Читать интересную книгу Торговый центр - Эрик Богосян

Джефф вынул из розетки провод от лампы, стоявшей на тумбочке, и понес лампу в ванную. Кинул ее в ванну. Лампа заскользила по твердому пластику, по внутренней стороне ванны. Остановилась у сливного отверстия, абажур чуть погнулся. Джефф побрел обратно в спальню.

Достал из мини-бара две карликовых бутылочки «Катти Сарк» и бутылку «Хайнекена», обосновался перед телевизором и начал листать каналы, тыкая в кнопки пульта.

Бейсбол был в разгаре. Яркие цвета, мужики сердито пялятся друг на друга. Джефф не мог понять, что там происходит. Он изо всех сил сосредоточился на тощем чернокожем с битой. Джефф решил, что должен быть хоум-ран. Джефф подумал: «Хоум-ран». И тощий чернокожий подкрученным ударом выбил мяч за пределы поля. Белое пятнышко полетело к отпихивающим друг друга козлам на открытой трибуне, а Джефф сам себе кивнул. Отпил немного: «Поздравляю, Джефф».

Тык, тык. Закадровый голос с британским произношением, черно-белый фильм. Солдаты в драной форме проходят мимо людей в штатском. У гражданских – винтовки. Солдаты что-то несут, что-то тащат. Сваливают плоские штуки в огромную кучу. Штуки – бледные, как рыбье брюхо, – человеческие тела. Джефф нажал на мягкую резиновую кнопку, отключая свой ужас.

Мужчины, сидя за столами, оскорбляют друг друга. Консервированный смех. Неприкрытая враждебность. Еще смех. Тык. Тык.

Пожар попал в поле зрения камеры, укрепленной на вертолете. Полиция и зеваки толпятся, как муравьи. Смена кадра: вертолет показывает запись с шоссе в пятнадцати милях отсюда, длинные параллельные красно-белые линии. Джефф услышал слова: «Запись с шоссе в пятнадцати милях от торгового центра». Так далеко, что Джефф загрустил.

Джефф нажал кнопку «Меню» на пульте, выбрал «кино для взрослых» ($10.95, «Название фильма не появится на вашем чеке!»), взбил подушки и устроился поудобнее, глядя, как две обнаженные женщины трогают и лижут друг друга.

Джефф вспомнил о выпивке и вылил мини-бутылочки в «Хайнекен», пролив немного на себя и на кровать. Откинулся на подушки и, как младенец, высосал примерно полбутылки.

Вспыхнули и закружились грязные цвета его ЛСД-трипа, приутихшие было во время секса с Донной. Глядя, как корячатся крепкие тела, Джефф подумал: «Я теперь одинок, как никогда в жизни». Сам себе улыбнулся.

Джефф уронил халат, стянул с кровати покрывало и свернулся калачиком, как в материнском чреве, между чистыми белыми гостиничными простынями. Он сосал из соски виски с пивом, обнимал твердые поролоновые подушки. Полуприкрыв глаза, позволил волне химикатов, путешествующей по венам, унести его, а женщина на экране пристегнула себе массивный разноцветный дилдо. Начала вколачивать его в задницу другой, но поскольку это гостиничное порно, собственно проникновение вырезали. Женщины боролись со своими оргазмами, как будто из них выгоняли дьявола, – стонали и кричали с искаженными лицами.

Началась новая сцена – у ранчо, окруженного пышными банановыми листьями и пальмами. «Наверное, Калифорния», – подумал Джефф. Мужчина в каске стучался в дверь, а женщина в розовой махровой штуке, типа из полотенца, приглашала его войти. Затем повела его в садик, к средних размеров бассейну. Пару минут они неубедительно разговаривали. Скоро мужик, все еще в каске, и женщина, наконец голая, оказались в бассейне – лили друг на друга воду и трахались.

Джефф на мгновение увидел пенис мужика, и он показался слишком большим: искусственный, что ли? Груди женщины – слишком круглые, лобок – безволосый. Оба загорелые, у мужика – рельефная мускулатура на животе и большие грудные мышцы. Кто эти люди? Их секс не похож на то, что Джефф знал о сексе, и эти стоны… ну, Донна стонала как-то типа этого.

– Джефф?

Джефф услышал свое имя.

– Джефф, это мы.

Джефф отвлекся на пиво, пролившееся на простыню, – наблюдал, как жидкость расползается и впитывается в почти белоснежную ткань. Он поднял голову: в телевизионной раме столпились лица, все смотрели на него.

Говорила очень загорелая, обнаженная девушка с большим ртом.

– Джефф, все нормально?

– Нет. Не нормально. Я заебался.

– Мы – твои друзья. Мы тебе поможем.

Обнаженные мужчины и женщины выбирались с телеэкрана, прыгали в кровать к Джеффу. Они обнимали его, утешали. В окно Джеффу было видно: языки пламени над торговым центром увеличились, заполнили теперь все небо и облизывают окна мотеля. Он чувствовал запах кокосового масла. Длинные волосы гладили его по лицу. Кто-то гладил его спину.

Порнозвезды обнимали его костлявое тело. Втирали лосьон в его упругую кожу. Целовали его глаза, ноги, руки. Теплая кожа скользила по его телу, прижималась к нему. Кто-то нежно шептал ему в ухо. Он не разбирал слов, но знал, о чем речь.

Напряжение спало, уплыло. Джефф чувствовал себя хорошо. Он понял: любовь – вот все, что нужно миру, и совершенно неважно, сгорит ли торговый центр, убьют ли каких-нибудь копов (если вдруг пожелаешь им смерти), а может, тобой воспользуются какие-нибудь домохозяйки. Все хорошо, все хорошо, когда ты любишь. Бог – это любовь. Бог – во всем.

Податливые руки и ноги, и губы потянули его наверх. Он плыл, простыня колыхалась на ветру. Окно треснуло, огонь торгового центра пробрался в комнату, и Джефф смотрел, как чернеют и вспыхивают стены. Кровать съежилась. Джефф подумал: «А хорошо, что я уже не на кровати».

Пламя подскочило, пытаясь дотронуться до левитирующего тела Джеффа. Уголок простыни потемнел, потом, взметнувшись, загорелся. Простыня сморщилась в огне. Кровать исчезла под раскаленной завесой.

Надо бы воды. Джефф перекувырнулся через стену, в ванную, и быстро-быстро нырнул, включил душ на полную мощность. Пламя боролось с водой. Джефф бултыхался в водовороте красного и голубого. В итоге победила вода. «Вода всегда побеждает, – подумал Джефф. – Почему? Почему она побеждает? Как это – победить? Когда победа придет ко мне? Мне все равно». Мне все равно. Насквозь промокший, обессиленный, он увидел прямо под собой полную ванну и лебедем спикировал вниз, в теплую жидкость.

Ванна была гораздо больше, чем ему запомнилось. Лампа куда-то делась, так что он свободно мог сделать пару кругов. Он плавал туда-сюда, и наконец так устал, что просто перевернулся на спину и лег на воду. Солнце садилось. «Где-то садится солнце, – подумал он. – Солнце всегда где-то садится. Но где-то оно еще и восходит».

49

Посреди шоссе, посреди клубка автомобильных дорог и выездов к придорожным закусочным, посреди округа, посреди штата и даже посреди континента стоял Мэл – с винтовкой в руке, готовый нажать на курок. Все проворачивалось, как гигантское стальное колесо, а Мэл был его осью.

Мэл знал, что скоро должен умереть посреди этих полицейских машин, зевак, съемочных групп, а сверху – еще и вертолетов. Он находился в измененном состоянии сознания, знакомом немногим – разве что монгольским воинам, пилотам-камикадзе и членам «Семьи Мэнсона». Его кровь загустела от радости убийства. Обратного пути не было – ни для него самого, ни для его жертв. Никто не сможет забрать это у него, сколько бы раз они его ни убили.

И всегда была надежда на то, что он останется жив. Он думал: а если он прямо сейчас бросит оружие и ляжет лицом вниз на асфальт на виду у телекамер, не утащат ли его втихую, как Качиньского или Маквея,[20] невредимого, под защитой тех, кто сейчас его окружает? Вот было бы смешно. Но то, что вот-вот случится, будет гораздо круче.

Мэл не расслаблял палец, лежавший на спусковом крючке. Он не знал, что случится, если снайпер пустит пулю точно ему в мозг, может, он просто рухнет, закружится на месте, а может, боль взорвется в нем с такой мощью, что он не в силах будет думать ни о чем другом. Но, насколько он знал, была и другая вероятность: его скрутит судорога, он дернет спусковой крючок и вышибет мозги у патрульного, лежащего у его ног. Он знал, что даже если вероятность такого исхода не более десяти процентов, этого вполне достаточно, чтобы не выстрелила ни одна держащая его на прицеле винтовка.

Всего несколько часов назад Мэл смотрел телевизор. Теперь он сам устраивает телешоу, и зрители по всей стране вынуждены смотреть на него. Кто он? – спрашивают они. Может, специалисты из ФБР как раз пытаются это выяснить, а может, они уже установили его личность. Пробили номер машины по базе данных. Выяснили, где он живет. Расспросили соседей.

Дом его матери, очевидно, уже сгорел дотла, но тела ее они еще не нашли, это точно. Прежде чем поджигать дом, надо было вытащить кресло на лужайку, усадить ее и уехать. Ну нельзя же все предусмотреть.

Из цепочки мыслей Мэла выпало важное звено. Он попытался отмотать все назад, вспомнить последнюю мысль. Не смог. Мужик, лежавший у его ног, вдруг хрюкнул, и Мэл уставился в затылок патрульного, куда утыкалось дуло винтовки. «Ну-ну. Два часа назад ты выписывал штраф на семьдесят пять долларов, безжалостно глядя пустыми глазами, – вы, копы, это умеете, – подумал он. – Теперь лежишь рожей в грязи, размышляя, как далеко и с какой скоростью разлетятся твои мозги. Теперь ты обычное говнецо, как и все мы».