— Можно, я на минутку сяду? — жалобно спросила она. — Меня, кажется, сейчас стошнит.
Женщина вздохнула.
— Хорошо. Погоди, сейчас выну расширитель.
Боль ослабла, и Мэри наконец смогла сесть. Только сейчас она разглядела свою собеседницу — невзрачную особу лет примерно сорока, а может, меньше. Жесткие скулы и мелкие черты лица мешали точнее определить возраст.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Мэри вполголоса — чтобы не услышал Чарльз, а еще потому, что каждое усилие давалось ей слишком дорого.
Жесткое лицо женщины окаменело.
— Я кое-что задолжала Чарльзу… А он умеет взимать долги.
— Ты задолжала ему так много, что можешь убить дитя человека, которого даже не знаешь?
Женщина потянулась к пачке сигарет, вытряхнула одну, прикурила и выдохнула облачко сизого дыма.
— Угу, — сказала она, — порядочно.
— Послушай, что если ты просто скажешь ему, что все сделала? Что ребенка не будет?
Женщина с силой затянулась и медленно покачала головой.
— Не пойдет.
— Почему?
— Думаешь, он не заметит, как тебя разнесет через пару месяцев?
— Тогда будет уже слишком поздно!
Мэри с жаром подалась вперед, умоляюще сложив руки.
Женщина нервно пыхнула сигаретой и раздавила ее в пепельнице, стараясь не встречаться взглядом с Мэри.
— Уничтожить меня он всегда успеет. Я медсестра. Моему малышу десять лет. Если Чарльз бросит меня в тюрьму за подпольные аборты, я потеряю все, что имею. Этот человек — воплощенное зло. Пользуясь своим положением, он собирает сведения о разных людях, а потом прибирает их к рукам. Как меня, например…
— Я уеду! Уеду из города! Клянусь тебе, он никогда ничего не узнает!
Карие глаза медсестры смягчились, но лицо осталось все таким же жестким и непреклонным.
— Послушай, детка, с какой стати тебе так хочется сохранить ребенка от этой сволочи?
— Это не его ребенок!
«Это наш ребенок, — сказал Бен. — Мне наплевать, чьи у нее будут глаза или волосы. Мне наплевать, кто посеял семя. Это наш ребенок».
— А Чарльз говорит, что его.
— Это ложь! Ребенок мой и моего мужа.
— Твой муж мертв.
Мэри сделала вид, что не слышит этих страшных слов. Сейчас об этом лучше не думать. Потом, потом ей придется свыкнуться с утратой, научиться жить без Бена, но не сейчас. Сейчас главное — отвоевать жизнь малыша!..
— Этот ребенок — все, что у меня осталось. Ты сама — мать. Ты меня поймешь.
Женщина отбросила со лба короткие каштановые пряди и снова вздохнула.
— Да-а, еще как пойму. Не будь моего маленького, и я сама бы свихнулась, когда мой муженек сыграл в ящик. — Она потрясла головой. — У мальчишки никого нет, кроме меня, а как я смогу о нем заботиться, если загремлю за решетку?
— Клянусь тебе, Чарльз ничего не узнает. У меня есть подруга, она мне поможет. Она живет в…
Медсестра резко вскинула руку:
— Нет. Не говори. Господи, поверить не могу, что я вообще над этим раздумываю… Ладно, слушай. Сейчас пойдешь в ванную, запрешься и включишь воду. Потом вылезай в окно — и дай Бог ноги. У тебя пять минут. Через пять минут я пойду и скажу Чарльзу, что ты меня надула. И видит Бог, если ты еще когда-нибудь появишься в этом городе, я тебя самолично изрежу на мелкие кусочки!
Мэри поспешно соскользнула со стола. Из глаз ее брызнули слезы.
— Спасибо тебе! Честное слово, ты не пожалеешь об этом. Спасибо!
— Пять минут, — жестко напомнила медсестра.
Глава 13
По возвращении из библиотеки Джейк отправился в свой номер, а Ребекка — в свой. Больше ей деваться было некуда, и все утро она бесцельно расхаживала по комнате, то включала, то выключала телевизор и безуспешно пыталась вслушиваться в обрывки приглушенной речи, доносившиеся из номера Джейка. Время тянулось нестерпимо, и с каждой минутой смятение Ребекки возрастало. То же самое было с ней в Далласе, перед тем, как она решила отправиться в Эджуотер — тогда она так же бесцельно бродила по дому, не зная, куда пойти и куда себя девать.
С первого дня в Эджуотере у Ребекки не было ни единой свободной минутки и потому ей казалось, что она хоть чем-то занята, что постепенно к ней возвращается былая уверенность в себе. Неважно, что в большинстве случаев их усилия пропадали втуне — зато она действовала, не сидела сложа руки.
А теперь Джейк засел в своем номере, чтобы «сделать пару звонков», и Ребекка даже не осмелилась намекнуть на то, чтобы пойти с ним. Близость Джейка, да еще наедине, в тесном номере мотеля, отнимала у нее остатки здравого смысла, зато пробуждала совершенно ненужные инстинкты.
Здраво рассуждая, стоило бы принять совет Джейка и уехать в Даллас. Пусть себе работает в одиночку и посылает ей свои знаменитые отчеты.
Она потянулась к телефону и набрала свой домашний номер, решив выяснить, не звонил ли кто-нибудь за время ее отсутствия, но, не дождавшись второго гудка, повесила трубку. Вряд ли на автоответчике записано что-то, достойное ее внимания. Возвращаться в Даллас ни к чему, потому что, по сути, ей некуда возвращаться. Прежняя жизнь навсегда осталась позади, новая жизнь пока еще совершенно не устоялась.
И единственная связь ее с этим новым, зыбким, неведомым миром — Джейк Торнтон.
Нелепо — пытаясь вновь обрести себя, она рискует потерять остатки прежней уверенности и цельности существования. Что ни делай, а в итоге остается одно: довериться Джейку и ждать, когда он поможет ей, когда исполнит свою работу.
Чересчур большим искушением было бы искать у него иной поддержки — как случилось тогда, на кладбище.
Ребекка ощущала в себе безмерную пустоту, и больше всего на свете ей хотелось коснуться другого человека, слиться с ним неразрывно в этом касании, лишь бы получить то, чего ей недостает.
Такое случалось с ней еще в детстве, и тогда она льнула к отцу и маме, стремясь получить от них больше, чем они могли дать. Быть может, она всегда подсознательно чувствовала, что от нее отказалась родная мать? Ребекка слыхала, что под гипнозом у человека можно пробудить даже память о жизни плода в материнском чреве.
Повзрослев, она решила, что все это осталось в прошлом, и вот опять угодила в ту же ловушку. Вот только теперь Ребекка слишком хорошо знала, как бессмысленно льнуть к другому человеку, в особенности такому, как Джейк. Ей надлежит самой найти себя, самой обрести утраченную цельность бытия… И уж тогда ей не понадобится ни Джейк, ни кто-то иной. А может быть, и понадобится, но разве что ради того, что хочет получить от нее Джейк Торнтон — физического наслаждения. Ничего более. Да и что еще он в силах дать? Только наслаждение — причем, как подозревала Ребекка, в этой области он даже очень неплохой специалист.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});