ездовым животным… И впервые столкнулся с наглым министерским завхозом, который намекнул, что хорошего коня в граничном представительстве нет. А если я всё же хочу получить здоровое и сильное животное, то он, завхоз, поможет, но надо будет хорошенько доплатить.
Я выслушал предложение, а затем поступил так, как у нас на стене поступали с только прибывшими аристократами, возомнившими, что они — хозяева мира.
— Господин капитан, отпустите пожалуйста! У меня жена больная, дети маленькие! Не совершайте греха, ведь оставите несчастных без средств к существованию! Смилуйтесь!
— Эта наглая морда врать, как бабка Марта из красный дом. — произнёс Шупака, глядя на висевшего верх ногами бородатого мужика. Внизу, прямо под завхозом, разгорался небольшой костёр. Все нужное, включая толстую верёвку и дрова, я нашёл на хозяйственном дворе при конюшне, куда и притащил за шкирку наглого мужика. Очень уж мне захотелось, чтобы подлец прочувствовал в полной мере, насколько его душа погрязла во тьме стяжательства. Так что старая виселица пришлась весьма кстати. Тем более, что столбы для неё вкопали именно для того, чтобы быстро наказать виновных.
— А-а-а! — взвыл наглец, когда в костре громко щелкнуло сыроватое полено, и крупный уголек угодил прямо в бороду. — Господин капитан, всё отдам, даром, по доброте душевной! Отпустите, Смилуйтесь! Единый свидетель, не желал я никому зла!
Я вопросительно посмотрел на Шупаку, кивком спрашивая — ну что, поверим?
— Врать собака. — покачал лысой головой дригг. — Похоже злая дух в нем сидеть. В моя деревня такой выгонять из дригг толстый палка. Бить по спине и говорить — злая дух уходи. Тот кричать сначала, ругаться, потом плакать, но всегда уходить. Дригг потом радоваться, благодарить.
— Да что вам надо от меня⁈ — взвыл завхоз, когда костер всё же разгорелся, и к древесному дыму присоединилась мерзкая вонь горящих волос. — Я же всё рассказал!
— Кто в доле? — наконец задал я первый вопрос.
— Да меня вышвырнут со службы, если скажу! По миру пойду-у-у! — завыл мужик.
— То есть ты не главный в этом безобразии? — я даже заинтересовался. Думал — этот идиот проявил инициативу, а тут целый сговор. — Говоришь имя, и останешься жить.
— Чиновник пятого ранга Сахем!
— Оп-па! — я аж подобрался. — Ну-ка повтори!
* * *
Жадность — порок, который не лечится. Так я считал, неспешно двигаясь по тракту верхом на крепком мерине. Рядом на низкорослой лошади ехал Шупака.
Приграничный город остался далеко позади, вместе с Ипатом, Кромом, а так же болтающимися на верёвке казнокрадами. У командира когорты второго легиона оказались полномочия, почти равные наместнику, и потому следствие состоялось в течение часа — магия развяжет язык кому угодно. А после краткого суда приговор был приведён в действие. По законам приграничья за подобную провинность было только одно наказание — смерть.
— Командира, а куда наша держит путь? В мой деревня? — поинтересовался младший шаман, отвлекая меня от размышлений.
— Не сразу, юный дригг. Очень не сразу. Сначала мы наведаемся в одно место, где я надеюсь получить ответы на некоторые вопросы.
— А, твоя искать символ с пуговица. — проявил проницательность Шупака. — Духи моя говорить, что наша идти верный путь.
— Может они тогда скажут, что это за символ изображён на находке? — усмехнулся я.
— Они говорить, что не знать. — помотал головой призыватель. — Для них дорога в мир магия закрыт.
— Даже не сомневался. — улыбнулся я. — Знаешь, ещё в молодости, мне один хороший человек сказал весьма мудрую вещь. На Единого надейся, но сам не плошай.
Прищурившись, посмотрел вперёд. Через несколько десятков километров тракт упрётся в большой город, в котором сидит длань императора — наместник Сарды, северо-западной провинции. А дальше пойдёт старая имперская дорога. Там живут люди, которые знают о разломе лишь из книг, песен менестрелей и рассказов ветеранов-граничников. Простые жители империи нас не любят, даже побаиваются. И это, на мой взгляд, большая проблема…
— Командира, моя видеть, что твой рана почти зажить. — вновь прервал мои мысли дригг. — Скоро старший дух огня говорить внутри твой башка. Моя говорить, чтоб твоя не бояться.
— Голоса в голове? — у меня по спине пробежали мурашки. — Чёрт! Знавал я одного лейтенанта, тот тоже слышал голоса.
— И что с ним быть? — проявил интерес Шупака.
— Он со стены вниз головой прыгнул. — усмехнулся я. — Надеюсь, твой ифрит не станет убеждать меня, что граничники способны летать?
Глава 11
Менталист с «трофеями»
Первый постоялый двор повстречался нам к вечеру. Он и понятно — мало кто решится ставить отдельно стоящий дом вблизи от разлома. Никто не придет на помощь к подобному смельчаку, если на подворье нападут порождения разлома. И пусть прорыв тварей в приграничье последний раз был много лет назад, но люди предпочитают не рисковать понапрасну.
— Ну что, Шупака, остановимся на ночь, или продолжим путь? — поинтересовался я у призывателя.
— Моя зад уже совсем не чувствовать. — признался дригг. — Этот коняка бессовестный, совсем не заботится о мой здоровье. Надо мало-мало отдохнуть…
— Ну, спешить нам особо незачем. Ладно, остановимся. Но если кормёжка плохая, то продолжим путь. — потянул поводья вправо, поворачивая к высокому частоколу подворья. — Странно только, солнце ещё не село, а хозяева уже заперлись.
Спешившись у тяжёлых, окованных железными полосами, ворот, я постучал деревянной колотушкой, висевшей тут же. Выждал минуту, прислушиваясь, и уже собрался повторить, когда за оградой послышался сдавленный женский вскрик. А в следующий миг раздался мужской голос:
— Постоялый двор закрыт. У нас серая хворь!
— Чего? — не понял я. — Какая, к черту, хворь? Открывай ворота!
— Не могу! У нас эта, эпидемия серой хвори, вот. — ответил тот же голос. — Езжайте дальше, через два километра будет