Ядя стояла перед банкоматом, проверяя состояние своего счета. Раз в неделю ей приходилось выставлять напоказ перед миллионами зрителей свои самые-самые страшные недостатки, но зато в кои-то веки на карточке появился радующий глаз баланс. Ради этой блаженной минуты перед банкоматом она готова была принять участие хоть в синхронном плавании, в котором один из участников обязательно идет ко дну в конце каждого выступления.
Сняв деньги, Ядя трижды прошлась взад-вперед перед входом в фирменный магазин с эксклюзивным нижним бельем. В конце концов, ею заинтересовалась охрана. Мужчина в элегантном костюме посмотрел на нее подозрительно и жестом пригласил зайти. В магазине Ядю моментально обступил целый штат компетентных продавщиц. Ядя отметила про себя, что никогда еще ее бюст не являлся объектом такого восторга и заботы. Почти силой ее проводили в просторную примерочную с белой банкеткой, где она была подвергнута подробнейшему допросу: рост, вес, окружность под грудью и прочее. Очень быстро выяснилось, что она не знает своих основных параметров.
— Ничего страшного, мы вас обмерим, — заявила молоденькая девушка с микроскопическим бюстом, наверное, меньшим, чем у охранника.
Ядя еще больше ссутулилась. Она не привыкла, чтобы ее кто-то обслуживал, и ей хотелось поскорее вырваться из цепких рук продавщицы. Но вместо этого она послушно примеряла все новые и новые комплекты белья. Ошеломленная разнообразием фасонов, она нервно подсчитывала в уме, сколько школьных обедов вмещается в стоимость этих микроскопических кружевных штучек.
— В этом вам просто отлично! — Продавщица отошла на шаг и причмокнула от удовольствия. — Настоящие французские кружева. И цена приемлемая: восемьсот злотых.
Ядя вздрогнула: самые дорогие трусики, купленные ею, стоили сорок пять злотых, и носила она их в течение двух лет. А этот комплект был такой нежный, что казалось, расползется лишь оттого, что на него смотрят.
— Превосходный… — еле выдавила она из себя.
— Я отнесу на кассу.
«Боже, — лихорадочно соображала Ядя, — что же мне делать? Я же не могу выложить столько бабок за два лоскутка. Недельный запас воды для африканской семьи из шести человек обходится… в семь злотых, а тут…»
К кассе она шла, как на Голгофу. В ушах ее уже звучала барабанная дробь, сопровождающая в последний путь висельника, но за секунду до того, как произвести торговую сделку, а потом остаток жизни провести в муках совести, она заметила стоящую у прилавка корзину с уцененным товаром.
— Это с прошлого сезона… — У продавщицы слегка дрогнул голос, потому что она уже поняла, к чему клонится. — И… И нет вашего размера!
Девушка почти выхватила у Яди из рук корсет, нарытый в самом низу корзины.
— Но это же мой, мой! — ликуя ответила Ядя и заплатила сто шестнадцать злотых за корсет, две пары трусиков и два вполне приличных бюстгальтера.
Добравшись до дома, она отправила Готю к Эде и стала примерять покупки. До сих пор она могла только мечтать о таком белье. Имея чашечку «D», она вынуждена была носить серовато-грязного цвета чехлы, которые в случае авиакатастрофы вполне сгодились бы в качестве парашюта. Почему-то польские швейники выпускали именно такие бюстгальтеры, а на импортные у нее никогда не было денег. Но теперь она похудела до желанного «С», и деньги у нее появились…
Итак, одетая в голубой комплект, она стояла посредине убогой клетушки и пыталась рассмотреть себя в маленьком зеркальце. Затем она переоделась в шикарное белье цвета красного вина. Лифчик значительно лучше держал грудь, выставляя ее вперед и порождая плотоядные помыслы (не у Яди, конечно). Изящные трусики не врезались в тело и не оставляли красных следов. Ядя задумалась. Голубой гарнитур манил своей недосказанностью в стратегических местах, а белье в оттенках бургунского вина было смелым и чувственным.
— Ну, не знаю даже… — пробормотала она, пытаясь разглядеть свою попку.
— Бьютииифуль женьтина. Красьняя лютце… гуд.
— Ааа!!!
Ядя в ужасе повернулась к окну. На крыше сидел какой-то тип, с виду похожий на турецкого таксиста, и скалился, поблескивая золотым зубом.
— Что вы тут делаете? — В панике Ядя пытаясь прикрыться шторкой, отделяющей жилую часть помещения от кухонного отсека.
— Я смотю и пальцы облизать, такая красивая вид, — улыбнулся «турок», а Ядя от страха сорвала штору вместе с карнизом.
— Ай-ай-ай! — Золотозубый с грустью покачал головой и, вытащив из кармана плоскогубцы, крикнул куда-то в поднебесье: — Ханьииии!!! — Остальная часть высказывания прозвучала примерно так: — Унаваляя сингху гатха…
В окне Ядиной квартирки появилась вторая голова, принадлежащая молодому парню с миндалевидными глазами, характерными для жителей Индонезии или Шри-Ланки. Оба ловко запрыгнули в квартиру и, прежде чем Ядя опомнилась, быстро прикрепили карниз.
Вот так в ее жизнь вошли кровельщики, присланные жилу правлением, которое за неимением польских рабочих рук охотно прибегало к помощи резидентов из центра для беженцев.
— Парень, черт побери, что ты с ней сделал? — удивился председатель жюри.
В вопросе сквозило явное предположение, что Ядя была подвергнута чудовищным манипуляциям с рукоприкладством и изнасилованием включительно. Циприана, который еще не успел отдышаться, буравили любопытные взгляды. Все собравшиеся в студии могли в очередной раз убедиться в банальном, но глубоко правдивом высказывании: «Изменчива и непостоянна женщина»[31]. Были и такие, кто даже подозревал ловкую подмену партнерши. Неужели возможно, чтобы ни на что не похожее существо преобразилось почти в лань: обольстительную, чувственную, дерзкую? Надо отдать должное: ради такого эффекта не покладая рук, трудился целый штаб модельеров и портных. Добавить сюда туфли на невообразимо высоком, но устойчивом каблуке — и вся Польша увидела, что у Яди:
— ноги длиннее, чем ей самой казалось;
— стройные лодыжки;
— потрясающий темперамент.
Вне всякого сомнения, дремавшая в Яде богиня не только была разбужена, но и изрядно подзаправлена внеземной энергией. Все это вкупе с тем, как сама Ядя пахала на репетициях, возымело просто фантастический эффект! Эдя, присутствующий в зале, вынужден был принять двойную дозу нитроглицерина. Во время выступления он все время пытался прикрыть Готе глаза, поскольку его мать вела себя на паркете крайне неприлично. В итоге оба обливались потом не меньше танцоров.
Пока восторженные зрители обсыпали своих любимцев цветами, безделушками и номерами телефонов, в просторном дамском туалете Верена вдыхала «дорожку». Она знала, что сегодняшнее ее выступление было абсолютно провальное. Физик-ядерщик, с которым она танцевала, ни с того ни с сего начал ее так бесить, что во время выступления она укусила его за ухо и вдобавок ко всему оттоптала шпильками ноги. Роберт уже не мог притворяться, что испытывает к своей партнерше неодолимую страсть. До конца танца он старался держаться на безопасном расстоянии, и их румба больше походила на поединок боксеров.