новой силой охватила Кейт. Ей вспомнилась мать в тот день… с кучей подарков. Она тогда сказала: «Сейчас ты увидишь, сколько разных чудесных вещиц я купила для Аннабел».
А она тогда сказала матери, что до Рождества еще несколько недель и что стоит подождать с подарками до праздника.
А Лили примирительно подняла руки вверх:
«Это одежда для Рождества. К тому же ни один ребенок не мечтает получить на Рождество в подарок одежду. Ты только посмотри на это платьице! – И она распаковала красное с зеленым клетчатое платье. – Правда, ей чудесно оно пойдет?»
Она накупила так много всего, что этот зеленый свитерок Кейт запросто могла не заметить. Нужно было теперь извиниться перед Хильдой за вспышку гнева. Вдохнув поглубже, Кейт посмотрела на отца и мужа. Она просто сгорала от стыда из-за того, что так себя повела.
– Простите меня. Я просто вся на нервах. Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая.
Саймон сочувственно улыбнулся ей:
– Конечно нет. Мы все сейчас на грани нервного срыва. Все нормально.
Доброта, с которой это было сказано, вызвала у Кейт теплое чувство, но она твердо решила оставаться начеку.
– Если все в порядке, я вернусь в кабинет, ладно? – спросил Саймон.
Кейт кивнула и перевела взгляд на отца.
– Ну вот и славно, с этим разобрались, – проговорила она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. – Как насчет малой гостиной? – спросила она у отца. – Там камин горит. Кофе хочешь?
– С удовольствием.
Малая гостиная на самом деле была довольно просторной, но в ней было выделено несколько уютных зон с мягкой мебелью и теплыми восточными коврами. В камине из риверстоуна[35] горел огонь. Над каминной полкой висел пейзаж работы Тернера – картина, которая принадлежала семейству Кейт с начала девятнадцатого века.
– Как я люблю эту комнату, – сказал Харрисон и направился к большому мягкому дивану, стоявшему неподалеку от одного из огромных, от пола до потолка, окон.
Он сел на один край дивана, Кейт – на другой. Харрисон небрежно положил одну руку на спинку дивана. Кейт смотрела на мужественный профиль отца, на его прямой и гордый нос. Его темные волосы оставались густыми и волнистыми, но когда отцу было слегка за пятьдесят, он начал седеть. Харрисон был крупным мужчиной. Кейт представила себе родителей танцующими, а танцевали они часто. Мать выглядела хрупкой стройной богиней в медвежьих объятиях отца. Харрисон сделал глоток кофе и поставил чашку на столик.
– Итак, – проговорил он, – вчера по телефону у тебя был очень расстроенный голос. О чем ты хотела поговорить?
Кейт вдохнула поглубже, чтобы приготовиться к предстоящему разговору.
– Я и была расстроенной. И до сих пор расстроена. Вчера вечером у нас побывал детектив Андерсон. Он рассказал мне кое о чем, что у меня в голове не укладывается. И это касается тебя.
Брови Харрисона сошлись на переносице, на лбу залегли глубокие морщины.
– О чем же он рассказал?
– У вас с мамой была шумная ссора в тот день, когда она погибла? – спросила Кейт.
Отец промолчал, но Кейт не отступилась:
– Вы кричали друг на друга?
– Тебе не о чем тревожиться, – сказал Харрисон.
Кейт смотрела на него недоверчиво:
– А я тревожусь. Он еще сказал, что к ним приходила Молли. Она сказала, что слышала, как вы ссорились с мамой. Что вы кричали друг на друга. Это правда?
Кейт внимательно следила за выражением лица отца, чтобы уловить его реакцию на ее слова. Почему он отвечал так уклончиво? Он вел себя странно, и Кейт показалось, что дело не только в том, что он горюет о потере жены.
– Это не касается Молли. Это не ее дело.
– Скажи, это ты велел ей уехать?
Харрисон удивленно вытаращил глаза:
– Что? Почему ты меня об этом спрашиваешь?
– Я ей звонила, а ее племянник мне сказал, что она уехала из страны.
– И правильно сделала.
– Правильно сделала? – изумленно переспросила Кейт, не понимая, серьезно ли говорит отец. – Что происходит?
– Ничего не происходит. Она много лет работала у меня и твоей мамы. Я пока вернуться в наш дом не могу. И не знаю, вернусь ли вообще. Но я не мог оставить ее без работы. Я выплатил ей жалованье за год. Скорее всего, она отправилась в Европу, о чем давно мечтала.
Кейт не могла припомнить, чтобы Молли хоть раз обмолвилась о мечте побывать в Европе.
– Папа, это выглядит несколько подозрительно.
– Подозрительно? Не можешь же верить, что твою маму убил я?!
Харрисон в ужасе посмотрел на дочь.
Кейт вскинула руки вверх:
– Нет. Конечно же нет. Но насчет ссоры – это правда?
– Да, – ответил Харрисон. – Ссора у нас была. Очень плохая. – Он покачал головой. – Я бы отдал все, чтобы взять обратно все, что я в тот день наговорил, но не могу.
Кейт заглянула в глаза отца, но ничего там не прочла. Он надел маску врача. Она тоже попыталась сделать это, но эмоции захлестывали ее.
– Из-за чего вы поссорились?
Харрисон потер пальцами переносицу:
– Это касалось только меня и ее. Ко всему прочему это не имеет никакого отношения.
Кейт, не веря своим ушам, пристально посмотрела на отца:
– Ты мне не скажешь?
– Это личное. Я же сказал: между твоей мамой и мной.
– А вот Андерсон считает, что это как-то связано с тем, что мама решила изменить завещание. Вы из-за этого поссорились? Мама решила по какой-то причине уменьшить твою долю? – Кейт сделала вдох и добавила: – У вас были проблемы в отношениях?
Харрисон пересел поближе и попытался взять дочь за руку, но Кейт его оттолкнула.
– Кейти, ты все не так понимаешь. Я любил твою маму, а она любила меня. – Он поднял руки, чтобы показать ей, что больше не станет к ней прикасаться. – Да, у нас вышла жуткая ссора, но я тебе о ней не расскажу. Ты просто должна поверить мне, что подробности тебе не нужны. Она просила меня никому не говорить об этой ссоре, и я держу слово.
– Вот как? Ты сидишь тут, ничего не рассказываешь, а потом просишь меня тебе доверять? Как эта тайна может быть настолько важной, что ты готов помешать полицейскому расследованию? Мама мертва. Мне кто-то угрожает. Ты стал подозреваемым. Что же, ради всего святого, стоит скрывать, когда такое происходит?
– Говори потише. Ты испугаешь Аннабел.
Кейт вскочила и попятилась назад:
– Ты и маме так сказал? Ты ей все время затыкал рот?
Харрисон встал с дивана. Его лицо исказила гримаса боли.
– Кейт! Как ты можешь об этом спрашивать? И как ты