Читать интересную книгу КГБ в Афганистане - Лариса Кучерова

Когда же афганская ночь зажгла на небе яркую россыпь звезд, темные быстрые тени бесшумно заскользили по дну узкого изгибистого ущелья. В остывающем воздухе повисла напряженная тишина, изредка нарушаемая шорохом камней, выскользнувших из-под обутых в кроссовки ног десантников. Пришла пора заключительного аккорда многодневной симфонии.

На рассвете штурмовой отряд стремительно налетел на дремлющую и совершенно не ожидавшую нападения охрану. Внезапно, напористо, проворно. Не дав никому опомниться, они обрушились на ничего не понимающих боевиков всей своей огневой мощью. Те же в ответ огрызались разрозненными пулеметными очередями. Вой, визг, лязг и грохот. Завертелась, закружилась смертельная карусель…

Когда золотисто-розовый свет нового дня пролился на разоренное душманское гнездо, шум боя уже стих. Уставшие оперработники, принимавшие непосредственное участие в захвате архива, сносили свои трофеи.

А где-то далеко, за изъеденной ветрами и временем стеной гор, душманские агенты совершали свой утренний намаз, ничего не подозревая о том, что их шпионско-диверсионная деятельность отсчитывает свои последние дни…

Памяти товарищей

– Военные контрразведчики наравне с армейскими офицерами всегда находились на передовых рубежах войны, за чужими спинами не отсиживались, вместе со всеми ходили на боевые: потные, без воды, во вшах, с кругами под глазами и бредом в голове. Так же подставляли свои головы под пули, так же теряли боевых друзей… Мне было очень обидно, когда представляешь опера к ордену, а тебя спрашивают: «Ну и что героическое он совершил?»

В нашем особом отделе служили достойные и отважные офицеры, каждый из которых достоин высокой награды: Борис Храмцов, Владимир Мещеряков, Анатолий Герц и многие другие. Ни разу за два года службы в Афганистане я не был свидетелем, и даже не слышал ни о трусости, ни об отказе от выполнения сложной задачи сотрудниками военной контрразведки. А вот примеров мужества, героизма и верного служения своему Отечеству вспоминается немало.

Многие сотрудники Особого отдела КГБ по КБВО прошли дорогами афганской войны. Трое из них – Геннадий Сабельников, Евгений Свержев, Владимир Ковтун – погибли при выполнении своих служебных обязанностей.

Геннадий Сабельников был убит на третий день пребывания в Афганистане. Даже оружия получить не успел. «Уазик», в котором он ехал вместе с капитаном, сдающим ему дела и должность, попал в засаду. В «зеленке» по машине выстрелили из гранатомета. Капитан погиб на месте. Водителю оторвало ногу, и он потерял сознание. Раненый Сабельников из автомата водителя пытался отстреливаться. Тогда духи открыли дверь и расстреляли его практически в упор…

Владимир Ковтун погиб, когда до возвращения домой оставалась неделя. Вертолет, на котором он в составе группы спецназа летел на задание, был сбит душманами. Владимир мог послать вместо себя прибывшего на замену товарища, но не сделал этого, выполнив свой офицерский долг до конца.

Гератская операция

Капитан Евгений Свержев был первоклассным опером. Напористым, смекалистым, хватким. Что такое офицерская честь, знал не понаслышке. И человеком был замечательным.

Мотострелковый полк, который он курировал, готовился принять участие в боевой операции. В одном из старых районов Герата засела банда Туран Исмаила. Задача перед полком стояла не из легких: обезвредить и уничтожить. Дело предстояло нешуточное.

В тот период у Свержева в проверке находились сведения по фактам мародерства в полку, заслуживающие серьезного оперативного внимания. Взвесив все «за» и «против», Симирский, как начальник отдела, запретил ему принимать участие в операции.

– Да вы что?! Как же я после этого в глаза мужикам-то смотреть стану? Ведь они не на прогулку идут! Мясорубка намечается еще та!

– Именно поэтому мы не имеем права рисковать! Слишком серьезное дело у тебя в разработке, – ответил Валентин Романович.

– Но…

– Никаких «но»! Это приказ!

Тем временем Симирского вызвали в Кабул, и он приказал своему заму вместе со Свержевым встретить его через два дня.

Когда вертолет, на котором он вернулся, поднимая клубы мукообразной пыли, приземлился в зоне проведения операции, на площадке маячила одинокая фигура зама. Какое-то недоброе предчувствие сдавило грудь.

– А Свержев где? – спросил офицер, хотя ответ ему был заранее известен. Вопрос же задал только в надежде на то, что объективные обстоятельства помешали подчиненному приехать к вертолету. Мало ли что еще могло случиться. «Может, заболел?» – спрашивал он сам себя.

– Валентин Романович! Я не смог его удержать. Он на операции в Герате вместе с полком…

– Что-о?!. Самодеятельность развели! Почему приказ не выполнили?!!

Однако изменить что-либо было уже невозможно…

На командном пункте Герата было жарко. То и дело поступали тревожные сообщения о новых потерях. Боевики дрались неистово, остервенело. Каждый дом превращали в неприступную крепость. Взять район никак не удавалось. Командир дивизии выслал подкрепление и приказал артдивизиону оказать огневую поддержку подразделениям. Не успел Симирский детально ознакомиться с ситуацией, как радиостанция вновь ожила и встревоженный голос, прорываясь через шум бушующего боя, сообщил:

– Ранен контрразведчик. Не можем вынести его с поля боя.

Подполковник рванулся к гарнитуре. В горле застрял ледяной ком.

– Кто? – выдавил он из себя, сжимая в руке тангенту.

– Капитан… Капитан Свержев, – послышалось сквозь треск помех.

Для эвакуации немедленно была отправлена бронегруппа. Однако территория была сильно пристреляна. Свинцовая метель без устали поливала все подходы к раненому офицеру. Попытавшегося вылезти из бээмпэшки сержанта тут же срезал снайпер. И только после того, как вызванные «вертушки» подавили огневые точки, Евгения и сержанта, пытавшегося его спасти, вывезли из этого ада.

Сержанта спасли. Свержева – нет…

Он словно предчувствовал свою смерть. Перед операцией сходил в баню и надел новую форму. Высокий, красивый, в новом обмундировании… Он всегда выделялся из общей массы. И бандитский снайпер выбрал именно его…

О болезнях и не только

– Ежегодно более пятидесяти тысяч человек заболевали в Афганистане тифом и гепатитом. Госпитали были переполнены. На трех койках, составленных вместе, лежало по пять человек: двое с тифом, а трое с «Боткина». Не хватало и медикаментов.

Болели там практически все. Болели солдаты, болели офицеры, болели генералы. Никто не мог стопроцентно защитить себя от традиционных местных заболеваний. Даже высокие чины из Москвы, питающиеся исключительно привезенными консервами и близко не подходившие к столовой, умудрялись подхватить какую-нибудь хворь. Антисанитария там царила чудовищная. Тиф, гепатит и малярия стали классическим набором афганских инфекций. Некоторые «счастливчики» перенесли полный «букет». Создавалось впечатление, что зараза чаще всего прилипала к тем, кто слишком усердно оберегался.

Несмотря на чудовищные условия, в которых приходилось воевать, люди выполняли свой долг перед государством до конца. И сегодня нужно поддержать их, оказать достойную помощь, а не лишать заслуженных льгот, как того требуют отдельные ретивые политики. Иначе что завтра мы скажем молодому поколению? Как убедим его защищать интересы государства, стыдливо забирающего то немногое, что само же и воздало своим потерявшим в афганских горах здоровье ветеранам? Хочется надеяться, что здравый смысл победит.

Неутешительные выводы

– Сегодня ни у кого не вызывает сомнений, что американцы вынашивали вполне конкретные планы о построении на наших границах своих военных баз. Поэтому целесообразность нашего присутствия в Афганистане, по моему мнению, не подлежит ни малейшему сомнению.

Другое дело – как это было организовано. Практически без учета местных обычаев, культуры, национальной ментальности мы вторглись в чужой и непонятный для нас мир. Страну без паспортной системы, без почты, радио и телевидения, без бюджета, но с огромным количеством разношерстных племен, постоянно враждующих между собой, мы из махрового феодализма пытались перетащить в построенный неуемными славянскими душами социализм.

В стране, где вся основная жизненная философия формируется в мечети, религиозные деятели были практически полностью проигнорированы как идеологические союзники.

И планирование операций было далеко не безупречным.

Да, мы искренне хотели принести в эту страну лучшую жизнь. Однако нельзя заставить быть счастливыми насильно. И последние события, происходящие в Афганистане, – яркое тому подтверждение. Никогда попытки принести мир и благоденствие на солдатских штыках ничем хорошим не заканчивались.

Прошло более десяти лет с тех пор, как последний советский солдат покинул эту древнюю землю. Однако там по-прежнему идет война, гибнут люди и грохотом боя отзывается горное эхо…