Читать интересную книгу Страсти по-губернаторски - Фридрих Незнанский

Да бандиты, надо полагать, даже и не думали об этом. Они, выполняя, видимо, приказ Журавлева, ехали за своим клиентом, действуя ему на нервы, а заодно пытаясь узнать о его контактах. А кто запретит? Никто в городе не может остановить их и предъявить им обвинение, будто они кого-то преследуют. Так что все угрозы адвоката сводились бы к пустому и ненужному «базару». Пусть себе болтает, у него работа такая.

На выезде из города, где попутного транспорта практически не осталось, а навстречу шли в основном грузовики, слепя встречные машины фарами, Гордеев прибавил скорости. Устремились за ним и бандиты. Но тут, свернув направо и проехав буквально сотню метров, Юрий вдруг резко затормозил. Тормознули и бандиты, и даже опешили: адвокат задом быстро подавал свою машину, угрожая столкновением.

Бандиты хотели тоже сдать назад, но увидели, что сзади и слева их уже зажали два неизвестных автомобиля. Они и сообразить ничего не успели, как из тех машин выскочили двое человек в масках на лицах — один совсем невысокий и щуплый, а второй повыше и пошире в плечах — и с неожиданной силой, едва не оторвав двери их машины, выдернули парней наружу. Еще миг, и оба валялись лицами в песке, со стянутыми за спиной руками. Никакая ментовка так не сработала бы — быстро и слаженно. Они даже вскрикнуть не успели, не говоря о том, чтобы выматериться всласть, а когда один попытался подать голос, его рот оказался с ходу залеплен широкой полосой липкого скотча.

Их волоком оттащили в сторону от дороги, поставили машины в один ряд, так, чтоб они не мешали тем, кому придется проезжать мимо, и отправились к пленникам, которые сидели на земле, привязанные к небольшим, светлеющим в темноте березкам. Идиллическая картинка!

— С кого начнем? — спросил Филипп, протягивая Гордееву фонарик.

Юрий ослепил его светом одного, другого и показал на того, с кем уже был знаком:

— Вот с этого.

Филипп ловко залез к тому в карманы, вытащил все наружу, нашел паспорт. Открыл и протянул Гордееву. Юрий прочитал вслух:

— Горохов Сергей Юрьевич, восьмидесятого года… Скажи на милость, сопля, а такая наглая!

Пленник замычал и замотал из стороны в сторону головой. Короткий удар Филиппа в челюсть ненадолго успокоил бандита.

Затем были вынуты документы из кармана второго. Юрий снова прочитал:

— Лазун Михаил Григорьевич, восемьдесят второго. Совсем мальчишка, мерзавец. Оружие у них есть? Не перепутайте, кому какое принадлежит. Вот этот, я полагаю, убил Людмилу Лякину. — Гордеев носком ботинка показал на Горохова. — Его пистолет пойдет на экспертизу. — И поскольку Горохов еще не пришел в себя после Филиного тычка в подбородок, Юрий обратился к Лазуну: — Будешь говорить, или хочешь, чтоб мы вас обоих замочили прямо тут? Я ведь предупреждал. Не хотели послушать, пеняйте на себя. Помоги ему. — Юрий показал Филе, и тот слегка оторвал от губ преступника липкую ленту. — Кто убил девушку, ты или он? Отвечай.

Тот молчал.

— Помоги ему, — сказал Юрий Филе.

Агеев наступил тому ботинком на промежность и нажал. Парень взвизгнул и изогнулся дугой.

— Будешь говорить?

— А что мне будет? — с трудом произнес он.

— Ничего. Волкам оставим на съедение. А вот уж что они с тобой сделают, у них будешь спрашивать. Если они еще такое дерьмо жрать станут. — Гордеев достал из кармана свой диктофон и включил его, но ослепленный светом фонаря Лазун этого не видел. — Вас Журавлев послал следить за мной? Отвечай, Лазун!

— Да.

— Что велел делать?

— Наблюдать. И докладывать. Оружие еще велел забрать Женькино, ну Горелого, которое ты отнял у него. А если добром не отдашь, то прижать как следует.

— И вы отправились за мной, чтоб прижать?

— Ага.

— И как вы собирались это сделать?

— Не знаю, это Гороха дело.

— Ладно, — сказал Юрий, отключая диктофон. — Заклей его. Давай возьмемся за Гороха…

Как все наглые, рано повзрослевшие мальчишки, почуявшие силу собственной власти, точнее, власти стаи, в которой они крутились, и эти оказались нестойкими, когда против них, уже одиночек, встали профессионалы. Особо и бить не понадобилось, хватило показного устрашения. И они сдались, заскулили, раскололись. Сообразили, что их козыри — ничто по сравнению с теми, что были на руках у тех, кто им задавал вопросы. Филипп никакой жалости к этим молодым волкам не испытывал, но действовал, как он им и заявил, вполсилы. Но и это их убедило в том, что они «неправы», пытаясь реально не отвечать на конкретно задаваемые вопросы. А школа подобного рода допросов с пристрастием, так сказать, тем и хороша, и показательна, что один начинает в конце концов закладывать другого, а тому, второму, уже ничего не остается, как сдавать первого. Что и произошло. Лазун сказал, что это Журавлев — Жура дал команду Гороху замочить сучку из суда. А Журу об этом попросил якобы сам судья Самохвалов. Сказал, что она его подставляет вместе с приезжим адвокатом. Но вот самого адвоката Жура велел пока не трогать, он им еще понадобится для каких то дел. Каких — не сказал.

Горохов, умываясь собственными соплями, доказывал, что Лазун все врет, падла, потому что он, Горох, никого не убивал и приказов таких от Журы не получал. Однако, когда Филиппу, уставшему слушать ложь, надоело и он вынул собственный пистолет, показательно передернул затвор, а затем с силой сунул конец ствола Гороху в ноздрю, так что тому пришлось даже задрать голову, вот тут уже упрямство было сломлено. И Горох заговорил.

Он рассказал, как Жура велел ему пугать адвоката. О встрече в кафе. О телефонных звонках и угрозах. Наконец, о том, что Люська, зараза, его узнала, когда они встретились неожиданно в ее дворе, у подъезда. И даже обрадовалась. Вскрикнула: «Это ты, Горошек?!»

«Горошек! А никакие не гроши, как почудилось тому мужику! — вспомнил Гордеев. — Именно Горошек! Ослышался тот словоохотливый, но, видать, глуховатый дядька…»

Они были знакомы еще со школы — Люська и Сережка, в параллельных классах учились. И когда она его узнала, Горохов понял, что теперь уже просто вынужден убить ее, чтобы не оставлять свидетельницу, которая увидела его с пистолетом в руке. Чтобы побороть минутную растерянность и как-то взбодрить себя, он обозвал ее сукой и закричал: «Ты где была?» — будто ревновал ее к кому-нибудь. Так ему показалось верней. А Люська, на свою беду, обложила его матом, вместо того чтобы обогреть радостью встречи. И он сам бы не знал тогда, как поступить. И только после этого выстрелил фактически в упор в левую грудь. А чего оставалось делать? Да и Жура бы не простил…

И все это было аккуратно записано Гордеевым на магнитофонную ленту…

После всего, что они узнали, оставалось решить последний и главный вопрос: что теперь делать с этими мерзавцами.

Отошли в сторону, чтобы посовещаться.

Филипп и Николай Щербак в этой операции, естественно, не участвовали, их здесь не было. Их и в городе вообще не было. И если Лазун или Горохов будут уверять, что их допрашивали какие-то свирепые громилы, подтвердить сей факт не сможет никто, даже они сами, потому что тому, кого бьют, всегда кажется, что отделали его богатыри — слабакам он бы ни за что не сдался. Ну и хорошо, что так думают. Но Гордеев был засвечен, правда, он и скрывать этого не собирался. Обещал ведь начистить рыла? А они не послушались, вот и заслужили. Несерьезный аргумент, но уж какой есть. Можно будет попозже уточнить. После того, к примеру, как удастся посоветоваться с тем же Печерским. Или Платом. Ум, говорят, хорошо, а три — куда лучше. А пока парни эти могут и посидеть где-нибудь в подвале. Пусть и Журавлев понервничает.

А что не совсем законно, ну да, а что, разве законно убивать женщин? Главное ведь в чем? Нашли и задержали убийцу! Определили по его показаниям заказчика. Теперь бы донести эти все сведения до общественности, которая, разумеется, возмутится. И это можно будет сделать с помощью Валерия Печерского. Кстати, если он сегодня у себя на базе, то можно прямо к нему и отвезти этих бандитов.

Но светить Филиппа с Николаем Гордеев все равно не хотел. На все вопросы был один ответ: товарищи помогли. Мир не без добрых людей. Помогли и отошли в сторону. А откуда они? Большой секрет. На то и гонорар адвокат получает, чтобы самому набирать себе верных помощников. Так решили и поступить.

Юрий позвонил Печерскому по мобильнику и с облегчением узнал, что он все еще у себя в сторожке. Коротко объяснив свою ситуацию с задержанными и допрошенными им бандитами, Гордеев сказал, что хотел бы посоветоваться о дальнейшей их судьбе. Мол, имеются разные варианты.

Валерий Артурович задумался ненадолго, но предложил приехать. Спросил только, где сейчас находится адвокат.

— Да уже свернул к вам!

— А, ну это близко. Я жду. А удобное помещение мы здесь найдем. Не сомневайтесь, Юрий Петрович.