дабы сбить нас с толку. Может быть, вы вовсе не будете жертвой.
– Не желаю больше это слушать. Отец обожал мою мать, – заявила Кейт, сверкая глазами.
Андерсон закрыл блокнот и убрал ручку во внутренний карман. Кейт показалось, что в его глазах мелькнула жалость, когда он встал со стула. Но может быть, ей просто показалось, потому что в следующий миг взгляд детектива стал прежним – бесстрастным.
Он протянул Кейт руку, и она неохотно пожала ее.
– Мне очень жаль, – сказал Андерсон. – Я понимаю, что для вас это очень тяжело. А я просто ищу ответы и иду туда, куда меня ведут вопросы. Надеюсь, вы это понимаете.
– Мой отец невиновен.
Андерсон склонил голову к плечу:
– Просто будьте осторожны.
Кейт не солгала ему, сказав, что отец ни за что бы не убил ее мать, но и представить, что он кричит на Лили, она тоже не могла. И почему мать решила изменить завещание? От этих нехороших мыслей ей стало совестно. Нет. Он не был способен на такое. И в том, что отец не стал бы ее мучить и сводить с ума, она тоже не сомневалась.
Кейт решила, что надо как можно скорее поговорить с Молли и все выяснить. Она нашла телефон помощницы родителей по хозяйству в Google и внесла в список своих контактов. После нескольких гудков трубку взял мужчина:
– Алло.
– Здравствуйте. Это Кейт Инглиш, дочь мистера Майклса. Простите, могу я поговорить с Молли Грассмор?
– Извините. Ее нет. Могу я ей что-то передать?
– А когда она будет дома?
– Она уехала за рубеж. Вчера. Вернется не раньше чем через пару месяцев.
Кейт инстинктивно крепче сжала трубку телефона:
– Прошу прощения, с кем я говорю?
– Я ее племянник. Она попросила меня пожить у нее и присмотреть за домом.
– Понятно. Спасибо.
Кейт положила трубку. Мысли бешено метались у нее в голове. Родители хорошо платили своим помощникам по дому, но откуда у Молли взялись такие деньги, чтобы на пару месяцев уехать из страны? Может быть, отец отослал ее с глаз долой? Или Молли убила Лили и обратилась в полицию, чтобы свалить вину на Харрисона? Теперь все складывалось очень удобно для нее. Уехала – и ее не вызовешь на допрос. Но с другой стороны, зачем Молли убивать Лили?
Больше всего Кейт сейчас хотелось пробежаться, но при растянутой лодыжке об этом и речи быть не могло. Она дохромала до кладовой и взяла коробку конфет «Hershey’s Kisses». Развернув обертку, она отправила одну конфетку в рот. Кейт всегда заботилась о том, чтобы ее семья питалась здоровой, органической едой. Она каждый день совершала пробежки. Это помогало ей сосредоточиться и отвлечься. Теперь она не пила спиртного – правда, по другим причинам, но это определенно помогало ее здоровью. Но шоколад… шоколад был ее слабостью. Особенно когда она нервничала.
Она стала размышлять о том, что ей сказал детектив Андерсон. Должно было этому найтись какое-то разумное объяснение. Отец Кейт всегда боготворил ее мать. Кейт развернула еще одну конфету и стала вспоминать то время, когда Лили и Харрисон отвезли девочек-подростков – Кейт и Блер – в дом на берегу.
Однажды они провели теплый июньский день на пляже. Плавали, читали, загорали. А вечером Лили и Харрисон отвезли девочек ужинать в ресторан «Ocean City» на острове Фейгерз Айленд. Ресторан, расположенный на одном из небольших барьерных островов, был очень красивый, и его окна выходили на залив. Кейт и Блер были в белых джинсах и ярких майках. Блер – в ярко-розовой, а Кейт – в бирюзовой, под цвет глаз. Кейт улыбнулась, вспомнив, как они собирались в ресторан – густо красили ресницы, покрывали губы блеском. И тут появилась Лили, совершенно ослепительно выглядевшая в шикарном белом платье, с простыми золотыми колечками в ушах. Ее волосы были подняты вверх, и лишь несколько светлых прядей падали на шею. Когда они шли к своему столику и замечали, что мужчины поворачиваются и смотрят им вслед, Кейт чувствовала себя взрослой. Даже парень-официант, которому было лет восемнадцать-девятнадцать, словно бы не хотел уходить, приняв заказ. А потом еще несколько раз возвращался, чтобы узнать, все ли у них хорошо. Но вскоре стало ясно, что объектом его восторга была Лили. Когда он в очередной раз отошел от столика, Харрисон рассмеялся:
– Ты чаровница, моя любовь. Как мне повезло, что именно я отвезу тебя домой.
А потом, когда Кейт и Блер лежали на огромной кровати, Блер сказала Кейт:
– Этот официант, похоже, влюбился в твою маму. Это как-то дико.
Кейт отбросила одеяло – так, что укрытыми остались только ноги. Она понимала, о чем думает Блер: о том, что Лили слишком стара, что она мама и что это неприлично, чтобы в нее влюблялись молодые парни. Этот официант должен был флиртовать с ними, а не с Лили. Однако это происходило постоянно. К Лили влекло всех – и мужчин, и женщин. Кейт даже не была уверена в том, что ее мать сама осознавала, какой эффект производит. Это просто было частью ее сущности.
Кейт не смогла бы сосчитать, сколько раз ее отец говорил о том, как ему повезло, что он женился на Лили. Это не могло быть притворством. Ну, допустим, они поссорились. Но чтобы отец мог убить жену? Нет, никогда.
В желании отвлечься от мрачных мыслей Кейт открыла рабочий электронный почтовый ящик, чтобы посмотреть, нет ли каких-нибудь писем, связанных с деятельностью фонда и требующих ее немедленного внимания. Совет фонда дал ей время, чтобы прийти в себя после смерти матери, все равно запросы об оказании помощи приходили на сайт фонда, и Кейт обязательно нужно было их просматривать. Она устало вздохнула, увидев, что пришло около сорока новых электронных писем. Кейт принялась методично открывать одно письмо за другим. Одни, требующие действий с ее стороны, она сохраняла в особую папку, другие пересылала сотрудникам. В какой-то момент ее рука замерла – она услышала сигнал, оповестивший ее о том, что поступило новое письмо. Отправитель не был указан, а в графе «тема» было написано «Специально для тебя». Не раздумывая, Кейт открыла письмо.
Текста никакого не было, к письму прилагался аудиофайл. Сердце Кейт забилось чаще, когда она услышала из динамиков ноутбука звуки расстроенного пианино. Это была запись песенки на мотив «Вон бежит ласка»[33]. Сначала звучал только аккомпанемент, но вскоре послышался голос – гортанный и, видимо, искаженный с помощью то ли вокодера, то ли какого-то механического приспособления.