Читать интересную книгу Тольтеки нового тысячелетия - Виктор Санчес

Начинало темнеть, пурукеакаме развел костер, обратившись предварительно с молитвой к духу Огня. К этому заклинанию, такому же, что мы слышали в ночь исповеди, присоединились на этот раз все мы. Когда все было готово, Антонио попросил нас, теварис, отправиться спать, так как предстоящий ритуал предназначался только виррарика. Я же попросил его разрешения прогуляться перед сном, и он разрешил, наказав только соблюдать осторожность. Мы воспользовались этой возможностью еще раз потренировать нашу способность к передвижению по пересеченной местности без фонарей и свечей. Я давно понял, что такая прогулка позволяет обострить внимание, заставить тело активизировать иные способы восприятия, нежели зрение, которое тут играет только вторичную роль. Таким образом, мы слились с окружающей темнотой, чувствуя себя в то же время вполне уверенно.

Отойдя от лагеря примерно на три-четыре километра, мы сели на землю, образовав энергетическое кольцо — спинами в круг, лицами наружу. Такое кольцо позволяет получить обзор местности на 360 градусов и хорошо способствует соединению внимания всех участников. За тем отклонили головы назад, запрокинув их так, чтобы соединилось наше восприятие звездного неба. В этом положении мы оставались около часа, не нарушая тишину ни единым звуком. Наконец, начали шепотом (чтобы не нарушить голосом энергетический баланс местности) переговариваться, обсуждая сложившуюся ситуацию. Затем поднялись и вернулись в лагерь, двигаясь с максимальной скоростью. Все мы ощущали потребность в движении. Перед тем, как войти в лагерь, мы остановились и выровняли дыхание.

В лагерь мы вошли в полной тишине, и поэтому виррарика нас не заметили они о чем-то беседовали. Причем разговор был явно не простой — обсуждалось что-то важное. Они говорили по очереди — один говорил, а все остальные слушали. Постепенно мы начали понимать, что они обсуждают подробности маршрута на несколько следующих дней. Прошло примерно полчаса, и все отправились спать. Было около двух часов ночи.

Татей Матиниери

Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что виррарика уже грузят свои пожитки на грузовик. Мы начали быстро паковаться, так как я не сомневался, что теперь мы немедленно выступим на Хумун Куллуаби. Однако, к моему удивлению, после того, как вещи оказались погруженными на машины, индейцы, вместо того, чтобы забраться в кузов, выстроились в длинную цепочку — и мы последовали их примеру. Зазвучали рожки, и процессия двинулась вперед. Через некоторое время мы добрались до небольшого поселения, или скорее, скопления ранчо, состоявшего из нескольких глинобитных хижин и пары кирпичных построек. Обитатели поселка, похоже, нисколько не удивились появлению из пустыни живописной группы незнакомцев, судя по всему, это место находилось на обычном пути Паломничества. Мы прошли через поселок и дошли до прямоугольной площадки примерно триста метров в длину, окруженную проволочной оградой. Здесь была на удивление пышная для пустыни растительность. В ограде была небольшая дверь, миновав которую мы попали на площадку. Перед входом висела табличка, из которой я узнал, что это место представляет собой храмовое сооружение виррарика, охраняемое Национальным индейским институтом. Еще было написано, что вход и прогон животных строго запрещен — под страхом штрафа или даже ареста компетентными органами. Я понял, что мы в одном из важнейших мест на пути к Хумун Куллуаби. Войдя, виррарика уселись на земле, скрестив ноги. Теперь-то я понял, почему тут такая растительность и такой приятный воздух — мы у Татей Матиниери, родника в пустыне, места обитания почитаемой виррарика Богини Воды (кроме того, она Богиня озера Чапала в Халиско и побережья Сан Блас, Найярит). Я много слышал об этом месте. Виррарика упоминали о нем с большим почтением и считали его красивейшим местом на свете. И в самом деле, оно прекрасно, — не только из-за удивительно красивого родника и купы деревьев вокруг, чудесного зрелища для пустыни, — тут была какая-то особая атмосфера. Когда попадаешь в Татей Матиниери, чувствуешь, что словно оказался в другом измерении — о пустыне мгновенно остается только воспоминание. На душе у меня стало удивительно хорошо, словно меня окутала любовь Богини Воды. Усевшись, виррарика достали из сумок цветастые накидки-банданны, положили около бьющего из земли родника, и начали выкладывать на них свои приношения: свечи, стрелы, оленьи рога, шоколад, пирожные, монеты, ниерика, разноцветный рис, пейот, вышивки и так далее. Я еще раз убедился в справедливости поговорки, что в сумке виррарика может скрываться все что угодно, независимо от того, какого размера или веса этот предмет. Мы тоже разложили наши приношения, и молча, как и подобает теокарис, уселись рядом. Ритуал начал Антонио, обратившись к Татей Матиниери с молитвой, слова которой мы понимали с еще большим трудом, чем обычный язык виррарика — настолько он был переполнен словами восхищения, любви и признательности. Причем для него Богиня явно не была каким-то абстрактным и далеким божеством, нет, он говорил с ней как с близким человеком. Потом он достал из сумки несколько бутылочек с водой, и, с кончика мувиери, спрыснул ею воду, вытекавшую из родника. В бутылочках была вода с побережья Сан Блас и озера Чапала. Они всегда были в сумке Антонио. Потом он встал на колени и со слезами на глазах опустил в воду одно из своих приношений. Затем к воде подошел Лусиано и повторил действия Антонио. Затем остальные паломники сделали свои жертвоприношения, обратившись с молитвой к Духу Воды. Потом Антонио, Лусиано и еще два хакареро перешли на другую сторону родника. К ним перешли другие паломники, расселись рядами и склонили головы, причем матевамес, ожидая своей очереди, сняли свои повязки. Они набирали по очереди воду из источника и передавали ее Антонио и Лусиано, которые спрыскивали ею головы паломников, окунув в воду перья своих мувиери, и произносили слова благословения. Высшего блаженства паломники достигали в тот момент, когда маракаме пуруквакаме буквально выливали воду на их головы. Они были счастливы принять эту «ванну», смеялись и растирали воду по телу. Когда подошла моя очередь, я приблизился к Тайяу.

— Эй, Тайяу! Почему виррарика так любят Татей Матиниери?

Он широко улыбнулся, устремив на меня свой чктый взгляд:

— Татей Матиниери — это глаза Матери Земли!

Я внутренне сжался, впервые поняв величие момента, и почувствовал в себе невероятную любовь к этим мужчинам и женщинам, живущим в такой тесной связи с Землей. Благодаря им мы могли научиться правильному пониманию того, что такое по-настоящему жить на Земле и любить Землю. Все внутри меня дрожало от радостного предчувствия и предвкушения того, что произойдет со мной сейчас. Я услышал голос маракаме, меня коснулся его жезл мувиери и голову оросили капли чистейшей воды. Какая благодать! Чистая вода источника словно возродила меня к новой жизни, я постиг величайшую тайну — что это значит, любить Землю и чувствовать себя среди живых! После ритуального омовения в водах Татей Матиниери, у меня словно раскрылись глаза на окружающее и я понял, кто мы и что мы: нет, мы не просто виррарика, не просто теварис, не индейцы и не местизос нет, мы просто энергетические оболочки, движущиеся на встречу с глубочайшей тайной жизни. Мы едины! Среди нас нет лучших или худших, мы все — теокарис, и единый свет призывает нас! Влага Глаз Земли смешалась с влагой моих глаз, я обернулся к теокарис и понял, что они переживают те же самые чувства. Теперь мы готовы идти на Хумун Куллуаби!

После омовения мы предложили источнику свои дары, и говорили с Татей Матениери, раскрывая ей свою душу, все то, что накопилось в ее глубинах за время этого путешествия, называемого жизнью. Мы просили ее одаровании нам помощи, ее совета, ее силы. Некоторые плакали, поскольку их сердца раскрылись особенно глубоко, но Богиня Воды ответила всем, и всем даровала душевный покой.

Перед уходом мы наполнили, купленные по дороге сюда, кувшинчики святой водой из источника. Она еще пригодится нам в должное время. Наполнив сердца и сосуды, мы приготовились к отбытию. Подойдя к грузовику, Антонио попросил поднять капот, и спрыснул мотор своим мувиери. То же самое он проделал и с другими машинами. И теперь я не сомневался — они выдержат дорогу! Мы расселись по машинам — и вперед, на Хумун Куллуаби!

Хумун Куллуаби

Дорога усложнилась, в общем-то, дороги просто не стало, была лишь пустыня, которую во всех направлениях пересекали узкие тропинки. Жесткие ветки кустарника хлестали по бокам машин, затрудняя движение. Мы попали в настоящий лабиринт, выход из которого пришлось искать намного дольше, чем нам казалось вначале. Я то и дело спрашивал Антонио — когда же мы прибудем, и он лаконично отвечал: «Скоро».