— Благородно? — Он добродушно усмехнулся. — Не тот я человек, любимая. Я же говорил тебе об этом. А то, что я делаю сейчас, только подтверждает это.
Ее лицо сияло.
— Это доказывает только, что ты меня любишь.
«Любишь». Любил ли он ее? Как он мог ее не любить?
— Поехали, — сказал он хрипло, чувствуя, что совершает ошибку. — Давай быстрее выбираться отсюда.
— Дай мне собрать кое-какие вещи.
— Поспеши. Я подожду снаружи, пока ты переодеваешься.
Джесси заторопилась. Меньше чем за десять минут она надела синее мешковатое платье, пихнула кое-какие небогатые вещички в его седельные сумки и сунула под мышку его подушку, которую когда-то стащила в гостинице. Оглядевшись в последний раз, она аккуратно прикрыла за собой дверь. «Символично, — подумала она, — прикрыть поплотнее дверь в свою прежнюю жизнь».
Когда она вышла в холл, Крид недовольно посмотрел на нее:
— Если это последняя ошибка, которую я делаю в своей жизни, то первым праведным делом будет то, что я сожгу твое дурацкое платье, — пробормотал он вполголоса, взяв у нее из рук седельные сумки.
Джесси кивнула, чувствуя, как бешено стучит сердце: «Я уезжаю с Кридом!» Ей было не важно, куда они направятся, главное — они будут вместе.
Она прошла за ним к выходу.
Лошадь Крида встретила их легким и радостным ржанием. Неожиданный для него самого прилив заботливости и желания защитить Джесси охватил Крида, и он покачал головой, сетуя на себя, что не смог заранее достать для Джесси еще одну лошадь, не говоря уже о теплом пальто или накидке и, конечно, шляпе, чтобы закрыть ее лицо от солнца.
Он взял поводья, но не торопился вскочить в седло, а стоял в задумчивости. — Что-нибудь не так? — спросила Джесси. Крид опять обругал себя. За всю свою сознательную жизнь ему никогда не приходилось заботиться о ком бы то ни было, кроме себя. А что, если он не справится? И вновь сомнения охватили его. Она еще не знает, в какую жизнь позволяет себя втянуть. Если бы даже он не был намного старше ее, если бы его не разыскивали власти, он все равно оставался полукровкой, и ничто в целом мире не могло изменить это. Люди станут унижать ее, сторониться, избегать ее обращаться с нею хуже, чем с любой белой шлюхой, увидев, что она — с ним.
И в очередной раз Крид с грустью подумал о том, что брать ее с собой он не имеет права. Он и свою-то жизнь уже превратил в сплошную неприятность. И не имеет права портить теперь и ее, только начинающуюся жизнь.
— Джесси, я…
— Что-нибудь не так?
Крид застонал. Все было не так.
— Ты что-то забыл? — Улыбка сползла с ее лица, когда она разглядела мрачное, выражение его глаз. — Ты передумал, да?
Ее голос не выражал никаких чувств. Но один только взгляд мог разорвать его сердце на части.
— Джесси, послушай…
— Все правильно. Тебе не надо мне что-либо объяснять.
Она гордо расправила плечи, как солдат перед расстрелом.
— Возьми. — Ее голос дрожал, когда она подавала ему подушку, ту самую, что взяла в гостинице. — Она тебе еще может пригодиться.
«Черт возьми, не могу же я ее оставить! Отец ее бросил. Мать умерла. Роза выгребла все до последнего цента и сбежала без оглядки. Неужели я поступлю так же? Правильно или нет — но я не брошу ее здесь одну!».
— Держи ее крепче, любимая, — произнес он с раскаянием в голосе. — Она может понадобиться и тебе до рассвета.
Джесси посмотрела на него, и в ее глазах затеплился проблеск надежды.
Очень нежно Крид привлек ее к себе и поцеловал.
—Пообещай мне, Джесмин Александриа Макклауд, что ты не возненавидишь меня, независимо от того, что случится.
— Я обещаю, — ответила Джесси. Слова звучали приглушенно, ибо она уткнулась лицом в его грудь. — Я никогда не смогу тебя ненавидеть.
— Я надеюсь на это, — подсаживая ее в седло, пробормотал он, и, вспрыгивая на круп лошади позади нее, пробормотал еще раз:— Я надеюсь.
Около трех часов утра Крид остановился. Джесси уже давно спала у него на руках, предоставляя достаточно времени для того, чтобы уже в который раз обругать себя последними словами за то, что взял ее с собой. Но, даже понимая свою ошибку, Крид не смог оставить ее в этом проклятом городишке. Она нуждалась в праведном или не очень, но в таком человеке, каким был он. Он найдет Розу и заберет у нее деньги, поселит Джесси в каком-нибудь маленьком славном месте, а уж тогда смоется из ее жизни к чертовой матери, прежде чем станет слишком поздно.
— Джесси, проснись.
Она пошевелилась и еще плотнее прижалась к нему.
Он поцеловал ее в щеку.
— Давай, Джесси, просыпайся. Ее веки слегка приоткрылись:
— Что-нибудь случилось?
— Ничего. Нам нужно поспать. До утра еще есть немного времени.
Спрыгнув на землю, он снял ее с седла, потом расстелил на земле скатку дорожной постели, которая была приторочена к задней луке седла.
Он бросил быстрый взгляд на Джесси, потом на свои одеяла и только тогда сообразил, что им придется спать вдвоем. Он понимал, что это не лучший выход для обоих.
— Любимая, давай-ка спать.
Она слишком устала, чтобы спорить. Не раздеваясь, нырнула под одеяло, свернулась в клубочек и пока он укладывался рядом, боясь ее потревожить, она уже уснула.
Закинув руки за голову, Крид смотрел в бездонное ночное небо, пытаясь не обращать внимания на лежащую с ним девушку. Сколько же ночей он ворочался и метался по проклятой узкой тюремной койке, мечтая о женщине, о Джесси? Мог ли он надеяться, что те сны когда-нибудь осуществятся.
Он лег на бок, спиной к ней и в который раз принялся перечислять все причины, почему не годится ей в мужья. А когда ему не удалось этим подавить в себе желание, он начал все сначала: он слишком стар а она слишком молода. Он — полукровка, а она — чудесная белая девушка и, несмотря на условия, в которых воспитывалась, заслуживает лучшей доли. Он — преступник в розыске, а она слишком молода, слишком молода, слишком молода, черт возьми!..
Он тяжело застонал, когда Джесси повернулась к нему и прижалась всем своим телом, повторяя изгибы его тела, да еще и руку положила ему на талию.
Жар от ее грудей жег ему спину.
Аромат ее тела, теплый и женственный, витал в воздухе.
Он молча выругался, когда она прижалась к нему еще крепче, стараясь получить от него хоть капельку тепла.
Этой ночи предстояло быть долгой.
Глава ПЯТНАДЦАТАЯ
Джесси натянула одеяло на голову, не желая расставаться с прекрасным сном, только что ей приснившимся. Тут она вдруг поняла, что постель непривычно жесткая. Ржание лошади разбудило ее окончательно.
Она резко села: «Это же все на самом деле! Крид действительно приехал!»