в шоке.
— Витя, чего пристал к парню? — вмешивается в разговор шатенка. — Давай я сама буду решать, с кем и когда я буду танцевать?
— Погоди, Свет, — парень отмахивается от нее и пытается «задавить» меня злым взглядом. — Сучонок малолетний, ты совсем страх потерял?
— Следи за языком, сявка, когда с нормальными людьми разговариваешь, — тихо советую чернявому, — можешь нарваться.
— Не, ну это вообще ни в какие ворота, — парень просто задыхается от возмущения, — ты что себе позволяешь, щенок?! Я тебя сейчас просто выкину отсюда.
Он угрожающе нависает надо мной, резко хватает меня за запястье. Круговым движением кисти разрываю захват.
— Какие-то проблемы? — басит голос сзади.
Оборачиваюсь. За моей спиной маячит медвежий силуэт Мальцева. Рядом с ним спокойно стоят Волобуев, Миркин и Потапенко. Оценив внушительные фигуры ребят, чернявый отступает назад, в его глазах мелькает страх. Товарищ задиры, несколько секунд назад с грозным видом поднимавшийся со скамейки, чтобы помочь наказать дерзкого малолетку, медленно опускается обратно.
— Никаких проблем, — нагло смотрю на перетрусившего оппонента, — я не обижаюсь на убогих.
Парень на секунду надувается, открывает рот для ответа, но встретившись с насмешливым взглядом Сереги, передумывает.
— Ребята, пожалуйста, не надо, — встревает в разговор Света, — он больше не будет. Правда, Витя?
Чернявый угрюмо молчит. Напряжение витает в воздухе.
— Идем танцевать, — девушка хватает меня за руку, — ты же меня приглашал?
Мальцев по-дружески подмигивает мне. Парни, улыбаясь, расходятся. Чернявый со своим товарищем остаются сидеть, опустив глаза в пол.
Медленно льется мелодия. Парочки танцуют в обнимку под песню ВИА «Поющие гитары».
Для меня нет тебя прекрасней, Но ловлю я твой взор напрасно. Как виденье, неуловима, Каждый день ты проходишь мимо. Как виденье, неуловима, Каждый день ты проходишь мимо.
Моя рука обосновывается на девичьей талии. Маленькие пальчики доверчиво лежат в моей ладони. Мы медленно покачиваемся под шлягер молодого Юрия Антонова.
— Как тебя зовут? — спрашивает шатенка, обдавая горячим дыханием.
— Алексей, — я немного наклоняюсь к аккуратному розовому ушку. Ощущаю слабый запах туалетной воды с нотками сирени и жасмина.
— Можно Леша, — добавляю через секунду.
— А я Света, — жарко шепчет девушка и замолкает.
— Я уже понял, — улыбаюсь шатенке. — А чего это твой парень такой взбудораженный? Тебе что, уже и потанцевать ни с кем нельзя?
— Да какой он мой? — возмущается Света. — Однокурсник просто. Учимся с ним в одном техникуме. Витя парень неплохой, пару раз приглашал меня в кафе и кино, но я отказалась. Не мой типаж.
— Грызешь гранит науки? — подкалываю девушку.
— Да, а ты? — с вызовом смотрит на меня шатенка.
— Куда же я денусь, — грустно вздыхаю. — В каком техникуме учишься?
В глазах девушки мелькают лукавые искорки.
— В кулинарном, — чуть помедлив, отвечает она.
— О, так ты мудрая женщина, — мои губы расплываются в широкой улыбке, — знаешь, что путь к сердцу любого мужчины лежит через желудок.
— Я просто готовить очень люблю, — простодушно признается моя партнерша.
— А я обожаю вкусно покушать. Угостишь своими кулинарными шедеврами?
— Ишь какой, угощать его еще. Губу закатай обратно, гурман, — фыркает девчонка. — Мне, значит, покупать продукты, стоять у плиты часами, чтобы ты брюхо себе набил?
— Я же не такой бессовестный, — протестую я, — все продукты куплю самостоятельно. И не только. Готовить помогу. А твой скорбный труд будет оценен хорошим подарком.
Песня заканчивается, и я отвожу девушку обратно к скамье. Чернявого и его друга уже нет.
— Богатенький Буратино? — недоверчиво интересуется Света. — Ты вообще-то маловат для меня.
— Что значит маловат? — театрально выпячиваю грудь. — Я выше тебя на полголовы.
— Не в этом смысле, — отмахивается девушка, — сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Вот видишь, а мне восемнадцать, — назидательно говорит Света.
— Совсем старушка, — скорбно качаю головой, — ну ничего, ты прекрасно сохранилась.
— Дурак, — шатенка шутливо бьет меня ладошкой по предплечью.
Через минуту она все-таки сдается и говорит мне адрес своего общежития и номер комнаты, в которой проживает. Вежливо раскланиваюсь со Светой и обещаю забежать к ней на днях с продуктами.
Возвращаюсь к ребятам. Они уже сидят на противоположной скамье.
— Ну что, закадрил девку? — усмехается Мальцев.
— А то, — с вызовом говорю я, — крепость казалась неприступной, но после короткого штурма пала, сраженная моим неотразимым обаянием.
Парни ржут. Потапенко показывает мне большой палец.
Подсаживаюсь к ним. Ребята болтают о своем, а я рассматриваю людей на танцплощадке. Мой взгляд цепляется за знакомые лица. Надвинутые на глаза кепочки, руки в карманах, походка вразвалочку. Ба, какие люди и без охраны. Но главное, среди знакомых лиц шпаны я вижу стукача старшего лейтенанта Омельченко. Замечательно. Вот с ним мне и нужно побеседовать.
Звуки следующей песни заставляют меня замереть на скамейке.
Заповедный напев, заповедная даль. Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий. Мне понятна твоя вековая печаль, Беловежская пуща, Беловежская пуща.
Пронзительный голос Валерия Дейнеко пробирает до глубины души. Он завораживает, будоражит сердце и наполняет светлой печалью. Для меня знающего, какую роль сыграла Беловежская пуща в распаде СССР, эта песня звучит трагическим реквиемом по великой стране.
У высоких берез свое сердце согрев, Унесу я с собой, в утешенье живущим, Твой заветный напев, чудотворный напев, Беловежская пуща, Беловежская пуща.
Вспоминаю убитую в Белом доме девушку, ее широко раскрытые застывшие глаза и русые локоны, слипшиеся от крови. Глаза против воли