Царица вынула из корзины деревянный бумеранг и показала его египтянам. Все увидели изображения бдящего ока, кобры, коршуна и шакала.
— Око предупредит нас об опасности, кобра отвратит ее, коршун и шакал сладят со злотворными духами пустыни. Глава каждого отряда получит такой бумеранг — надежный оберег для себя и своих подчиненных. Бумеранги с такими же знаками, но выточенные не из дерева, а из кости будут прикреплены к мачтам наших кораблей, чтобы плавание прошло удачно.
Гребцы и воины вздохнули с облегчением. Царица Яххотеп еще ни разу их не обманула. Хорошо, что ей в который раз удалось уберечь их от сглаза и злых чар.
Матросы с охотой взялись ставить паруса, крепили их к реям, всем весом налегая на канаты. Дело не из легких, даже если есть сноровка. Однако придирчивые суровые капитаны остались довольны: ни единой оплошности. Казалось, паруса расправились сами, как крылья.
На передовом судне семеро дюжих парней буквально повисли на толстых канатах, крепя парус к верхней рее. Восьмой вскарабкался на самый верх мачты, чтобы им помочь. Маленькую обезьянку забавляла вся эта суета. Она забралась выше всех, корчила сверху уморительные рожи и пронзительно кричала, поддразнивая матросов.
Весельчак Младший громко залаял, призывая к порядку шалунью, которая разошлась сверх всякой меры. Обезьянка поняла, съежилась на верхней рее и притихла.
Сам фараон, ловко управляя рулевым веслом, вывел судно в фарватер, придерживаясь которого они без труда миновали подводные скалы и мели близ первого порога Нила и вышли на середину реки.
Передовое судно медленно скользило по глади вод. Кормчий, как всегда, мерил глубину длинным шестом с вилообразным наконечником.
Отрешенный и сосредоточенный, он чувствовал дно так, будто ощупывал его не шестом, а рукой. Всем существом откликаясь на малейшее изменение течения, на каждую впадину или выступ, он сознавал, что не вправе ошибаться.
Царица заметила, как напряженно он вглядывается в глубину реки, каждую минуту ожидая подвоха. Его лоб перерезали две вертикальные морщины. Теперь Яххотеп смотрела, не отрываясь, на солнечные блики, пляшущие на воде, и молилась Хапи, богу стремительного Нила, прося милости и покровительства военному флоту освободительного войска.
Подходя к корме передового судна, Усач заметил, что его другу Афганцу нездоровится. Лицо приобрело зеленоватый оттенок, лоб покрылся потом.
— Похоже, ты не слишком-то любишь качку!
— Сделай милость, отвернись!
— Не стесняйся, Афганец! Перегнись через борт. Стошнило, и ладно. Впереди у нас длительная прогулка по реке и приятные встречи с кровожадными нубийцами, ничего страшного! Будем надеяться, что иногда, на твое счастье, мы будем общаться с ними на берегу. Вот увидишь, тебе полегчает!
Афганца выворачивало наизнанку, он не мог поддерживать дружескую беседу и достойно ответить на издевательства Усача. А тот продолжал в том же духе:
— Успокойся, голубчик. Говорят, в Нубии течение Нила замедляется. Подарок судьбы, специально для изнеженных слюнтяев вроде тебя. Постой-ка… Впереди еще порог! Сейчас нас слегка встряхнет. Только не смотри вниз! Как бы наша посудина не зачерпнула воды!
Мало-помалу морщины на лбу кормчего разгладились. Он по-прежнему сосредоточенно мерил глубину, но стал заметно спокойнее, тревога исчезла.
Яххотеп отвела взгляд от поверхности реки и с удивлением увидела освещенные ярким солнцем пальмы по берегам.
— Эй, Афганец! — радостно завопил Усач. — У меня добрая весть для тебя! Мы приплыли в Нубию!
26
Русло реки сузилось, пальмы тесно обступали его: стволы поднимались у самой воды, вершины тянулись к солнцу. Могучие вековые пальмы, приносящие зараз по тридцать мер фиников каждая, плодоносили с июля по сентябрь во время разлива Нила. Финики спасали жителей Нубии от голода в засушливое время года. Росли здесь и необычные пальмы дум, чьи высоченные стволы разветвлялись, и не единожды, причем каждый был увенчан лиственной короной, дававшей живительную тень. Мякоть их красно-коричневых плодов оказалась сладкой, очень приятной на вкус, а внутри орехов египтяне обнаружили прохладную жидкость, прекрасно утолявшую жажду. Усачу она пришлась по вкусу.
— Ну как, тебе лучше, Афганец? Отныне никакой качки!
Тот, по-прежнему бледный, измученный, с трудом отхлебнул глоток.
— Это здесь ты такой герой. Погоди, вот ужо попадешь к нам в горы. Погляжу, как ты запоешь зимой по колено в снегу. А поднимешься повыше, так голова закружится — не сможешь шагу ступить от страха. Не жди, что я брошусь тебе на помощь!
— Пока что мы не в горах, а в Нубии. И глядеть лучше не на меня, а на берег. Нас, похоже, уже встречают.
Они увидели рослых могучих чернокожих воинов с копьями и луками. На лицах и на груди — боевая раскраска. Никакой одежды — лишь набедренные повязки.
Яххотеп приказала причалить к берегу.
— Подать трап!
— Матушка! — попытался удержать ее Камос. — Тебе нельзя к ним идти!
— Они воинственны, но благородны и не станут убивать женщину, которая вышла к ним одна, без оружия.
Усач сильно сомневался в их благородстве, но Афганец не дал ему выхватить меч:
— Не зли их. Поверь, она справится. Царица знает, что делает.
— Эти звери растерзают ее!
— Не растерзают! Она особенная. Взгляни, они потрясены и готовы склониться перед царицей Египта.
Навстречу Яххотеп поспешил высоченный человек с золотыми браслетами на запястьях, перед которым воины почтительно расступились. На лице его было написано удивление: встретить такую противницу он явно не ожидал.
— Я царица Верхнего и Нижнего Египта Яххотеп. Прибыла сюда вместе с фараоном Камосом во главе египетской армии.
— Я вождь племени меджаев. Я никогда не слыхал, что в Египте есть правители кроме Апопи. Зачем ты пришла сюда, царица Яххотеп?
— Воевать с союзниками захватчиков-гиксосов и вернуть Египту крепость Бухен, доставшуюся врагу по вине продажных изменников.
— Ты объявила войну Неджеху?
— Раз он стал преданным другом темного владыки Апопи, я не пощажу его.
— До него не так-то легко добраться!
— Фараон его одолеет.
Казалось, ее слова произвели впечатление на чернокожего великана. К тому же его поразила величавая красота царицы.
— На чьей стороне меджаи?
— Наше племя издавна населяет землю между первым и вторым порогами Нила. Царь Неджех задумал поработить нас. Мы не покорились. Тогда он пришел к нам с гиксосами в черных шлемах и кожаных доспехах. Они убивали людей, сжигали селения. Мы ушли в пустыню. А недавно пронесся слух, что из Фив приплыли военные корабли, освободили Элефантину и двинулись в Нубию. Вот почему мы вернулись. На этом месте вас ждала засада, но мы перебили воинов Неджеха. Поначалу мы надеялись, что он защитит нас от гиксосов, но царь Кермы оказался вероломным и жестоким. Отныне мы будем сражаться под знаменами истинного фараона Египта!