— С Хиддинком вы, по крайней мере, можете говорить на одном языке — испанском.
— Да, хоть есть с кем в испанском попрактиковаться, а то совсем не с кем говорить было.
— Он в курсе, что вы были капитаном сборной?
— Не знаю. Думаю, он знает, что я был футболистом. Раз стоял в спортивных трусах в Германии, и он заметил: «О, какие у тебя ноги мощные!» А нашему менеджеру Николаю Игумнову, наоборот, сказал, что у того ноги худые. Николай Михайлович за словом в карман не полез: мол, худые-то худые, но человек я выносливый и пробегу тысячу метров за три минуты. Гус не поверил, они поспорили. И Игумнов пробежал.
— На что спорили-то?
— На бутылку — то ли шампанского, то ли красного вина. Журналисты это видели, кто-то даже на камеру снимал.
— Не жалеете, что вам как игроку не довелось поработать с главным тренером сборной — иностранцем?
— Никогда ни о чем не жалею. За исключением одного — того, что в 93-м подписал письмо против Павла Садырина. Вообще же в моей карьере было больше хорошего.
— Работа сборной с Хиддинком чем-то принципиально отличается от того, что было во времена вашей игровой карьеры?
— Специального тренера по физподготовке, работы с датчиками — у нас такого не было. Чтобы игроки безропотно переносили такие нагрузки, большую роль играют беседы тренера с футболистами, и, похоже, ребята Хиддинку поверили. Молодежь сейчас другая: живут, думают по-другому, увлекаются другими вещами. Тренера-иностранца надо было попробовать — и он уже оправдал ожидания.
Интересно будет проанализировать ту работу, которая сейчас проводится, для чего приехал человек из научно-методического отдела РФС. Такой опыт не должен уйти в песок. Мы ведь тоже хорошо бегали, готовились — но в финальных турнирах нам все время чего-то не хватало.
— Мне кажется очень важным, что от Хиддинка не исходит флюид нервозности, что порой имело место быть раньше.
— Может быть. Он человек в годах, с опытом. И его спокойствие, наверное, передается ребятам.
— Семак подчеркнул, что Хиддинк оградил команду от любых воздействий извне.
— Да, это важно. Помню, как в 2004-м мне не понравилась одна история. Тогда знаменитый хирург Сергей Миронов сказал, что мне можно ехать и играть на Euro, a руководство и медперсонал сборной придерживались другого мнения. Тогда в Бор пригласили независимых врачей, и под это дело пригласили журналистов. Мало того, из этого устроили какое-то шоу: в номере поставили кушетку, доктора начали меня ощупывать — и все это снималось на телекамеры. Это было, мягко говоря, неправильно. Я не выдержал и попросил, чтобы камеры убрали и журналисты вышли. Кстати, те врачи дали прогноз, который полностью оправдался — что на первую игру я выйти не смогу, а ко второй буду уже готов. Так и оказалось: в тот день, когда играли с португальцами, я провел 90 минут в контрольном матче за «Сатурн».
— На Ярцева до сих пор обижены?
— Нет. Время лечит. Мы сейчас нормально общаемся — с тех пор, как я начал играть за спартаковских ветеранов. Очень обидно было первый месяц. Спасибо семье, «Сатурну», Борису Игнатьеву, которые меня тогда поддержали. Осталось лишь сожаление: мог сыграть и на третьем своем чемпионате Европы. Тем более что прошел весь отборочный цикл, где, кстати, играл в паре с Игнашевичем. Вдвоем мы с ним тогда и не поехали на Euro.
— С кем-то из футболистов нынешней сборной регулярно общаетесь?
— С Семаком, братьями Березуцкими, Семшовым — словом, теми, с кем играл за сборную. С Игнашевичем поменьше, он закрытый человек.
— Вы ведь теперь дипломированный тренер, закончили ВШТ. Надолго стали функционером?
— Даже не знаю. Были предложения тренировать — главным в первом дивизионе, помощником в премьер-лиге. Один из клубов премьер-лиги даже собирался завести разговор насчет должности главного тренера, ноя сразу сказал, что пока не готов. Равно как и принять все остальные предложения.
— Почему?
— Хочу набраться опыта — в той же сборной. Сейчас во время тренировок нахожусь вместе с командой, на поле. Мне очень важно понаблюдать, как и чем занимаются помощники главного тренера, тренер по физподготовке, как налаживается контакт с игроками. Многого, конечно, не вижу — собраний команды, того, что происходит в раздевалке, — но и видимая мне часть ее жизни очень познавательна.
А главное — у меня семья в Испании живет. Сейчас в РФС у меня график работы «плавающий» — и я слетать туда могу, и жена ко мне. Когда нужно, могу выходить на работу утром, когда нужно — вечером, некоторые дни вообще пропускать. А когда ты тренер, такой возможности уже не будет. Возвращаться же в Москву жена не хочет — дети уже почти взрослые, они выросли там, и для них здесь уже другая жизнь. Как в профессиональном смысле выйду из этой ситуации — пока загадывать не хочу.
После матча Испания — Россия Онопко дал свой комментарий к происшедшему.
— В первом тайме игра была равная, испанцы даже немного нас боялись. Судя по испанской прессе, которую я читал, соперник опасался наших быстрых контратак. А в перерыве показали процент владения мячом, и у нас он был — 52. Как и в контрольных матчах, наша команда очень хорошо играла низом, в комбинационный футбол. Но после наших ошибок во втором тайме испанцы уже начали играть в свое удовольствие.
— Как оцените состав защитной линии сборной? И стоило ли вообще переходить на схему в четыре защитника перед самым первенством?
— Ребята хорошо играли в товарищеских матчах. Стой же Сербией была одна ошибка, которая привела к голу, но в целом защита выглядела убедительно. Я видел все тренировки, игроки готовились очень серьезно. После поражения все крепки задним умом, и теперь, не сомневаюсь, мы услышим много мнений, что надо было играть в три защитника…
— После второго гола команда рассыпалась морально?
— Думаю, руки она опустила все же после третьего. Но когда забил Павлюченко, мы опять воспрянули духом. Испанцы занервничали, и если бы смог использовать свой шанс
Сережа Семак, и счет стал 3:2, неизвестно, чем бы все закончилось. Но вместо этого четвертый забили испанцы.
— Кто-то лично стал для вас разочарованием?
— Нет. Не могу сказать, что кто-то не выкладывался. Старались все. Но сыграли… как сыграли.
— Крупное поражение от Испании не сломает команду? — В ней сложилась хорошая атмосфера, и не думаю, что поражение в одном матче способно ее нарушить. Может, в стартовой игре молодой команде не хватило опыта. Думаю, что второй матч, с греками, мы проведем совсем по-другому.
12 июня «В БОЙ! В БОЙ! ЗА НАРОД СВОЙ!»
Пока между матчами сборной России возникла пауза, я отправился в Клагенфурт, где в интереснейшем поединке встретились сборные Хорватии и Германии.
Групповой турнир. Хорватия — Германия — 2:1 (1:0). 12 июня. Клагенфурт. Голы: Срна, Олич — Подольски.
Высоченный молодой хорват общался с приятелями на центральной площади Клагенфурта — Нойерплатц — и держал в руках кубок, который вручается чемпионам Европы. Изготовлен он был, правда, не из металла, а из фольги — но об уровне притязаний наших спасителей на Euro-2008 говорил вполне внятно. Я подошел к нему и пожелал реализовать свою мечту. Добавив: «Я из России. Спасибо за "Уэмбли"!»
Болельщик просиял. «"Уэмбли"? — переспросил он. — Тогда смотрите!»
На его поясе был повязан шарф с того самого матча Англия — Хорватия, благодаря которому мы не чувствуем себя в Австрии и Германии лишними. Парень в красно-белую шашечку пояснил: ну и что, что тот матч не имел турнирного значения? Для хорватов гордость — превыше любых очков и подсчетов!