сделать остановку в Сиракузах. Там он в 555 году и умер, сломленный и духовно, и физически.
Если бы смерть пришла к Юстиниану в то же самое время, когда она явилась за папой Вигилием, его бы искренне оплакивали. Он восстановил прежние границы своей империи, вернул римлянам Средиземное море и привнес хотя бы подобие единства в христианскую церковь. Ему исполнилось 73 года, Феодора умерла, и пора было последовать за ней в могилу. Однако смерть задержалась еще на десять лет, в течение которых он отказывался передать власть другому человеку, хотя у него самого уже не было ни сил, ни желания править. Денег не хватало сильнее, чем когда-либо, и он предоставил министрам самим делать все, что в их силах. Армия, которая когда-то насчитывала 645 000 человек, уменьшилась до 150 000, а крупные пограничные крепости стояли заброшенные. Юстиниана отныне заботили лишь состояние церкви и бесконечные богословские прения, которые для него, истинного византийца, были одновременно и стимулом, и отдыхом.
Лишь один раз он очнулся от апатии – когда в 559 году гуннское племя кутригуров вторглось на территорию империи и через Фракию пошло на восток, остановившись в 20 милях (32,1 км) от столицы. Многие жители Константинополя бежали с семьями через Босфор, и Юстиниан всерьез встревожился. Он сделал то, что всегда делал в трудные периоды в прошлом, – послал за Велизарием, которому было около 55 лет и который не утратил ни энергии, ни способности к тактическому мышлению. Собрав несколько сотен воинов, он заставил кутригуров отступить в тщательно подготовленную засаду; 400 человек были убиты, остальных прогнали обратно в их лагерь. Если бы у Велизария было войско побольше, он, возможно, уничтожил бы их полностью, однако император предпочел дипломатию и откупился от кутригуров щедрой ежегодной данью.
Такой исход вряд ли заслуживал триумфальной церемонии, которую Юстиниан устроил в награду самому себе в августе. Очевидно, это странное мероприятие, в котором не принял участия Велизарий, устроили для того, чтобы внушить подданным мысль о славной и великой победе, единолично одержанной императором; прежняя зависть Юстиниана к своему военачальнику внезапно вспыхнула с новой силой. Велизарий, несомненно, обратил на это внимание и снова отошел на второй план. Затем, осенью 562 года, некоторые знатные горожане обвинили его в том, что он составляет заговор против императора. Доказательства так и не были представлены, но Велизария лишили всех званий, и восемь месяцев он жил в немилости, пока Юстиниан, которого наконец убедили в его невиновности, не восстановил его в правах. Предположительно именно этот случай лег в основу легенды о старом слепом Велизарии, которого вышвырнули на улицу с миской для подаяний; но поскольку самая ранняя версия этой истории возникла через пятьсот лет после описываемых событий, ее можно спокойно отбросить как несостоятельную. После того как Велизарий вернул себе расположение императора, он вел спокойную жизнь и умер в марте 565 года в возрасте примерно 60 лет.
В том же месяце появился и последний законодательный акт Юстиниана. Император продолжал устраивать приемы все лето и начало осени, а потом внезапно умер в ночь на 14 ноября. Единственный находившийся при нем придворный сообщил, что с последним вздохом император назвал преемником племянника Юстина.
На следующее утро Юстин и его жена София в парадном облачении поехали в главный собор, а оттуда в Ипподром, где их приветствовали подданные. Затем состоялись похороны Юстиниана. Тело вынесли из дворца и медленно пронесли по улицам, на которых в молчании толпился народ; за ним пешком следовали Юстин и София, сенат, патриарх, епископы, священники и дворцовая стража. По прибытии в церковь Святых Апостолов тело пронесли через неф к саркофагу Феодоры, рядом с которым ждал пустой порфировый саркофаг. Тело осторожно опустили в него, и по душе старого императора отслужили заупокойную мессу.
Закончилась целая эпоха. Юстиниан был последним по-настоящему римским императором, занимавшим византийский трон. Дело не в том, что он всю жизнь (если верить Прокопию) плохо говорил по-гречески; дело в том, что его ум был создан по латинскому образцу и что мыслил он категориями Римской империи. Он так и не понял, что империя уже стала анахронизмом; времена, когда один человек мог обладать бесспорной всеобъемлющей властью, прошли и больше не вернутся. На созданной при его жизни мозаике 546 года в Равенне Юстиниан выглядит моложе своих 64 лет, но лицо его не несет на себе отпечатка красоты или силы; его не сравнить с лицом Феодоры на противоположной стене. Глядя на него, не удивляешься, что ее муж легко поддавался влиянию, если это влияние исходило от нее. И все же Юстиниан был самодержцем до мозга костей – со всеми, кроме собственной жены. Всех, кто знал его, поражала его энергия; его способность к усердному труду, похоже, была беспредельна. Никто лучше его не понимал, как важно выходить к народу и ослеплять его великолепием, отражавшим славу самой империи. Отсюда и роскошные процессии, отсюда его страсть к перестройке Константинополя на свой лад; и, хоть многие из его памятников давно исчезли, при виде великих церквей – Святой Софии и Святой Ирины – и маленькой чудесной церкви Святых Сергия и Вакха у нас до сих пор захватывает дух.
Не все начинания Юстиниана были столь же успешны. В стремлении к религиозному единству он сумел лишь углубить пропасть между Востоком и Западом. Огромные усилия по реформе административной системы и очищению ее от коррупции он то и дело саботировал своей расточительностью. Даже его завоевания оканчивались разочарованием. Впрочем, были и успехи. Константинополь стал главным центром транзитной торговли между Европой и Азией. Поскольку Запад к этому времени прискорбно обнищал, византийцы обратились к Китаю и Индии в поисках торгового процветания, шелков, специй и драгоценных камней, которые они столь высоко ценили. Проблемы создавала Персия, где великий шах держал под жестким контролем все караванные пути и в периоды войн часто полностью их перекрывал. Морской путь представлял те же трудности, так как грузы прибывали в Персидский залив. За товар взимались огромные пошлины, особенно за шелк, пользовавшийся самым большим спросом.
Юстиниан намеревался разрубить этот крепко затянутый узел. Сначала он открыл новые пути, которые должны были идти в обход Персии: северный, пролегавший через Крым и Кавказ, и южный, который шел не через Персидский залив, а через Красное море. Первая из этих попыток оказалась отчасти успешной, вторая провалилась из-за того, что персы прочно удерживали под контролем индийские и цейлонские порты. Настоящий прорыв случился лишь в 552 году, когда группа православных монахов предложила привезти с Востока коконы шелковичных червей и технические сведения, которые помогут начать производство шелка. Юстиниан ухватился за это предложение, и вскоре шелкопрядильное производство появилось не только в Константинополе, но и в Антиохии, Тире и Бейруте. Оно всегда оставалось