на луне есть маленькие домики, в которых в полном одиночестве живут люди, покончившие жизнь самоубийством? Это мне рассказал один из моих пациентов. А город снов видели около 70 процентов спящих. Другой пациент, очнувшись после комы, заговорил на 15 языках, 2 из которых мертвые. В коме он прожил 17 разных жизней в разных эпохах. Кстати, Элпис – это греческое слово, оно переводится как «надежда».
– И как можно объяснить мой случай? – моя голова закипала от рассуждений над случившимся.
– Полагаю, – задумался он, – вы показали себе некую борьбу с самим собой. Ведь очевидно, что под маской Сомерсета именно ваше лицо. Как и все, кто был в городе, – это вы. Могу предположить еще одно, если б вы поняли, что все окружающее вас всего лишь иллюзия, вы никогда бы не вышли из комы. Ведь там все дозволено. Поэтому вам и стерло память, и вы не знали, где вы. Мы не знаем, что именно люди видят в коме, поэтому можем строить теории лишь по рассказам.
– Как же? – опомнился я. – Ведь вы были там! Выходит, что вы и вытащили меня этой аварией. Смерть… Выход из комы.
– Нет! Нет! Я не был там, – заотрицал он. – И не видел того, что видели вы. Моей задачей было разыскать вас в метафизическом мире, путем погружения в глубокий транс, и уговорить вернуться в реальный мир. Я нашел вас сидящим на камне. Лишь метр на метр освещался невидимым источником света, вокруг же стояла глубокая тьма. Как я ни старался, но приблизиться к вам не смог. Это место просто отдалялось от меня ровно настолько, насколько я приближался.
– Это город снов! – воскликнул я. – Тогда я увидел вас впервые, и мы убежали с Эфой.
– Была и вторая попытка, – продолжил профессор, – тогда нам даже довелось поговорить, без слов.
– Как это, без слов? – озадачился я. – Я прекрасно помню этот разговор. Вы сказали, что люди не хотят хлеба, который мы им даем.
– Я так сказал? – удивился Гилл. – Нет, мы смотрели друг другу в глаза и обменивались информацией телепатически. Я сказал, что вы не должны здесь находиться. На это вы спросили: «Я мертв? Как мне попасть домой?» – а затем словно включилась ваша энергетическая защита и меня выбросило оттуда.
Все еще не отойдя от шока, я подошел к окну и приоткрыл форточку. Сделав глубокий вдох ночного воздуха, я спросил:
– Как мы могли видеть разные вещи?
– Это как звуки, проникающие в сон из реального мира и меняющие сюжет, – сказал профессор, подойдя к окну, соблазненный свежим воздухом. – Я ведь беседовал с вашим ментальным телом, а оно транслировало происходящее в разум, так и менялся сценарий с моим появлением. Люди в коме часто слышат, как плачут их родные, чувствуют, как их касаются, как просят их вернуться. Некоторые могут даже отвечать им, а некоторые умирают, чувствуя себя оставленными, поэтому… – немного помолчав, профессор развел руками и перевел тему, – ну, а что касается вашего выхода из комы. Я подошел к вам, вы встали с камня и, сказав, «теперь я готов» пошли за мной, а по пути несколько раз хотели вернуться, но все же мы вышли вместе. Так что никакой ответственности за аварию я, слава Богу, не несу. Конечно, не все такие счастливчики, как вы. Чтоб вернуть вас, мне потребовалось всего 7 часов.
– Вы не перестаете оставлять вопросов в моей голове, – тяжело выдохнув, сказал я. – Я ведь в Тите был полтора года, но никак не три дня, как говорит врач.
– Три дня в коме, но не в Тите. Абсолютного времени не существует, и для него естественно идти по-другому в измененном состоянии сознания.
На этом слове профессор отвлекся на голоса за дверью. Девушка говорила медсестре, что ей звонили и спрашивала, куда ей пройти, сестра же отвечала ей о проведении процедур в настоящий момент. Прослушав этот диалог, Алес Гилл дополнил свою речь словами:
– Многие, пролежав в коме года, считают, что они просто спали одну ночь и дико удивляются, увидев своих друзей и родных постаревшими.
Последние его слова пролетели мимо моих ушей. Уставившись в дверь и пытаясь разобрать разговор в коридоре, я спросил:
– Почему вы работали со мной? Кто сказал обо мне?
– Ваша жена, – коротко ответил он. – Я ей уже позвонил и, наверное… Сестра! – громко крикнул он, заставив меня вздрогнуть. На его приглашение зашла сестра Божена. – Там не мисс Браун приехала, – спросил он ее, – мы уже заждались.
Не сказав ни слова, сестра пригласила кого-то жестом из коридора.
Кажется, это та, кого я так долго искал, и она шла прямо ко мне. Бросившись на мою шею, она зашептала, заплакав:
– Больше никогда не оставляй меня.
– Я… Я не оставлял, – волнуясь, забормотал я.
Ее голос, ее нежный аромат, преследовавший меня долгие годы, ее лицо, которое раньше было лишь абстракцией на моих рисунках. Осознание, что она действительно рядом со мной, заставляло мое сердце биться в бешенном ритме.
– Тит, ты что, не узнаешь меня? – испуганно спросила она и, повернувшись к двери, крикнула. – Ева! Иди сюда, крошка!
В кабинет зашла маленькая девочка лет шести, увидев меня, она бросилась ко мне со словами:
– Папа! Папа проснулся!
Услышав ее голос, я все вспомнил.
Остаться проигравшим или выйти победителем в борьбе с самим собой?
Меня зовут Тит Браун, мне 23 года. Две недели назад, возвращаясь домой, я купил цветы для своей жены. У нас была годовщина, и я сильно торопился, настолько сильно, что не счел нужным оглядеться по сторонам, когда переходил дорогу. Меня сбила машина.
Мои тревоги, желания и эталоны сложились в пазл, создав новый мир для меня одного, в который я попал после случившегося.
Часто, не находя поддержки в реальном мире, я мечтал о таком друге, который понимал бы меня с полуслова. Я нашел ее в Тите. Именно Эфа появлялась в самые важные для меня моменты и оставалась единственным человеком, который слушал меня. Теперь я осмыслил ее слова «Никогда больше не думай, что ты один, я всегда буду где-то рядом, и тебе ничего не стоит просто позвать меня, и я приду». Эфа – это моя надежда на лучшее, она приходит, когда я почти сдался. Это успокаивающий голос изнутри, дающий силу. Это то, живет в сердце каждого из нас.
Однако, если с Эфой все понятно, то личность Сомерсета внутри меня оставляет нерешенными некоторые вопросы. Он проиграл мне или хотел, чтоб я победил? Власть над городом – это власть над моей