которая собирается ущипнуть какую-то дамочку за мягкое место.
Обычно я люблю мелкие шалости, но прямо сейчас паника в стаде мне не нужна. На то есть веская причина.
Одно из незначительных, но приятных свойств Таинства гримуара Тьмы -- это способность видеть в темноте. Однако в захватившей нас темноте эта способность не работает.
Это, как и поглощение любого света, означает, что бальный зал и, скорее всего, все поместье Зиминых погрузилось не в простую темноту, а во Тьму.
Выходит, среди нападающих есть некто, кто, подобно мне, владеет Живой Тьмой.
Еще один посланник Мары? Нет, ее гримуар-то у меня. Но тогда кто это?
Отмахнувшись от бесполезных размышлений, я прикладываю немного усилий и маны, чтобы вернуть себе зрение. Получается откровенно паршиво.
Моя Живая Тьма проигрывает чужой в открытой борьбе. Поэтому остается только прогрызать себе путь в теле чужой Тьмы.
Она буквально расступается, и часть пространства в виде прямого тоннеля раскрашивается для меня в серые тона. Невесть что, но благодаря этому удается хотя бы найти Маргариту с Анной.
С ними все в порядке. Насколько могут быть в порядке испуганные женщины. Их жизни меня не особо волнуют, но, раз уж я настоял на посещении приема Зиминых, приходится отвечать за Гоголят.
Моя невеста тоже оказывается в относительном порядке. Стоит в паре метрах от меня, обняв себя руками, и нервно оглядывается. Будто ждет кого-то. И я даже знаю, кого…
Когда я оказываюсь рядом с Ольгой, моя рука ложится на ее стройную талию.
-- Держитесь меня, и будете в безопасности, -- говорю я и перехожу на шепот: -- Возможно, тебе даже повезет, и я захочу поцеловать тебя еще раз.
Ольга не должна меня видеть. Прозреть сквозь Тьму могут лишь заклинания из гримуара Тьмы и, возможно, гримуара Света.
И все же она расправляет плечи, вздергивает подбородок и с присущей аристократкам гордостью заявляет:
-- Вы слишком большого о себе мнения, Ворон.
С этими словами девица толкает меня ладонями в грудь, мои ноги отрываются от паркета, и я отправляюсь в настоящий полет через весь зал.
Приземление оказывается на удивление мягким. Рядом раздаются возмущенные голоса задетой мною моли.
-- Ай! Кто это?
-- Что случилось?
-- Благодарю, господин наместник, -- бросаю я своей "подушке" и поднимаюсь на ноги.
-- Не… стоит… -- сипит распластавшийся по полу толстяк и, как та черепаха, пытается перевернуться на живот.
Судя по всему, чужая Тьма сильно сковывает мои возможности. Чего не скажешь о моей невесте. Иначе я бы легко погасил ее толчок, который она усилила простейшей магией.
Пока я отряхиваю свой сюртук, наместнику Петрограда удается встать на четвереньки. Однако, чтобы окончательно привести себя в вертикальное положение, он начинает искать вокруг помощь.
К сожалению или к счастью, тут уж как посмотреть, под руку толстяка попадается какая-то дамочка с шикарным бюстом.
Понятное дело, опора из ее корсета никакая, так что наместник при попытке подняться падает обратно и заодно оголяет великолепные груди аристократки.
-- Ах! Помогите! Насилуют! -- вопит девица, прикрывая срам руками.
Я отхожу подальше, так как на зов тут же прибегают гвардейцы. Вот теперь поднимается настоящая суматоха.
Некоторые из дворян даже плюют на приличия и, наступая другим на пятки, пробиваются к выходу из зала. Однако двери сами распахиваются перед их носами.
Внутрь, сбивая аристократов с ног, залетает группа из десятка вооруженных бойцов. Они тут же открывают целенаправленный огонь по гвардейцам Зиминых.
Похоже, видеть во Тьме им помогают эти штуки на их головах, приборы ночного видения. Явно зачарованные, иначе даже продвинутые технологии этого мира не помогли бы прозреть в окружающей темноте.
Какая-то часть дворян с криками разбегается в стороны, какая-то падает на пол. Со всех сторон фонит активированными защитными артефактами и заклинаниями.
Хоть у гвардейцев и есть оружие, но им остается только обороняться. Потому что, в отличие от вторженцев, они ни ворона не видят.
Я же стою у стола и, поглядывая одним глазком, чтобы вторженцы не зацепили Маргариту с Анной, с упоением наблюдаю за происходящим, попутно закидывая в рот оливки.
Правда очередная маслина встает поперек горла, когда один из бойцов напавшего отряда подскакивает к Ольге, одним ударом лишает ее сознания и закидывает себе на плечо.
Нет, я конечно слышал о варварской традиции похищать у жениха невесту... но не до свадьбы же!
Живая Тьма чувствует мой гнев и бурлит от радости. Она нашептывает мне, молит дать ей волю, чтобы наказать зазнавшихся червей.
Она права.
Я ослабляю "поводок", и Живая Тьма с радостным визгом срывается с места.
Обрываются стрельба и крики.
Замирает моль.
Ко мне возвращается зрение.
Моя Тьма пожирает чужую и в мгновение ока захватывает бальный зал.
Поскуливая побитой собакой, остатки чужой Тьмы убегают к похитителям Ольги. Они накрывают отряд защитным покровом, и к бойцам возвращается контроль над их телами.
Похитители тут же сбиваются в кучку, пряча за собой Ольгу.
Я делаю к ним шаг, и меня тут же берут на мушку с десяток автоматов.
-- Ты еще… что за хрен… -- спрашивает, судя по всему, глава отряда.
Его голос хрипит, а дуло его автомата, как и у других бойцов, ходит ходуном от дрожи в конечностях.
Вторженцы боятся. Потому что они единственные из людей, кто сейчас видит.
Видит, как Тьма вырывается из моего тела, из-под моих ног. Видит, как она кружит вокруг меня, ластится ко мне. Видит и то, как пасти чудовищ, прячущихся в темноте, отрывают от защитного покрова чужой Тьмы кусок за куском.
Еще совсем чуть-чуть, и куски будут отрывать уже от вторженцев.
Мой голос, напитанный магией, разлетается вибрирующих эхом:
-- Верните то, что вам не принадлежит. Склоните головы, и, быть может, вы умрете быстро.
Глава отряда находит в моих словах что-то смешное. Подчиненные поддерживают его неровным гоготом.
Сквозь смех главарь кричит:
-- Вот же высокомерный ублюдок! Хочешь, чтобы мы отдали девку? Так заставь нас, ушлепок!
Мое лицо растягивается в улыбке. Весельчаки проглатывают смех и пятятся назад.
-- Договорились.
Я указываю рукой, и Живая Тьма, разрывая защитный покров, с радостным визгом бросается на похитителей моей невесты.
Глава 11. Кто это все придумал?
В руке Бурана потрескивает напитанный маной Трескунец, а под его ботинками хрустят ледяные осколки, в которые превратились трупы его врагов. Но патриарх Зиминых не чувствует себя победителем.
Ловушка, в которую превратили хранилище родовых сокровищ, сработала. Воры пойманы на месте и убиты. Но тогда