Через секунду она была накрыта моей шляпой.
— Ну-ну, — сказал Александр. — Возможно, это более забавно, чем охота, но это не охота.
В это время мы увидели Медора, который шел по следу Причарда, и Альфреда, который шел по следу Медора.
— Что с тобой? — спросил я у Альфреда.
— Что, что… Ты очень мил! Я стреляю по двум куропаткам, я убиваю обеих, но не могу найти ни одной! Веселое начало!
— Что ж, — ответил я ему, — мне повезло больше, чем тебе: я еще не сделал ни одного выстрела, а у меня уже две куропатки и перепелка.
И я показал ему одной рукой двух мертвых куропаток, другой — живую перепелку.
Всё свалили на Причарда, и Альфред осыпал его проклятиями.
Но Причарда уже не было рядом, чтобы выслушать их.
Где же он был?
Причард охотился сам по себе; поскольку охотиться с ним становилось слишком утомительно, мы решили использовать его лишь по случаю. Мы встали в ряд и дальше обходились без собаки.
Александр, у которого превосходное зрение, сразу же заметил Причарда в четверти льё от нас, по ту сторону долины.
Это была уже не наша территория, что мало волновало Причарда, но для нас было существенным.
Увидев куропатку, я по ней выстрелил: это был мой первый выстрел.
Раненная в бедро, она полетела вперед, и мне показалось, что она падает в той стороне, где парнишка собирал колосья.
У меня не было рядом Причарда, чтобы крикнуть ему: «Принеси!» Я решил проследить полет куропатки и принести ее сам.
По дороге я поднял молодого зайца и подстрелил его.
Это несколько отвлекло мое внимание от куропатки.
Поэтому, подобрав зайца и положив его в сумку, я обнаружил, что сбился с пути.
К счастью, сборщик колосьев послужил мне ориентиром.
Он уселся на землю и начал есть.
Я подошел к нему.
— Эй, парень, — спросил я, — не видал ли ты куропатки?
— Куропатки?
— Да.
— О, я немало повидал их, сударь.
— Конечно; но одну куропатку?
— Я и поодиночке их встречал.
— Раненую.
— Раненую?
— Да.
— Ну, это я не знаю.
— Не притворяйся дурачком; я спрашиваю тебя, не видел ли ты, как упала куропатка, когда я выстрелил?
— Значит, это вы стреляли?
— Да, это я стрелял.
— Я не видел, чтобы что-то упало.
Я недружелюбно взглянул на мальчика и принялся искать свою куропатку.
Александр помогал мне искать.
Внезапно он сказал:
— Смотри, Причард вернулся.
— Где же он?
— Рядом с твоим сборщиком колосков, и, кажется, собирается стянуть у него завтрак.
— Сухой хлеб? Ты не знаешь Причарда.
— Да посмотри же.
Я посмотрел. У меня вспыхнула догадка.
— Вот это лучше всего! — сказал я.
— Он делает стойку над мальчиком? — спросил Александр.
— Нет, над моей куропаткой: она не убита, она в кармане у мальчика.
— Осанна! — сказал Александр. — Если это так, я выдам Причарду награду за добродетель.
— Возьми десять су, подойди к этому юному предпринимателю, который, кажется, оказался в очень неудобном положении, и скажи ему следующие слова: «Куропатка моего отца и десять су или куропатка моего отца и пинок в…»
Сборщик колосьев вскочил и пытался удрать.
Но Причард, видевший, как убегает дичь, упрямо преследовал паренька, держа нос на уровне его кармана.
— Позовите же вашу собаку, господин охотник! — кричал шалопай. — Она меня сейчас укусит.
И он пустился бежать.
— Взять, Причард! Взять! — закричал я.
Причард подскочил к мальчику и зубами схватил карман его куртки.
— Ну, теперь для тебя все просто, — обратился я к Александру.
Приблизившись, Александр сунул руку в карман к мальчишке и извлек оттуда куропатку.
Поскольку это было единственное, что привлекало Причарда в новом знакомом, то едва куропатка покинула карман, как пес отпустил куртку.
Незачем продолжать рассказ о дальнейших подвигах Причарда. После целого дня, когда он предавался самым безумным и неожиданным чудачествам, я вернулся на ферму с пятью десятками штук дичи.
Альфред со своим классиком Медором добыл не больше.
Но из своих наблюдений за Причардом я сделал вывод: тот, кому выпало счастье обладать этим псом, должен охотиться в полном одиночестве.
Это собака трапписта.
XXXIV
КАК АЛЬФРЕД БЫЛ ВЫНУЖДЕН ВЕРНУТЬСЯ В КОМПЬЕНЬ В НАРЯДЕ ШОТЛАНДСКОГО СТРЕЛКА
На следующий день благодаря Причарду, который сделал стойку над стаей куропаток в зарослях клевера, принадлежащих одному из соседей г-на Моке из Брассуара, г-ну Дюмону из Мориенваля, у нас вышел спор с упомянутым г-ном Дюмоном.
Нам показалось, что г-н Моке к нам несправедлив и из соображений соседства, я думаю, даже родства, держит сторону г-на Дюмона.
Посоветовавшись между собой, мы решили к нему не возвращаться, бросить охоту и отправиться в Компьень.
Еще в супрефектуре Уаза мы наняли небольшую открытую повозку и нам посоветовали быть поосмотрительнее с ней и с лошадью.
Мы были неизменно осмотрительны, пока нас везло микроскопическое животное, узурпировавшее звание лошади, но едва достигавшее размеров осла.
Но, похоже, маленькие лошадки, как и люди небольшого роста, отличаются сварливым характером.
Наша лошадь всю дорогу не переставала с нами спорить.
Я вызвался быть ее переводчиком и, поскольку моя речь направлялась вожжами и была пересыпана хлесткими аргументами, лошадь в конце концов не то чтобы признала свою неправоту, но стала вести себя так, будто признавала, что я прав.
Благодаря этой хитрой диалектике я без всяких происшествий добрался до фермы и привез туда трех своих спутников.
Приняв решение ехать в Компьень, не заворачивая к Моке, мы послали в Брассуар нашего носильщика, приказав запрячь в повозку Ненасытного и вернуться за нами на дорогу, ведущую в Компьень.
Наш буцефал получил имя Ненасытного из-за своей способности нестись вперед, буквально пожирая пространство.
Лишь у Альфреда нашлись кое-какие возражения.
Ему придется вернуться в Компьень, не приведя себя в порядок; несомненно, это уронит его в глазах прекрасных дам, проживающих в супрефектуре Уаза.
Но мы пренебрегли светскими жалобами Альфреда: этого требовало наше оскорбленное достоинство.
К полудню мы увидели Ненасытного, повозку и носильщика.
Ненасытный, получивший на ферме порцию овса обычной лошади, ржал, вскидывал голову и двигал ушами — наподобие телеграфа; все это обещало нам на обратном пути беседу не менее оживленную, чем по пути сюда.
В ту минуту как появился Ненасытный, охота была удачной, и мы решили, что повозка последует за нами, а позже мы в нее сядем.