Его надо взять.
– Господи! – не выдержала Ирина Ивановна. – Да зачем, зачем вам этот несчастный городишко, Рудольф Фердинандович?! Кого мы там «сковываем»? Наши резервы нужны на острие главного удара, а под Зосимовым вполне можно оставить просто заслон.
– Если беляки так за него дерутся – значит, им он очень важен! А раз им важен – то важен и нам.
– Товарищ командующий, у нас перед началом операции было пятикратное преимущество в силах, благодаря ему мы так глубоко продвинулись, благодаря ему мы теперь так близки к главной, стратегической победе! – Ирина Ивановна прижала руки к груди. – А сейчас две наши дивизии связаны у Зосимова, и туда же отправляется третья! Ну, возьмут они этот город, и что тогда?! Как это поможет нам замкнуть кольцо?!
– Зосимов удобно удерживать. Если мы его займём, белякам придётся кровью умыться, пожелай они тут прорваться на юг.
Ирина Ивановна помолчала.
– Товарищ командующий фронтом, я ощущаю ваше недоверие.
Сиверс молчал, смотрел с нехорошим прищуром.
– Я не привык повторять свои приказы, но на сей раз повторю. Первый и последний раз. 1-ю пролетарскую – к Зосимову. Со строгим приказом овладеть городом, невзирая на потери.
– Слушаюсь, товарищ командующий, – без эмоций ответила Ирина Ивановна.
– Приказ я подготовлю сам.
– Слушаюсь, – повторила товарищ Шульц.
– Можете идти.
– Есть.
Зосимов застилал тяжёлый, жирный дым. Горели избы, над неостывшим пеплом торчали закопчённые мёртвые пальцы печных труб; снаряды разбивали и каменные дома, внутренности выгорали, оставляя лишь пустые, заваленные обугленными головнями коробки. Ложились гранаты и вокруг городского храма, но Господь, что называется, миловал.
День за днём красные части комдивов Ямпольского и Щорса штурмовали Зосимов. День за днём пехотные цепи вставали в полный рост и шли на разбитые окраины городка после того, как их обрабатывала крупнокалиберная артиллерия, с немалым трудом подтащенная из тыла.
В колокольню красные артиллеристы целились, но попасть никак не смогли. Зато разнесли рынок и трактир.
Александровцы поневоле растянулись. Красные пытались обойти упрямый городок, проникали в Зосимовскую пущу, в леса к западу, попадали в засады, несли потери, но попыток не оставляли.
«Стрелки-отличники» Фёдора Солонова работали парами, устраиваясь в развалинах, тщательно маскируясь, вплоть до того, что свои же заваливали их битым кирпичом или обугленными брёвнами. Стреляли, стреляли и стреляли, выбирая только командиров – научились выделять их в цепях. Дошло до того, что в последние атаки красные шли даже без взводных начальников.
Однако таяли и ряды александровцев; прибавлялось раненых, и отец Лука (отец смелой поповны Ксении) не успевал соборовать умирающих. Сама же Ксения с подругой Александрой и многими другими девицами Зосимова ходила за увечными.
Город держался.
Однако красные цепи наступали с прежним упорством, а снаряды и патроны у александровцев начинали иссякать. На окраинах то и дело вспыхивали рукопашные схватки, и поповна Ксения, закусив губу, бинтовала рассечённую штыком руку Севке Воротникову; к счастью, рассекло неглубоко.
А к атакующим подходили всё новые и новые подкрепления, и на красных знамёнах Фёдор Солонов прочёл, глядя в окуляр прицела: «1-я Петербургская пролетарская ударная дивизия».
Но и стяг александровцев гордо трепетал на самом высоком здании городка, вышитый руками великих княжон Спас Нерукотворный, – и Зосимов держался.
Кажется, целую вечность они уже бьются в этих развалинах, и никакой иной жизни никогда не было, а все воспоминания – просто туман, фантазия, попытка сознания отстраниться от творящегося вокруг ужаса.
– Что, это всё, господин полковник?
Фёдор глядел на выложенные в ряд обоймы для его стрелков. Шестнадцать штук, по две на человека.
– Это всё. – Две Мишени жутко осунулся за это время, глаза ввалились. Он по-прежнему был идеально выбрит, но это, пожалуй, единственное, что осталось от прежнего Константина Сергеевича Аристова. – И лучше, Федя, если твоя команда сможет это растянуть ещё и на завтрашний день. Помни – огонь открывать только по командирам!
– Да не ходят они уже в цепях-то, Константин Сергеевич…
– Понимаю, что не ходят. Тогда тем более береги патроны, Фёдор. Помощи мы не дождёмся, не так оно всё задумывалось, совсем не так…
Федя хотел спросить, а как оно должно было быть «так», но не стал. Какая разница?.. Почти всех друзей попятнало, однако в тылу никто не отсиживается, даже Севка со своей рукой, и они будут держаться. До конца, каким бы он ни оказался.
Лев Давидович Троцкий, наркомвоенмордел, был очень недоволен. Бешанов с Нифонтовым стояли по обе стороны от него, стояли навытяжку, словно аршины проглотив.
– Три дивизии не могут взять один-единственный городишко!.. Кто его обороняет у белых, кстати? Может, не худо бы красным командирам поучиться у наших врагов?
– Некий «Александровский полк», – нехотя доложил Сиверс. – Видать, из новых. Марковцы с дроздовцами и алексеевцами все или под Воронежем, или на юге.
– Александровский полк? Как интересно, – Троцкий в упор взглянул на Ирину Ивановну. – А это, часом, не ваш ли бывший корпус, товарищ Шульц?
– Не могу знать, – ровно ответила она. – Пленных из этого полка до сих пор взять не удалось. Ну, а при царях было столько всего «александровского», что удивительно не то, что такой полк появился, а что мы не встретились с ним раньше.
– Резонно, – кивнул Лев Давидович. – Ну что, товарищи краскомы, опозорились, да, признайтесь?
– Никак нет, товарищ нарком, – вместо Сиверса вдруг ответил Егоров. – Это всего лишь один изолированный боевой эпизод. Наш авангард уже на окраинах Миллерово. Окружение вот-вот замкнётся. И какое тогда будет иметь значение этот Зосимов?
– Белые держатся за него, потому что это – путь на юг, – авторитетно заявил Троцкий. – Потому так и вцепились. Надеялись ударить здесь, ожидая, что у нас тут окажется слабое место. Но не тут-то было!.. Что, вы не согласны, товарищ Шульц?
– Не согласна, товарищ нарком. Но мои соображения не встретили поддержки у штаба Южфронта, следовательно, я заблуждаюсь.
– Да-да, я получил сообщение… – Троцкий несколько рассеянно кивнул. – Но я согласен с товарищем Сиверсом.
– Чьи приказы я и выполняю.
– Вот не надо тут этого самоуничижения, товарищ Шульц, не надо! Как говорят попы, самоуничижение – грех хуже гордыни. Какие сейчас будут предложения?
– Оставить заслон против этого «Александровского» полка. Остальные силы – к Миллерово. Юго-Восточный фронт товарища Егорова застрял на реке Чир, значит, кольцо надо замыкать нам, Южфронту. Три дивизии далеко от острия нашего удара – это неправильно, товарищ нарком.
– Товарищ Шульц упорно пытается уговорить меня отправить все эти силы вперёд, – перебил её Сиверс. – А я считаю, что Зосимов надо взять во что бы то ни стало. Потому что белые могут попытаться именно тут вырваться из окружения.
– Разделяю ваши опасения,