздух над головой Мишеля, он вжался в землю. Он считал выстрелы. Шесть, семь, потом восемь, девять… может ли там быть больше девяти патронов? Нет. Ни один Мишеля не задел. Он неуязвим. Кровь бурлила в его груди – пора. Мишель сжал винтовку, откатился на несколько метров вправо. Теперь он был невидим, а стрекот вертолета смывал все звуки. Мишель поднялся и побежал к тощему.

Мэл не мог увидеть Мишеля – черного человека, бегущего на фоне черных деревьев. Но когда Мишель пробежал полпути, еще один луч прожектора прорезал тьму, и в этой вспышке Мишель стал черным человеком в белом сиянии, резким силуэтом на фоне черных деревьев.

Мэл бросил пустой кольт и вытащил из-под правой руки «смит-и-вессон». Для этого пришлось переложить винтовку в другую руку и действовать левой. Мишель поднял винтовку и прицелился в Мэла.

Мэл выстрелил из револьвера в Голову. Три пули прошли мимо. Одна содрала кожу на черепе Мишеля. Одна попала в ногу.

Мишель попал тощему в плечо, тот крутанулся на месте, выйдя из-под снайперского прицела; один из стрелков спустил курок, когда дуло винтовки Мэла отклонилось от головы патрульного. Потом Мишель оступился. Рана на голове, в общем, не причиняла боли, но другая пуля разрезала бедренную артерию, а это вывело из строя одну ногу. Нога подогнулась под ним, и Мишель упал лицом в кустики травы.

Мэл нажал на курок винтовки, залп снес правую руку патрульного. В мгновение ока Мэл перестал быть неуязвимым. Он пригнулся и снова побежал к деревьям. Он ртутной каплей утек во тьму.

У Мэла остался лишь «смит-и-вессон» да несколько пуль в кармане. Мэл весь состоял из мяса, костей и усталости, кровь текла из раны в плече. Он бежал прямо туда, где лежал в сорняках Мишель, он хотел убить Голову прямо здесь и сейчас. Убить этого Бабайку. Если Смерть ищет его, Мэл готов к встрече. Но луч прожектора опять куда-то делся, и Мэл ослеп, не в силах разглядеть черного человека во тьме.

51

Джефф шел по шоссе и восхищался танцем вертолетов. Нити, приклеенные к его глазам, стягивали все, что он видел, в одну точку, и вертолет телевизионщиков почти сталкивался с полицейским. Джефф чувствовал, как все вращается вокруг него, все здесь существует лишь для того, чтобы его развлечь.

Джефф не знал, что теперь делать. Пойти домой? В каком-то смысле здесь он нужнее. А перспектива умять миску кукурузных хлопьев в спертых запахах свиного жира / засохшей фруктовой кожуры / освежителя воздуха на маминой кухне – нет, не радует, слишком все-таки похоже на поражение. Джефф должен остаться. Торговый центр вновь засасывал его.

Здание окружали все плотнее. Все вот-вот как-нибудь решится. У въездов стояла охрана, так что этот путь закрыт, и Джефф прошел мимо автосалона под эстакадой шоссе, и теперь, полиция ведь не могла наблюдать за каждым квадратным дюймом района, пробирался сквозь рощицу, окружавшую торговый центр и прилегавшую к шоссе.

Джефф вычислил, что можно пройти сквозь рощу, выйти с другой стороны стоянки торгового центра и там опять встретиться с Адель и остальными, если они еще не ушли. Наверное, беспокоятся, куда он делся. Если он их найдет, можно всем вместе двинуть в рощу, может, купить еще пива, посидеть, обсудить все, что случилось. Он им кое-что расскажет. Даже Беккету такого не переплюнуть.

Он снова увидит Адель. С их последней встречи он в каком-то смысле изменился, повзрослел. Я уже не мальчишка, над которым она смеялась несколько часов назад. Она увидит его другими глазами. Он увидит ее другими глазами. Она уже не будет так пугать его. Обычная девушка, ранимая к тому же.

Он найдет ее, по его лицу будет видно, что он пережил нечто особенное, и Адель будет заинтригована. Она присядет рядом и захочет узнать, почему он такой молчаливый. Он даст ей выговориться, задаст парочку серьезных вопросов. Они уйдут в ночь, найдут глухое место, где можно уединиться. Джефф признается в своем проступке, расскажет Адель о Донне. Она будет уязвлена, но потом он заключит ее в объятия, прижмет ее к груди, поцелует ее мокрые от слез глаза, и все будет так, как должно быть.

А рощица – не такая маленькая, какой казалась издали. Джефф понял, что не в состоянии найти тропинку к стоянке, и вместо этого углубляется дальше и дальше во тьму, а справа от него на шоссе – полицейские машины. Он направлялся на север, это было ясно, и чувствовал приторный запах дыма.

Джефф пытался вглядеться в темноту перед собой. Десятки неоновых коробок плавали внутри коробок, круги в кругах. Он посмотрел на небо – что-то проплыло над ним, медленно движущийся самолет. Разве такие штуки бывают? Наверное, еще один вертолет. Лучи прожекторов скользили по краю рощицы, у шоссе.

Джефф остановился и прислушался, составляя опись всего, что слышал. Машины подъезжают, отъезжают. Лает какая-то собака. Полицейская рация. Шорох снаряжения – подняли, понесли. Сирена, но довольно далеко. Крик. Гул вертолетов, висящих в черноте над головой. Влажность и испарения с шоссе заглушали крики, топили их в теплом и сыром ядовитом тумане. А потом Джефф услышал что-то еще.

Мерный шум в ветвях и палых листьях. Видимо, опоссум или енот на ночной прогулке. Но каждый звук был тяжелым и внятным, а не смазанным и бесцельным. Маленькое млекопитающее так не шумит. Так шумит большое млекопитающее – человек, идущий прямо на него.